В течение следующей недели Том обдумал и отбросил еще несколько абсолютно неприемлемых планов вроде попытки вскарабкаться по внешней стороне корпуса корабля и проникнуть на склад через коридор на корме. Пожалуй, ему следовало просто ждать, когда отец отдаст приказ о полной смене парусов. Тогда обе вахты окажутся на палубе, и отец будет занят по горло. А Том сможет найти какой-нибудь предлог, чтобы оставить свой пост и быстро спуститься вниз.

Дни летели быстро, пассат ровно дул с юго-востока, и «Серафим» по-прежнему шел левым галсом. Смены парусов не требовалось, и Том никак не находил возможности осуществить свой план.

А потом эта возможность возникла так удачно, что вызвала почти суеверное беспокойство.

Во время перерыва Том сидел на корточках на полубаке вместе с остальными из своей вахты, радуясь выпавшим минутам отдыха. И тут отец поднял голову от нактоуза и кивнул Тому, подзывая его.

Том вскочил и бегом бросился к отцу.

– Будь любезен, сбегай в мою каюту, – велел ему Хэл. – Загляни в верхний ящик стола. Там лежит моя черная записная книга. Принеси ее.

– Есть, сэр!

На мгновение у Тома даже закружилась голова, но он тут же помчался к каюте.

– Том, не так быстро!

Голос отца заставил его приостановиться. Сердце Тома бешено колотилось. Уж очень все оказалось легко…

– Если ее нет в верхнем ящике, посмотри в других.

– Да, отец!

Том ринулся вниз по трапу.

Черная книга лежала в верхнем ящике, именно там, где говорил отец. Том быстро подергал другие ящики, боясь, что они окажутся запертыми, однако они легко открывались, и он наскоро осматривал их.

Когда он открывал последний, он услышал, как внутри звякнуло что-то тяжелое, металлическое. И снова его сердце подпрыгнуло.

Второй комплект ключей прятался под экземпляром альманаха и навигационными таблицами. Том осторожно достал их и сразу узнал похожий на корону ключ от порохового склада. Оглянувшись на закрытую дверь каюты, он прислушался, не звучат ли снаружи шаги, прежде чем совершить преступление. Потом он расцепил кольцо, снял с него нужный ключ, сунул его в карман и снова замкнул крюки кольца, после чего положил похудевшую связку обратно в ящик и прикрыл альманахом.

Когда он бегом возвращался на палубу, ему казалось, что ключ оттягивает его карман, словно пушечное ядро. Нужно было где-то его спрятать. Он мог надеяться, что отец не обнаружит пропажу, если только не потеряются или не испортятся каким-то образом ключи с первой связки. А такое едва ли было возможно, но он понимал, что носить такую добычу при себе все равно слишком опасно.

В ту ночь он проснулся, как обычно, когда корабельный колокол возвестил о начале ночной вахты.

Он выждал еще час, потом тихонько встал.

Рядом с ним тут же сел на постели Гай.

– Куда это ты? – прошептал он.

У Тома упало сердце.

– В уборную, – шепнул он в ответ. – Спи.

В дальнейшем, решил Том, нужно будет поменяться с братом местами.

Гай снова опустился на соломенный тюфяк, а Том выскользнул наружу и направился в сторону носа, но как только очутился вне поля зрения Гая – быстро повернул и поспешил к нижней палубе.

При таком ветре и при таком курсе на корабле никогда не бывало тихо. Обшивка скрипела и стонала, паруса хлопали, вода шумно плескалась о корпус.

На нижней палубе свет не горел, но Том двигался уверенно и лишь раз наткнулся на одну из переборок. Но если он и издавал какой-то шум, его не было слышно в общем шуме корабля.

В конце прохода к корме висел единственный фонарь. Он бросал слабый свет на главный коридор. И еще тонкая полоска света пробивалась из-под двери каюты Хэла. Том прокрался мимо нее и ненадолго остановился перед крошечной каютой, где спали три девочки. Ничего не услышав, он пошел дальше.

Пороховой склад находился еще ниже, рядом с тем местом, где основание грот-мачты уходило в кильсон. Том присел рядом с дверью и вставил ключ в замок. Замок оказался тугим, и Тому пришлось приложить значительное усилие, прежде чем тот поддался, и дверь открылась, когда он ее толкнул.

