Поскольку очень значительное число членов НТСНП оказалось в военные годы в подчинении Б. А. Хольмстон-Смысловского, будет уместно остановиться на истории этой организации подробнее.
К середине 1920-х гг. вокруг лидеров российской эмигрантской молодежи начали активно создаваться целые объединения радикально настроенных молодых граждан, не желающих пассивно взирать на происходящие в СССР события. Юные эмигранты ставили перед собой цель принять непосредственное участие в борьбе с «красной чумой». В 1924 г. в Югославии образовался Союз русской национальной молодежи. Осенью 1928 г. председателем его правления был избран казачий офицер В. М. Байдалаков (председатель НТС в 1934–1954 гг.). Параллельно с этим в Болгарии в 1927 г. возник Национальный союз русской молодежи (НСРМ), за три года объединивший большую часть русских центров в этой стране[140].
1 июля 1930 г. представители молодежных организаций съехались на свой первый учредительный съезд в Белграде. Туда прибыли идеологи и руководители русской молодежи из Франции (герцог С. Н. Лейхтенбергский и Ф. Бострем), Болгарии (А. А. Браунер), Голландии (В. С. Трегубов), Югославии (В. М. Байдалаков, Б. Соколов, А. И. Занкевич, М. Н. Хлопин). В ходе работы съезда было принято единодушное решение об объединении всех молодежных групп в единую организацию под названием Национальный союз русской молодежи, а результаты заседаний нашли отражение в «Идеологических положениях», где были обобщены мысли и взгляды участников съезда[141].
Вспоминая этот период, соратник Хольмстон-Смысловского Ю. В. Сербин отмечал, что руководители НТС «сумели поддерживать у русской молодежи, этой искательницы вечной правды, активный дух, любовь к России, мечту об изменении политической структуры своей Родины и даже объективное участие в низвержении коммунистической головки. “Игра в солдатики” их интересовала мало»[142].
С 25 по 28 декабря 1931 г. в Белграде прошел II съезд НСРМ. В нем приняли участие председатель Исполнительно бюро В. М. Байдалаков, члены Исполнительно бюро А. И. Занкевич и М. Н. Хлопин, а также делегаты от отделов НСРМ из семи стран: Бельгии (М. Д. Каратаев), Югославии (М. А. Георгиевский), Болгарии (Ф. А. Мельник), Польши (А. Э. Вюрглер), Литвы (Я. Федоров), Чехословакии (К. Д. Вергун); Францию представлял председатель Совета герцог С. Н. Лейхтенбергский. На съезде была принята политическая программа организации (изменившей, исходя из новых политических задач, свое название на Национальный союз нового поколения – НСНП), а одним из важнейших стал вопрос ведения на территории СССР повстанческой борьбы для свержения советской власти и установления политического строя на основе «солидаризма». Как пишет историк М. В. Назаров, в 1931 г. была сформулирована цель НСНП – «Национальная Революция, которая может быть организована лишь силами народа изнутри России, а не извне. Для этого Союз должен утвердиться на родине, создав сеть подпольных групп»[143].
По воспоминаниям В. М. Байдалакова, «новопоколенцы» установили контакты со всеми эмигрантскими объединениями, проводившими активную борьбу с большевиками, независимо от их общественно-политических воззрений. Рабочие связи, в частности, были установлены с Русским общевоинским союзом, Братством русской правды, «Крестьянской Россией»[144].
Однако, как показали дальнейшие события, контакты с организациями, напрямую занимавшимися переброской людей в Россию, оказались малоэффективными. У лидеров НСНП возникли обоснованные сомнения в способности старшего поколения эмигрантов вести борьбу в этом направлении. Гибель на границе первых членов союза П. И. Ирошникова и М. М. Флоровского подвигла руководство НСНП к тому, чтобы самим искать нелегальные пути в СССР[145].
Как и другие правые организации русского зарубежья, НСНП в 1930-х гг. считал террор одним из успешных методов борьбы с коммунистами. О том, как следовало бороться в России, давались указания в «Страничке агитатора-инструктора № 5», служившие руководством к действию для членов боевой организации НСНП:
«1. Организацией – система разрозненных пятерок и троек, цепь незнакомых друг с другом бойцов.
