«Талех!»

Его лицо постоянно меняется, ускользает… Только глаза вспыхивают янтарным огнём. Отовсюду слышатся зловещие шепотки. Джамрану – изменчивый и чужой возвышается над ней… Костяные шипы вырываются из локтевых суставов, топорщатся острыми концами на предплечьях, пугающе украшают лоб… Крик застревает в горле. Лепестки подиума медленно смыкаются, отрастив на краях тонкие как иголочки зубы. В одночасье Женька становится пленницей хищного растения, находясь во власти джамма, одержимого генетическим обменом… Иголки превращаются в крючки и цепляются за ритуальные одежды, царапая похолодевшую кожу…

«Ааааааааааа!»

Женя подскочила в постели, всё ещё окружённая видениями из жуткого сна. Разноцветными кляксами кошмары подступали к кровати, пока глаза не привыкли к темноте… Мало-помалу вернулись привычные очертания комнаты, с потонувшими во мраке углами и силуэтами мебели.

«Приснится же всякое!».

Сон казался таким реальным, что от ужаса пересохло во рту. Евгения схватила из ниши у изголовья стакан с водой и выдула залпом. Отчётливо ловя каждый удар сердца. Биение в груди понемногу замедлилось, дыхание выровнялось.

«Нервы лечить надо!»

Темень стояла за окном. Только лучи фонаря с балкона проникали в комнату сквозь неподвижные полоски занавесей. Рассеивались пятнами, падая на пол и простенки. Безветренный мир, охваченный дрёмой, расслабленно погрузился в тишину.

«Всё останавливается, когда мы спим».

Странное чувство нереальности наяву. Женя отбросила покрывало, встала и босиком прошла на балкон, отдёрнув узкие занавески. Безмолвная ночь. Тёплый воздух, едва уловимо пахнущий пряностями…

Звёзды над Серендалом выглядели фантомными кругами. Затуманенные естественным атмосферным фильтром… Непривычно, но загадочно и красиво. Кольца, оборванные по краям спектра, тускло мерцали, как за чёрным пупырчатым оргстеклом.

Женя приблизилась к краю и прикоснулась к перилам. Неведомый материал, – то ли камень, то ли пластик, – приятно холодил пальцы. Вниз спускались выступы пирамиды и пропадали во тьме. Город вдали переливался огнями. Несколько светящихся точек отделились, пролетая под застывшими дугами поднебесных арок. Полуночные гондолы…

– Не спится? – на балкон вышел Талех.

Будущих супругов поселили в соседних комнатах с общим балконом. Если в этом и прятался джамранский потаённый смысл, то Женька чересчур утомилась от джаммовых намёков и аллегорий, чтобы его искать. Её просто всё устраивало…

Она обернулась.

– Тебе тоже?

– Я что-то слышал, – пояснил Талех, – сквозь сон. Кричали?

– Это я, – смущённо ответила Женя. – Мне снился кошмар.

Он стремительно пересёк балкон и остановился рядом, беспокойно разглядывая её. Ладонь командора легла на перила, чуть касаясь мизинцем Женькиной руки. В свете фонаря пальцы джамрану казались неестественно белыми и длинными. Хотя Евгения привыкла к его четырём фалангам, сейчас невольно вздрогнула… Он нахмурился, не сдержался и обнял её так, будто хотел согреть.

– Я не замёрзла, – раздражённо ответила она.

– Знаю… Чувствую тебя. Ты не должна бояться.

Евгения не ответила.

– Поговорим?

– Смотря о чём.

Она резко вывернулась, прислонилась к перилам и заглянула ему в лицо. Талех улыбнулся.

– Я сумею оградить тебя от кошмаров.

– Генетически?

– Пойми, – он снова привлёк её к себе. – Джамрану равны от рождения, а статус приобретается по мере становления в социуме. Но даже чёткая иерархия и строгая субординация не подразумевает генетического доминирования. Различия в генотипах. Взрослые джамрану делятся на рецессивов и доминантов.

– Ты говоришь о доминантных и рецессивных генах?

– О производном неравенстве… Сила генотипа проявляется с возрастом, точнее в процессе активного генетического обмена. Итог – брачный поединок, где и определяется доминирующий генотип.

– Всюду генетические заморочки, – пробормотала Женька, утыкаясь ему в плечо. – Без них никак?