Том замер в темном проеме и вдохнул резкий запах черного пороха. И хотя он ощутил некое удовлетворение, но знал, что перед ним стоит еще множество препятствий.

Тихо закрыв дверь, Том запер ее. Пошарив по перемычке над ней, он нашел щель, в которую спрятал ключ и коробку с трутом и фитилем, которую принес с собой. Потом вернулся той же дорогой обратно к своему тюфяку на оружейной палубе и лег. Гай рядом с ним беспокойно пошевелился. Он все еще не спал, но помалкивал, и вскоре они оба опять заснули.

Пока что все складывалось успешно для Тома. Настолько, что на следующий день он даже испытал тошнотворное подозрение, что удача может ему изменить. Кэролайн по-прежнему не подавала никаких знаков к тому, что его планы могут зайти дальше того, к чему они привели. Храбрость Тома улетучивалась. Он размышлял о том, какому риску подвергался, и о том, что еще может его ждать. Не раз и не два он принимал решение вернуть ключ в отцовский стол и забыть об этой своей отчаянной идее, но потом опять бросал осторожный взгляд на Кэролайн во время урока. И нежная линия ее щеки, розовые губы, слегка надувшиеся от сосредоточения, мягкие руки под пышными рукавами платья, уже слегка позолоченные тропическим солнцем и кое-где украшенные милыми пушистыми волосками, как персик, – все это снова и снова ошеломляло Тома.

«Я должен остаться с ней наедине, хотя бы на минуту, – решил он. – Это стоит любого риска».

Но он все еще колебался, не в силах набраться храбрости для действия. Он качался на грани, пока Кэролайн не толкнула его, и он свалился.

В конце дневных уроков девушка выскочила из каюты раньше Тома. Но как только она шагнула в коридор, ее окликнул мастер Уэлш:

– О, мистрис Кэролайн, вы сможете сегодня вечером заняться музыкой?

Кэролайн обернулась, чтобы ответить ему. И ее движение оказалось настолько неожиданным, что Том невольно на нее налетел. От столкновения она чуть не потеряла равновесие, но схватилась за руку Тома, а он подхватил ее за талию. И в это мгновение они оказались вне поля зрения и Уэлша, и двоих мальчиков в каюте.

Кэролайн не сделала попытки отодвинуться от Тома.

Вместо того она качнулась к нему и прижалась нижней частью тела, и это было намеренное вращательное движение, и она при этом смотрела в лицо Тому лукаво и понимающе. И в этот миг весь мир изменился для Тома. Соприкосновение было мимолетным, но…

Кэролайн тут же шагнула мимо Тома и заговорила с мастером Уэлшем, не входя в каюту.

– Да, конечно! Погода такая хорошая, что мы можем и на палубе встретиться, как вы думаете?

– Блестящая идея! – с готовностью согласился Уэлш. – Тогда, скажем, в шесть часов?

Он по-прежнему пользовался сухопутным счислением времени.

Рядом с Томом у штурвала стоял Нед Тайлер.

Том пытался держать «Серафим» курсом на юго-юго-запад в его неколебимом движении через океан.

– Внимательнее, – проворчал Нед, когда Том позволил кораблю слегка отклониться.

Когда были подняты все паруса, а ветер дул со скоростью двадцать пять узлов, удерживать корабль было то же самое, что удерживать взбесившегося жеребца.

– Посмотри на кильватерную струю, – сурово велел Нед.

Том послушно оглянулся через корму.

– Ну? Как пара змей в медовый месяц! – сказал Нед.

Впрочем, он преувеличивал, и они оба это знали: на длину кабельтова за ними тянулась отчетливо видимая дорожка кремовой пены, изогнувшаяся лишь слегка, но наставник Тома не позволял ему даже такого отклонения.

В следующие десять минут «Серафим» резал синие волны ровно, как летящая стрела.

– Отлично, мастер Томас, – кивнул Нед. – А теперь перечисли паруса, начиная с верха грот-мачты, будь любезен.

– Бом-брамсель, брам-бакштаг…

Том называл паруса без колебаний и без ошибок и при этом не позволял кораблю рыскать.