2. Пропагандой – показать другим, что народ – сила.
3. Террором – система казней должна убрать наиболее вредных для Национальной Революции людей.
Все виды работы должны вестись отдельно, совершенно самостоятельными группами. Этого требует конспирация»[146].
Как утверждают авторы брошюры «НТС: Мысль и дело 1930–2000», члены союза никаких террористических актов не совершали, кроме одной диверсии – подрыва в 1937 г. на аэродроме Ле Бурже под Парижем ангара, где стояли боевые самолеты, предназначенные для отправки республиканцам во время гражданской войны в Испании[147].
Вполне возможно, что именно так и было, однако не стоит в этой связи исключать факты планирования «активных акций революционного порядка». К примеру, в приговоре Военной коллегии Верховного суда Союза ССР по делу М. А. Георгиевского (секретаря Исполнительного бюро НСНП (НТСНП) в 1932–1941 гг., арестованного сотрудниками «СМЕРШ») говорилось, что союз готовил террористический акт во время первомайской демонстрации в Москве в 1937 г. Террористы-смертники Г. С. Околович и А.Г Колков должны были, проникнув на Красную площадь, забросать боевыми гранатами первых лиц советского государства. Идеолог НТСНП обвинялся и в подготовке теракта в отношении представителей СССР в Лиге Наций, для чего он в 1936 г. якобы выезжал во Францию, где знакомился с подобранными исполнителями акции. По-видимому, подобные обвинения являются плодом воображения чекистов. В то же время полностью отбрасывать версию о разработке данной операции в недрах НСНП не следует, учитывая непримиримый антисоветский характер организации (заявлявшей в 1933 г., что «в борьбе с большевиками – цель оправдывает средства»)[148].
15 апреля 1934 г. в Белграде открылся III съезд НСНП, продолжавшийся пять дней. На съезд прибыли делегаты из Бельгии, Болгарии, Польши, Франции, Чехословакии, Эстонии и Югославии. В Совет съезда входили: председатель Совета и Исполнительного бюро В. М. Байдалаков, А. А. Браунер, К. Д. Вергун, А. Э. Вюрглер, генеральный секретарь Исполнительного бюро М. А. Георгиевский, Д. М. Завжалов, К. И. Коновалов, М. Н. Хлопин и М. Д. Пепескул. По мнению исследователя А. В. Окорокова, одним из важных моментов работы съезда было принятие нового Устава, «носившего явно авторитарный характер и сближавшего организацию с популярными в то время фашистскими… движениями»[149].
Впрочем, в одной из статей главного редактора журнала «Посев» Льва Рара отмечалось, что «в Союзе никогда не было ни форменных рубах, ни специальных приветствий, ни чеканных возгласов. На открытых выступлениях союзные ораторы старались убедить логикой, задушевным подходом». Вместе с тем, Рар обращает внимание на идеологическое воздействие фашизма на НТС. Хотя он и влиял на организацию, пишет автор, но глубинной сути ее мировоззрения не затрагивал[150].
Русский эмигрант, беллетрист и эссеист Владимир Варшавский, изучавший этот вопрос, высказывался по поводу данной проблемы следующим образом. Он заострил внимание на увлеченности членов НТС «фашистской романтикой», предопределившей, на его взгляд, на чьей стороне будут солидаристы в случае войны Западной Европы против Советского Союза. «Солидаризм есть фашизм. Так думали до войны и сами солидаристы, их друзья и их противники – подчеркивает Варшавский. – «Идеологические искания раннего НТС, особенно в области социальной и экономической, не могли не проходить и проходили под влиянием фашизма, казавшегося тогда многим “новым словом” в общественном строительстве». Тем не менее, писатель пришел к выводу, что НТС не стал фашистской организацией, так как внутри него «царила искренняя любовь к свободе», указывавшая на христианское направление, лежащее в основе идеологии «новопоколенцев»[151].
