Я согласился.
— Ну, как прошла встреча? — спросила жена.
— Очень хорошо, намного лучше, чем я себе мог представить, — ответил я.
Спустя несколько дней моя мама умерла от обширного инфаркта. Все произошло так быстро, что я не успел ничего предпринять.
Еще через несколько дней я получил конверт с копией авансом оплаченного чека из того ресторана, где мы ужинали с мамой, и записку, где маминым почерком было написано: «За ужин я уже заплатила заранее, я была почти уверена, что не смогу пойти, но все равно заплатила за двоих, за тебя и за твою жену. Ты никогда не сможешь понять, что тот вечер означал для меня. Я люблю тебя».
В этот момент я понял огромную важность сказанного вовремя: «Я люблю тебя!» и предоставления любимым людям пространства, которого они заслуживают. Подари им свое время, потому, что они не могут, не должны ждать. Ничего нет в жизни важнее, чем семья.
Продолжай петь
Эта история произошла в США, в штате Теннесси. Когда Карен узнала, что ждет еще одного ребенка, она сделала все, чтобы правильно подготовить к этому своего трехлетнего сына Майкла. Вскоре узнали, что должна родиться девочка. И днем и вечером маленький Майкл пел песни своей сестренке, растущей в животе у его мамы. Он устанавливал с ней отношения и общался еще до ее рождения.
Беременность Карен протекала нормально, но в родах возникли осложнения. Женщина мучилась много долгих часов, в конце концов девочка появилась на свет, но в очень плохом состоянии. Ее перевезли в специализированный госпиталь для новорожденных с осложнениями и стали выхаживать. Проходили дни, а состояние девочки только ухудшалось. Педиатры были вынуждены сказать родителям самые страшные слова: «Осталось мало надежды, приготовьтесь к худшему». Карен с мужем договорились о месте на кладбище. Они с любовью приготовили комнату для своей дочурки, а теперь им приходилось заниматься организацией похорон.
Маленький Майкл тем временем умолял родителей, чтобы они дали ему посмотреть на сестричку. «Я хочу спеть ей!» — повторял он раз за разом. Прошло две недели; девочка лежала в реанимации новорожденных и таяла на глазах. Майкл продолжал настаивать на том, чтобы увидеть сестричку и спеть для нее, но ему терпеливо объясняли, что детям нельзя заходить в отделение реанимации.
Вскоре Карен решила: она проведет Майкла к сестре даже без разрешения врачей. Она одела ребенка в стерильный взрослый халат и спрятала в большую корзину, постаравшись выдать его за тюк с грязным бельем. Но старшая медсестра разгадала трюк и раскричалась: «Сейчас же уберите ребенка отсюда! Здесь запрещено находиться детям!»
Матери кровь бросилась в лицо. Карен забыла о правилах поведения и приличиях, пронзила медсестру взглядом и ответила очень холодно: «Он не уйдет отсюда до тех пор, пока не споет своей сестре!» Потом она подняла Майкла на руки и отнесла в реанимацию.
Мальчик внимательно посмотрел на малышку, проигравшую битву за жизнь, вздохнул и тут же запел. Он пел ей песню «Ты мой солнечный свет»: «Ты мой свет солнца, мой единственный свет, ты меня делаешь счастливым, когда небо серое…»
Внезапно пульс малышки стал выравниваться. «Продолжай петь, Майкл», — умоляла сына Карен. И мальчик продолжал: «Ты не узнаешь никогда, любимая, как сильно я тебя люблю, пожалуйста, не уноси мой свет солнца…» Майкл продолжал петь всем своим сердцем своей сестричке, и ее дыхание становилось спокойнее и легче, как у котенка, которого гладят.
«Продолжай петь, мой мальчик», — говорила Карен, и Майкл пел так же, как и прежде, когда его сестричка находилась в животе у мамы: «Ночью, когда я спал, мне снилось, что я обнимаю тебя».
Девочка расслабилась и погрузилась в глубокий сон. Казалось, ее состояние улучшается с каждой секундой. «Продолжай петь, Майкл!» — сейчас это был голос медсестры. Она со слезами на глазах просила, чтобы он не останавливался. «Ты мой свет солнца, мой единственный свет, пожалуйста, не уноси мое солнце…»
На следующий день девочка стабилизировалась настолько, что ее можно было выписывать домой.