– Нет, – он крепче прижал её. – Наш вид – результат генной инженерии. Для поддержания генетического здоровья расы, контроль над искажёнными генами необходим…

– Как бы ни так! – взвилась Женька, почти оттолкнув его. – Рецессивный не означает дефектный.

– Я этого не говорил, – нахмурился Талех. – У джамрану многоуровневая ДНК. На одном уровне рецессивный определяется как скрытый, а на другом, как слабый.

– То есть, детям передаются гены доминантного родителя?

– Обоих родителей. Лучшее из генофонда брачного кристалла. Но ведущими становятся гены доминанта.

– Однако большинство браков – равноправные.

– Кто тебе сказал?

– Сандер.

– Он тебя обнадёжил. Только половина… Джамрану не идеальны.

У Женьки как-то не укладывалось это в голове. Разве что одно – Талех определённо далёк от идеала.

Он настойчиво притянул её обратно.

– Не забывай. Мы – реформисты, а не традиционалисты. У нас сарх-кенох*. Всё не так уж и страшно.

Последние слова прозвучали с иронией.

Как там у традиционалистов, Евгения и представлять не хотела. Хорошо, что Талех не традиционалист.

– Зато у рецессивов свои преимущества.

– И какие? – язвительно спросила она. – Их носят на руках и кормят с ложечки?

Он рассмеялся.

– Размечталась!.. К примеру, от них не требуют сатисфакций.

– Какое счастье, – фыркнула Женька.

– Рецессив подчинён только своему доминанту. И ровня всем остальным. В обществе он занимает обычный статус, и может повысить его, если захочет.

– Я не джамранка, – напомнила Женя. – Мне тяжело раздвоиться.

– Тебе и не надо. Оставайся собой.

– Ага… А если, скажем, встретятся два рецессива?

– Скорей всего, они будут равноправны в супружестве и произведут сильное – доминантное потомство. Все дело в сочетании генов. А слияние слабых генотипов зачастую даёт ошеломительные варианты.

– А если доминанты сойдутся?

Жене почудилось, или Талех задержал дыхание, сжал на мгновение ладонь на её талии и отпустил…

– Тогда… Поединок бывает жарким. И… Либо ничья, либо одному приходится смириться. Всё относительно – один доминант может стать рецессивом более сильного доминанта. И не факт, что у них будет доминантное потомство.

– Бррр…

Она совершенно запуталась!

– Не забивай этим голову, – посоветовал Талех, указывая на горизонт. – Лучше посмотри туда. Светает…

Фонари на балконе постепенно тускнели и гасли. По кайме горизонта неспешно вспыхивали зарницы, сливаясь в ярко оранжевую полоску… На Серендале рассветало не так как на Земле… Вскоре нижняя линия потускнела до жёлтой, а выше загоралась другая, намного ярче… Так, чередуясь полосками, восход поднимался к зениту, словно кто-то зажигал по частям громадный полосатый светильник…

Так Женя с Талехом и стояли в обнимку, пока рассвет не зажёгся у них над головами, и небо засияло, разом осветив панораму: ступенчатое основание пирамиды, покрытые облаками впадины и затянутый прозрачным маревом город…

– Всё, – объявил командор. – Пора собираться. Каример обещал выслать за нами вихтрак*. Поторопись!

«Ну вот! Ещё не муж, а уже норовит подоминировать».

Талех разжал руки, Евгения отодвинулась от него и серьёзно заявила:

– Я не стремлюсь доминировать. Но учти, без боя не сдамся.

Лёгкая улыбка тронула его губы.

– На то и рассчитываю. Я не намерен играть в поддавки.

Через час гондола доставила их в Театр бракосочетания на телепатическую экспертизу к Каримеру. Заходили по очереди, как и полагалось. Талеху выпало идти первым, а Женя осталась ждать в пустом полутёмном коридоре с неработающими фонтанами кислородных шариков. Она волновалась, конечно, несмотря на заверения Сандера в лояльности Каримера. Вот так Морголина и застигла её врасплох…

Опекунша коварно явилась раньше назначенного срока. С улыбкой на выхоленной ГМИ-добавками физиономии, она вместо приветствия цапнула подопечную за руку, корябнув запястье ухоженными коготками. Женя на мгновение запаниковала, вспомнив ночной кошмар…И невольно вообразив Морри в облике джамма…