А в это время, внизу как раз заканчивали работу.
– Ну? – сняв платок, Фекла распустила волосы и вытерла со лба пот. – Что стоишь? Доставай вино и баницу! Накрывай, а я пока за цветами сбегаю.
Аргип живо распустил принесенный с собою мешок – сидор – разложил на плоском камне белое, вышитое красными нитками, полотенце, а уже на нем появилось и остальное: лучок, обычный и красный, огурчики, жареная рыбка, увесистый кусок козьего сыра, пресловутая баница, оливки ну и, конечно же, большая плетеная фляга – Лешка как‑то видал такую у бабки Марты. Да‑а, поляна была накрыта нехилая. Оставалось только сесть, выпить и приступить к разврату.
Тем временем, Фекла выбралась из оврага, огляделась…
И, увидав парня, скривилась, словно бы у нее вдруг внезапно заболел зуб.
– Ну? И что ты здесь сидишь?
– Нога‑а‑а…
Лешка тут же встрепенулся: ага! Так они знакомы! Однако, нехорошие дела заворачиваются.
– Что – нога? – оглянувшись, хмуро переспросил Фекла. – Сломал? Передвигаться можешь?
Они говорили по‑болгарски, и Алексей более‑менее все понимал.
– Нет, не могу. А ногу, кажется, только вывихнул… Не заметил лисью ловушку, вон… – парень кивнул на яму и жалобно скривился. – .Ты ведь не бросишь меня, а?
Девушка зло ухмыльнулась:
– Под ноги смотреть надо. Вот что… Дай‑ка сюда нож!
– Нет! – внезапно заартачился парень. – Не дам… Не подходи ко мне! Не подходи…
– Нужен ты мне! – раздраженно сплюнула Фекла. – Ну, Пурим, ну удружил, послал помощничка… Ладно уж, сиди здесь, может, и обойдется. Помнишь, что делать?
– Ну да.
Что‑то проворчав, Фекла быстро нарвала цветов и спустилась в овраг уже с букетом. Улыбнулась:
– Ого! Уже можно и выпить. Ну, давай сюда флягу…
Выпили, закусили, поболтали… Поцеловались. Обнялись…
А потом Фекла встала и, быстро стянув с себя платье, лукаво прищурилась:
– Ну, что сидишь? Раздевайся!
Аргип живо сбросил одежду, разложил на траве кожух…
Лешка отвернулся – ну, тут было все ясно. Парень… Парень все так и сидел, поглаживая подвернутую ступню и время от времени бросал быстрые взгляду на спускающуюся в овраг тропинку. Вот ухмыльнулся – ага, услыхал стоны. Так… кажется, закончили, прелюбодеи…
«Прелюбодеи» лежали, обнявшись, и на спине прильнувшей к Аргипу девушки, под левой лопаткой, четко различалось коричневое пятно – родинка. Вот девчонка потянулась, уселась рядом с любовником, обняв себя руками за плечи, зябко поежилась:
– Что‑то я замерзла… Дай‑ка твой кожушок!
Привстав. Аргип набросил овчину на хрупкие девичьи плечи.
– Вот, теперь хорошо, тепло…
– Да сегодня, вообще‑то, не холодно.
– Кому как… Красивые цветы, правда?
– Угу.
– Жаль, мало нарвала… Хочу венок! – Фекла проворно вскочила на ноги. – Сейчас, сбегаю! А ты пока порежь до конца сыр, ладно?
Не дожидаясь ответа, девушка убежала, и Лешка хорошо видел, с каким довольным видом смотрел ей вслед напарник. Вот, дурень‑то! Сплюнув, Алексей живо переместился ближе к устью оврага, так чтоб было видно бегущую девушку. Ох, тот еще вид! Сидевший у тропы парень прямо обалдел, увидев перед собой полуголую красотку, а, уж когда та скинула кожух, так и вообще пошел красными пятнами, наверняка, забыв и про вывих. Лешка не слышал, что там пошла за беседа – вероятно, сообщники все же перекинулись парой слов, после чего Фекла, набросив на плечи парнишкину овчинку, побежала к оврагу… Парень же, пристально посмотрев ей вслед, проворно прощупал овчинку и сунул ее в заплечный мешок.
Лешка усмехнулся – ну, ну…
– Ой! Ой! – подбежав к Аргипу, Фекла принялась причитать. – Там, там, на тропе – мальчик! Местный, крестьянин… Шел, говорит, за хворостом, да попал в лисью яму и сильно вывихнул ногу, или, даже, сломал – сидит, теперь, бедняга, мучается!
– Мальчик?
– Ну да, крестьянин… Не сиди, одевайся! Пойдем побыстрее к тракту, остановим какую‑нибудь телегу, жалко ведь парня!
Ух, как искренне говорила сейчас Фекла! Как пылали глаза! Актриса… недюжинной силы актриса… Ну, вот, однако и рассеялись все сомнения. Кожушок! Единственный, непроверенный тайник… Что ж – пусть проверяют.