Журнал «Женский день» назвал это «Чудо песни брата», доктора — просто чудом. Карен сказала, что это — чудо божественной любви. А нам всем эта история велит никогда не сдаваться в борьбе за любимого человека.
В пылу азарта
Ходжа Насреддин продавал пирожки. К нему подошли два человека и, съев довольно много пирожков, начали пререкаться:
— Деньги буду платить я, — говорил один.
— Нет, я! — кричал другой.
Потом спор разгорелся еще сильнее.
— Я ни за что не дам тебе платить! — воскликнул один.
— А я не допущу, чтобы платил ты, — ответил другой.
— А я не возьму денег! — вскричал Ходжа Насреддин, увлеченный задором спорщиков.
Настоящая любовь
Проходя мимо группы студентов, преподаватель услышал, как они обсуждали проблему супружества. Было понятно, что они против брака. Их главным аргументом было то, что романтизм в отношениях пары — главное связующее звено, и когда он иссякает, лучше покончить с отношениями, чем утонуть в монотонности.
Преподаватель остановился, внимательно выслушал все мнения и предложил студентам выслушать одну историю из своей жизни.
— Мои родители пятьдесят пять лет прожили вместе, — начал преподаватель. — Как-то утром моя мама спускалась по лестнице из спальни на кухню, чтобы приготовить завтрак моему отцу, когда у нее случился инфаркт и она упала. Отец услыхал, выбежал из спальни, схватил ее, поднял, как мог, дотащил до машины, на всей скорости помчался к госпиталю, пока ее сердце разрывалось в агонии. Когда доехал, оказалось поздно, она умерла.
Во время похорон он не разговаривал, его взгляд был потерянным. Почти не плакал. Вечером мы, все дети, собрались возле него. В воздухе была разлита боль и тоска, мы вспоминали красивые случаи из нашей совместной жизни. Он попросил моего брата, теолога, рассказать о смерти и о вечности. Мой брат начал рассказывать о жизни после смерти. Мой отец слушал с огромным вниманием. А вскоре попросил:
— Отвезите меня на кладбище.
— Папа! — увещевали мы его. — Уже одиннадцать ночи! Мы не можем поехать на кладбище в такое время!
Он окинул нас невидящим взглядом, повысил голос:
— Не спорьте со мной, пожалуйста! Не спорьте с человеком, который только что потерял жену, с которой он прожил пятьдесят пять лет.
Повисла тишина. Мы больше не спорили. Поехали на кладбище, попросили разрешения у сторожа и с фонарем добрались до могилы.
Мой отец обнял могилу, помолился и сказал нам, своим детям, которые, не шевелясь, наблюдали за происходящим:
— Это были хорошие пятьдесят пять лет, знаете. Никто не может говорить о настоящей любви, если и понятия не имеет, что значит прожить жизнь с такой женщиной!
Он сделал паузу и вытер лицо:
— Мы были вместе во всем. В радости и печали, когда родились вы, когда меня выгнали с работы, когда вы болели. Всегда мы были вместе. Делили радость, когда видели, как добиваются успехов наши дети, плакали вместе, когда вы были несчастны, молились вместе во многих залах ожидания госпиталей о наших родных, поддерживали друг друга в минуты боли, обнимались и прощали друг друга, если кто-то один срывался… Дети, сейчас она ушла. И я рад, знаете почему? Потому, что она ушла раньше, чем я. Ей не пришлось пройти через боль моих похорон, не пришлось остаться одной после моего ухода. Все выпало мне, и я благодарю за это Бога. Я так ее люблю, что не хотел бы, чтобы она переживала из-за меня.
Когда мой отец закончил говорить, я и мои братья и сестры успели не раз умыться слезами. Мы все обняли его, а он нас утешал:
— Все хорошо, дети, можем возвращаться домой, сегодня был хороший день.
В эту ночь я понял, что такое настоящая любовь.
Вы говорили о романтике; но она не имеет ничего общего с эротикой. Что может быть романтичнее единения двух сердец, когда каждый из них готов жертвовать всем ради другого?