Клиент вошел в неподходящее время. Чтобы его обслужить, Маделин пришлось перестать писать сообщение и спрятать мобильник в карман фартука. Это был подросток, от пятнадцати до семнадцати лет, на вид беби-рокер, каких много в выпускных классах лицеев приличных кварталов: узкие джинсы, белая рубашка, дутая куртка известной марки, тщательно растрепанные волосы.

– Могу ли я вам чем-то помочь?

– Я… э-э… Да, я хотел бы купить цветы, – объяснил он, положив футляр своей гитары на стул.

– Хорошо. Если бы вы хотели купить круассаны, это доставило бы мне больше проблем.

– Че?

– Ничего, забудем об этом. Большой круглый букет или большие цветы?

– Ну, я не знаю на самом деле.

– Пастельных тонов или яркий?

– Че? – повторил подросток, как если бы она говорила на китайском.

«Определенно, не самый смышленый представитель своего поколения», – подумала Маделин, пытаясь сохранить спокойствие и улыбку.

– Ну, у вас есть представление о сумме, которую вы могли бы потратить на покупку?

– Не-a. Но это могло бы быть че-то в районе трехсот евро?

На этот раз она не смогла сдержать вздоха: люди, которые не имели ни малейшего понятия о стоимости денег, были ей отвратительны. В доли секунды всплыли на поверхность несколько воспоминаний о ее детстве: годы безработицы отца, жертвы ее семьи ради того, чтобы она смогла учиться… И как только могла существовать такая пропасть между этим ребенком, родившимся с серебряной ложкой во рту, и девчонкой, какой была она?

– Эй, слушай сюда, пацан, те не нада триста евро, чтоб купить букет. В любом случае не в моем магазине, понял?

– Да, – ответил он тихо.

– А эти цветы, для кого они?

– Для женщины.

Маделин подняла глаза к небу.

– Для твоей матери или для подружки?

– На самом деле для подруги моей матери, – сказал он немного смущенно.

– Ну, и какое сообщение ты хотел бы передать, даря этот букет?

– Сообщение?

– Ты даришь цветы – с какой целью? В благодарность за то, что она подарила тебе свитер на день рождения, или чтобы сказать что-то еще?

– Э-э… скорее последнее.

– Блин, это любовь делает тебя таким притырком или ты всегда такой? – не выдержала Маделин.

Подросток не счел нужным отвечать. Маделин отошла от прилавка и начала составлять букет.

– Как тебя зовут?

– Жереми.

– А подруга твоей матери, она какого возраста?

– Э-э… старше, чем вы, в любом случае.

– А сколько мне, по-твоему?

Опять же он предпочел не отвечать, что доказывало, что он был, пожалуй, не таким уж и кретином, как выглядел.

– Хорошо, ты этого не заслуживаешь, но вот лучшее из того, что у меня есть. – Она протянула ему букет. – Это мои любимые цветы: тулузские фиалки. Одновременно и просто, и шикарно, и элегантно.

– Это очень красиво, – признал он. – Но на языке цветов что это значит?

Маделин пожала плечами.

– На фиг этот язык цветов. Дари то, что ты находишь красивым, вот и все.

– Но все-таки, – настаивал на своем Жереми.

Маделин сделала вид, что размышляет.

– В том, что ты называешь «языком цветов», фиалка олицетворяет скромность и застенчивость, но она также символизирует и тайную любовь, так что если ты боишься, что это может показаться каким-то неоднозначным, я могу вместо этого составить букет из роз.

– Нет, фиалки мне очень даже подходят, – ответил он, одарив ее широкой улыбкой.

Он оплатил покупку и при выходе из магазина поблагодарил Маделин за ее советы.

