Ушел! Я его вспугнула! Зачем я задала этот вопрос? Идиотка!

Чайник вскипел. Ни для кого.

Я вернулась в комнату. Закладка аккуратно лежала на столе. Ее вежливо подняли с пола. Я опустилась на стул, схватила эту закладку и снова прижала ко лбу. Хоть какая-то прохлада. Она нагрелась мгновенно. Я положила руки на стол, крепко сцепив ладони. Закладка валялась рядом. У меня отличное зрение. Сверху на закладке, которая изображала какую-то фарфоровую фигурку из Эрмитажа, я увидела меленькие буквы. Почерк у Лёвы покрупнее. И все-таки это писал он. Просто свободного места на закладке не хватало, и он написал мелкими буковками, чтобы вся фраза поместилась.

Я закусила губу и сжала кулаки. Потом отчаянно застучала ими по столу. Закладка снова слетела на пол. Я ее подняла, поцеловала слова. Буквы. Которые написал он, его рука с длинными музыкальными пальцами. Черт! Зачем я ушла? Зачем мне был нужен этот чай?

Мне он не нужен! Хотела Льва угостить!

Нет! Я просто сбежала! Я призналась ему в любви и позорно сбежала в кухню! Струсила!

Я взяла Бродского, которого не стал читать Лёва. Не понравился? Может быть. А может, просто настроения не было, не всегда хочется стихи читать, это точно так же, как не всегда же хочется петь. Или музыку слушать. Я раскрыла томик и прочла первое, что попалось на глаза:

Нет! Нет! Неужели это так? Если это так, я просто не переживу!

Не хочу разлуки. Никакой. Хотя вроде бы она невозможна, наши квартиры рядом. Но оказывается, несмотря на то что мы живем дверь к двери, разлука может быть вечной.

Я набралась храбрости и послала ему эсэмэску.

Я знала, что он не придет. Но пошла в кухню и все же налила ему чаю в самую красивую чашку.

Он не пришел. Не пришел, не ответил. Я проверяла свой телефон раз сто до сна. Пусто. Пусто от Лёвы. Пустота во всем без него.

Я не находила себе места. Понял ли Лёва, что я люблю его? А разве он мог это понять? В вопросе «может, такой, как ты?» намек есть, но нет прямого признания. Я же не спросила: «Может, ТЫ достоин меня?» Я спросила: «А может, такой, как ты?» И где здесь признание, где?

Теперь меня стало мучить сознание того, что я НЕ призналась ему, что недостаточно дала понять, что люблю его.

Почему так устроен человек? Почему он все время сомневается? С одной стороны, я хочу, чтобы он узнал – люблю его! Его и только его! С другой стороны, этого не хочу. Я боюсь! Почему-то боюсь!

А вот почему: я боюсь, что не получу ответа. Что я ему совершенно безразлична. Боюсь этого, боюсь… Какая-то я стала трусливая. И еще несчастливая. Сначала безответно любила Кислицина. Теперь без ответа – Лёву.

Может, у меня такая судьба – любить тех, кто меня не любит?

Захар пришел в школу с елочной лапкой в кармане. Да, такая маленькая лапка, три елочных пальчика. Отломил от большой ветки где-то по дороге. На истории двинул по парте в мою сторону.

– Нашел, – коротко бросил. – Тебе, колючке.

– Спасибо, – прошептала я.

Я понюхала ее, потерла хвоинки пальцами. И потом держала их у носа, а когда запах пропадал, брала хвойную веточку и снова мяла в руке. Пахло Новым годом. Чем-то обещающим. Чем-то новым. К нашему столу подошел Порфирий Петрович и протянул руку с раскрытой ладонью в мою сторону. Вздохнув, я положила в нее еловую веточку.

– Не плачь, я тебе другую найду, – прошептал Захар.

Я усмехнулась. Странные какие-то учителя. Чем я мешала историку? Тем, что нюхала ветку?

Елки носили по всему городу. Искусственные – в больших коробках, настоящие – связанными, как лесных пленниц. Да они и есть пленницы. Пленницы, которых везут умирать. Сначала вокруг них попляшут, похлопают в ладоши, похороводят, может, выпьют шампанского под тихий душистый запах, поцелуются, признаются в любви… а рядом будет увядать настоящая живая пленница. Елочка. Вот она, наша жизнь. Счастье рядом с несчастьем. Жизнь рядом со смертью. Туман в сознании елки, а потом – свалка. Все. Выросла как смогла, расцвела, как сумела… прощай. И даже прощай никто не скажет, а скажет: фу, как намусорила… теперь подметай за ней пол. Вот и вся наша людская благодарность. Я уже года три назад уговорила родителей не покупать настоящих елок. У нас искусственная, которую собирает папа тридцатого декабря. Украшаем я или мама или вдвоем, вешаем мандарины, которые я пожираю во время зимних каникул, а потом елка снова отправляется в коробку. И все довольны.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.