Алексей даже не сдержал улыбку, представив себе разочарование неведомых сообщников Феклы. Понять их можно – старались, старались – а результат? А результат, между прочим, радует – теперь и выходит, что Алексей с напарником – честнейшие и свободные от всячески подозрений люди. Обычные торговцы.
Вечером Лешка, улучив момент, вышел к повозке, рассказав обо всем Аргипу. Тот долго не мог поверить и все удивлялся – как же так? Ведь кожушок‑то – вот он! Не Лешкин, конечно, но, совсем, как тот… Тот, да не тот, однако!
– Так что, подменила девка наш кожух, – ухмыльнулся Лешка. – Подменила.
– Ну… – Аргип шмыгнул носом. – И как нам теперь себя дальше с нею вести?
– Так же, как и всегда, – жестко приказал Алексей. – Она не должна ни о чем догадаться, понимаешь? Тем более, нам совсем немного осталось – как только мы узнаем, кто победит. А битва может произойти уже завтра… да что там завтра – сейчас! И тогда мы уйдем. Уйдем сразу, независимо от результатов сражения. Если войско короля Владислава победит – мы выйдем к нему навстречу, если нет – нагоним. Пойми, Аргип, если крестоносцы решат вторгнуться в Болгарию, без наших сведений им придется туго. Это хорошо понимают и турки – сам видел, сколько конных разъездов в предгорьях. Поэтому в эти – думаю, что все‑таки последние – дни нужно вести себя очень осторожно. И тени подозрения не должно возникнуть! Понимаешь – и тени!
Напарник вздохнул:
– В голове не укладывается… Фекла… Такая красивая, такая простая девушка – и на тебе! Она что же – турчанка?
– А черт ее знает, может быть – и турчанка. Нам‑то какая разница? Главное, мы теперь знаем…
– Слушай, Алексей… А ты ничего не перепутал?
Вот, дурак!
Лешка выразился бы и резче, но на крыльце как раз появилась Фекла:
– Что там шепчетесь? Ужинать будете?
– Конечно.
– Ну, так идите, накрыто уже.
За столом Лешка был оживлен и весел. Хвастал удачной торговлей, смеялся, шутил… А вот Аргип, наоборот, сидел, словно бы набрав воды в рот.
– Ты чего такой грустный? – тут же подсела к нему Фекла. – Часом, не заболел ли?
– Да нет, – юноша скривился. – Не заболел, просто устал чего‑то.
– Ты знаешь, я тоже устала, – расхохоталась шпионка.
Шпионка! Да‑да, именно так ее теперь и следовало называть. Но – как? Почему? Почему она заподозрила Лешку? И – когда? В плену у разбойников все вроде бы было гладко… да, гладко… потом – побег, болото, река… Разговоры… Что ж такого неправильного совершил Лешка? Чем привлек внимание?
Ночью, лежа на лавке, Алексей тщательно восстанавливал первые дни знакомства с Феклой… или как там ее зовут по настоящему? Вот они у разбойников, в пещере… Вот – схватка с незадачливым бедолагой Юшкой, вот – побег… Осел! Лешка слишком легко расстался ослом, даже не выказал никакого сожаления, а ведь торговцы – народ прижимистый. Ага, допустим, это вызвало легкий налет подозрения. Могло? Конечно. Что еще показалось бы подозрительным? Много денег? Ну, он же торговец… Стоп! Торговец тканями… Ткани – вещь отнюдь не дешевая, и торговать ими могут только обеспеченные люди, вовсе не бедняки. Тогда… Тогда таким людям вовсе не обязательно плести корзины! Ну, разве что – патологически жадным. Вот оно что! Вот в чем нестыковка – образ немножко не сложился. Торговцы тканями… легко расстаются с деньгами и ценной вещью – ослом – и при этом они же еще и плетут на продажу корзины. Тогда уж логично было бы и во всем ином выказывать жадность и скопидомство! Тем более – чужакам. А чужаки здесь все на особом подозрении. Кстати, плести корзины как раз посоветовал смотритель рынка Пурим… которого, в разговоре с сообщником у оврага, вскользь упомянула и Фекла. Пурим… Прикидывается простачком, пьяницей, однако, по словам торговцев с рынка – это умный, хитрый и жестокий человек. Кстати, он что‑то давненько не заходил, Пурим… Ха! А зачем ему заходить, когда тут и Марта за гостями присмотрит, и – как выяснилось – Фекла, паломница. Паломница… Глаз теперь за нею, да глаз! И осторожность – крайняя осторожность. А вообще‑то, если подозрения не подтвердились – слежку можно снимать. Вот, если Фекла вдруг исчезнет, неважно, объяснив что‑нибудь или просто уйдет, не попрощавшись… Вот тогда можно будет себя поздравить! И спокойно ждать развития событий в Валахии. Да.
