– Анарбай! – Халматов постучал в ворота. Было еще рано, но зной, горячий и плотный, как верблюжий войлок, уже наваливался на кишлак. Во дворе у колонки кто-то набирал воду. Тугая струя из крана, дребезжа, била в край ведра.

– О-о, Анарбай!

Тура выехал из Мубека затемно, чтобы застать Маджидова. И хоть в один конец дорогу проехать по утреннему холодку.

– Иду…

Створки заскрипели. Маджидов, моложаво-осанистый, – несмотря на жару, уже в костюме, в шляпе, видимо, собирался на работу. С «Лады», только что вымытой, переливающейся искристыми брызгами, стекала вода. Машина в створе ворот, наблещенная, сверкающая, казалась витринной принадлежностью автомагазина.

– Заходите! Как ваше здоровье? Как доехали? – Анарбай посторонился, пропуская Туру, потом обернулся к шоферу Халматова – Алику: – И вас тоже прошу, заходите, пожалуйста…

Во дворе уже сновала хозяйка. Пахло свежими лепешками. С крана со звоном снова сорвалась тугая струя.

– Сюда… – пригласил Анарбай.

Халматов скинул туфли, в носках шагнул через порог. Вдоль длинной стены тускло отсвечивала стеклами полированная секция – все полки ее были заставлены расписными фарфоровыми чайниками и пиалами, среди которых залихватски мерцал голубизной и золотом гжельский самовар. Другие стены были завешаны коврами.

Жилище Анарбая было похоже на рекламный интерьер-выгородку «Дом сельского механизатора-передовика», которую Тура видел на республиканской торговой ярмарке. Может быть, Анарбай и обставлял сам эту выгородку – сообразно традиции и своему вкусу?

– Спасибо, что вы нашли время нас навестить… – поклонился Анарбай.

– Как вы поживаете?.. Как здоровье?

Халматов Анарбая видел лишь раз и то очень недолго. Но заочно Тура был знаком с ним довольно хорошо.

Маджидов был признан потерпевшим. Юридически. А вообще-то он работал в райпотребсоюзе заместителем председателя, который был стар и давно болен. Поэтому Анарбай считался официально его будущим преемником. Это был большой успех, если учесть, что Анарбаю натикало всего тридцать с небольшим. Дом Маджидова был велик и богат – у каждого из шести сыновей по комнате. Когда женятся, каждому будет куда привести жену… Тура подумал, что с ростом благосостояния руководства райпотребсоюза все в полном порядке.

– Слушайте, Анарбай, у вас такой красивый дом. Я подумал, что ваша работа и ваш быт есть система с обратной связью, – сказал, еле заметно улыбаясь, Тура.

Маджидов готовно закивал, но лицо его затвердело – он вдумывался в туманные слова Туры.

– Вы это как-то связываете с кражей? – осторожно спросил Анарбай.

– Конечно, связываю, – сказал Тура. – Дом богатый, привлекательный. Поэтому воры и пошли к вам…

Сидели на ковре, поджав ноги. Анарбай раскрыл высокую, под потолок, аккуратно сложенную стопу цветных одеял – «курпачи», подал каждому.

– Спасибо. Как сыновья? – Тура вернулся к требованиям этикета.

– Нормально. Я парней своих не щажу. – Маджидов улыбнулся, продемонстрировав верхний ряд золотых зубов, темноватых – «червонного» золота. – Все на хлопке. Я и сам, как свободное время, с ними. Несмотря что зампред. На договоре работаем. Можно хорошо заработать. Только не ленись.

– Дома никого не оставляете после того случая?

– Да нет.

– Тихо?

– Уммат-то сидит! Признался.

– Я знаю.

– И ущерб возместили. Четыре тысячи.

Жена Маджидова неслышно внесла чайник с пиалами, лепешки. Поклонившись, так же бесшумно вышла.

– «Волгу» будете брать? – с запыхом спросил шофер Алик, заветной мечтой которого была собственная «Волга».

– «Жигуль» – вот машина! – Анарбай подождал, пока чай настоится.

– Уммат что-нибудь говорил вам, когда отдавал деньги? – Халматов снова вернулся к разговору.

– Нет.

– Как все это происходило?

– Меня вызвал начальник мубекского райотдела Гапуров Равшан. – Анарбай не спеша налил чай в пиалу, снова перелил в чайник, потом опять разлил по пиалам и подал каждому. – Уммат уже сидел у него в кабинете…

– Вы раньше не видели Уммата?

– Нет. Только потом понял, что это он и есть… Следователь принес деньги. В конверте. Вместе с протоколом.

– Как вам объяснили?

– Ну, деньги доставил брат Уммата. Он что-то искал в доме, на балхоне[1] их и нашел, принес в милицию. Гапуров при мне спросил: «Будете возмещать ущерб, нанесенный Маджидову?» Уммат тихо так сказал: «Да…» «Не слышу!» – крикнул Гапуров. «Да! Теперь слышно?» – «Теперь слышу. Пиши расписку, Маджидов…» – это он мне сказал. Я написал.

– Все?

– Да. – Анарбай взглянул удивленно.

– А про шприц? Про бинт?

Шприц, поломанный медицинский шприц, обнаруженный на месте кражи в доме Анарбая. На стенках шприца экспертиза нашла следы опиума. Анарбай и Уммат одинаково единодушно на допросах заявили, что не имеют к нему отношения. Кусок грязного бинта с корочкой запекшейся крови… Ни у того, ни у другого на теле не оказалось ни повреждений, ни ссадин. Даже самых пустячных. Главное – и группа крови не совпала…

– Про шприц, про бинт разговора не было. – Анарбай поставил пиалу.

– Не с неба же они свалились… – сказал тихо Халматов. – Кто-то же принес их во двор?!

Настоявшийся зеленый чай был чуточку терпок, жена Маджидова не пожалела заварки. Анарбай провел рукой по груди:

– Клянусь – это не мой шприц. У нас в доме дряни этой никогда не бывало…

Снова появилась хозяйка – с овощами, с кислым молоком, движения ее были уверенны, хоть и неслышны.

– Может, останетесь на вечер? – предложил Анарбай. – Жена плов сделает, сегодня пятница…

– Спасибо, – поблагодарил Тура. – Вряд ли смогу…

Сюда, в Урчашму, можно было попасть с трех сторон.

Из областного центра, от Мубека, дорогой, которой приехал он, Халматов.

С запада – из тупика Дарваза, малонаселенного, горного в основном, района с постоянным контингентом жителей.

С юга, через хребет, как вор-домушник Уммат по кличке Рыба, Балык.

Одна из этих дорог была тайной тропой опиума. Неведомо, где начиналась, известно, где кончалась. В руках Туры был обрывок этой тропы, отрезок дороги – от Урчашмы до Ашхабада.