Наконец-то оставшись одна, она достала телефон и поспешила закончить свое послание:

Джонатан, тысячу раз прошу прощения за такое неловкое вторжение в вашу частную жизнь. Один лишний стаканчик вина заставил меня написать быстрее, чем следовало бы. Это было белое вувре с ароматом меда, розы и абрикоса. Вы, наверное, такое знаете, а если это так, то вы простите меня:-)

Я надеюсь, что почтовая забастовка не продлится вечно, но, чтобы не рисковать, я собираюсь воспользоваться услугами частного перевозчика. Я связалась с курьером, и он приедет забрать телефон в конце дня. Даже считая выходные и праздничные дни, я уверена, что вы получите посылку до среды.

Позвольте мне пожелать веселого Рождества вам и вашему сыну.

Маделин.

PS: Я любопытна, извините. Вы написали мне в своем последнем сообщении, что если вы все еще не спите посреди ночи, то это потому, что два вопроса застряли у вас в голове и они мешают вам спать. Будет ли нескромным спросить вас, что это за вопросы?

Дорогая Маделин!

Хотите знать, что за загадки мешают мне спать? Вот они:

1) Интересно, кто такой ЭСТЕБАН.

2) Я удивляюсь, почему вы делаете вид, что хотите иметь ребенка, и в то же самое время принимаете все меры предосторожности, чтобы НЕ ИМЕТЬ его…

Потрясенная, Маделин выключила телефон и отошла от него, словно стремясь избежать опасности.

Он знал! Эстебан, ребенок… Этот тип копался в ее мобильнике и догадался обо всем!

Капля пота скользнула по ее спине. Она услышала стук сердца в груди. Руки ее тряслись, она почувствовала дрожь в ногах.

Как это было возможно? Ее ежедневник и ее электронная почта, конечно же…

В животе вдруг образовалась пустота, и Маделин пришлось приложить усилия, чтобы не потерять равновесие. Нужно было срочно успокоиться: со всем этим в одиночку Джонатан Лемперер не мог добраться до сути. Пока он не наложил руку на что-то другое, это не представляло реальной угрозы.

Но в недрах ее телефона содержался один документ, на который он не должен был наткнуться. То, чем сама Маделин не имела права обладать. То, что уже уничтожило ее жизнь и привело ее к вратам безумия и смерти.

Теоретически, тайна была хорошо защищена. Лемперер был грязным пронырой, но не асом в информатике и не профессиональным шантажистом. Он играл с ней, веселился за ее счет, но если она не станет скандалить, ему просто надоест.

По крайней мере, на это она надеялась.

Сан-Франциско

9.30

Маркус проснулся с трудом. Как лунатик, он прошел в ванную, стал под душ, не снимая пижамы, и стоял под струей до тех пор, пока бак водонагревателя не опустел. Ледяная вода заставила его открыть один глаз, а потом, быстро вытершись, он поплелся в свою комнату и обнаружил, что его ящик для нижнего белья пуст. Все трусы и футболки были свалены в плетеную корзину. Маркус вопросительно поднял бровь. Джонатан, столько раз угрожавший прекратить стирать его одежду, на сей раз свою угрозу осуществил!

– Джон! – позвал он, прежде чем понял, что сегодня суббота и в это время его друг, наверное, уже уехал на фермерский рынок в Эмбаркадеро, куда он наведывался каждую неделю.

Тогда он залез в гору грязной одежды и вытянул оттуда первое из «многоразового», что попалось.

Затем Маркус поплелся на кухню и на ощупь нашел термос, который Джонатан готовил каждое утро, опустился на стул и отхлебнул большой глоток черного чая. Напиток словно разогнал его нейроны, и к нему внезапно пришло озарение: он быстро разделся и постирал свое нижнее белье в раковине при помощи жидкости для мытья посуды, после чего открыл дверцу микроволновой печи и выставил восемь минут.

Довольный собой, он вышел на террасу.

– Привет, прррропойца! – встретил его Борис.

– Здравствуй, эктоплазма в перьях, – ответил Маркус, погладив птицу.

В знак дружбы попугай прыгнул, склонил голову и открыл клюв, предлагая ему полуразжеванную массу из смеси различных фруктов.