– В прошлый раз, когда ты не могла уснуть, то пришла в мою постель.

– Я бы и сейчас так сделала, если бы могла. После секундного колебания Кэмерон спросила: – Я была бы желанным гостем?

– Разве тебе нужно об этом спрашивать?

– Ты ушла из дома посреди ночи, не сказав ни слова охране. Твой телефон отключен. Ты за три тысячи проклятых миль от меня, и я не вижу твоего лица. Да. Мне необходимо это знать.

– Ты меня сильно разозлила.

– Знаю. Я не хотела.

– Я знаю.

– Ты тоже меня сильно рассердила.

– Да. – Голос Блэр смягчился и стал немного задумчивым. Понизив голос, она добавила:

– Я просто хотела пройтись и ничего более.

– Извини, что расстроила тебя. – На другом конце линии раздался печальный вздох. – Пожалуйста, скажи мне, что сейчас пойдешь домой.

– Ну, сейчас у меня запланирована поездка на пароме на Алькатрас[8]…

– Блэр, – угрожающе сказала Кэмерон. – Сейчас мне совершенно не до смеха.

– Хорошо, тогда мы со Старк возвращаемся домой.

– Нет. Я позвоню Маку и скажу, чтобы он послал за вами автомобиль.

– Кэм, никто не заметил нас, и мы находимся всего-навсего в десяти зданиях от дома. Пожалуйста. У нас все будет хорошо.

– Только если Дэвис спустится, чтобы встретить вас.

– Хорошо.

– Передай телефон Старк. Подожди… – Поколебавшись, она добавила:

– Позвони мне, когда вы вернетесь домой.

– Разве Старк этого не сделает?

– Это ведь не одно и то же.

– Надеюсь. – Улыбаясь, Блэр протянула Пауле телефон:

– Коммандер хочет поговорить с Вами.

Фелиция Дэвис встретила их на полпути к дому, когда они поднимались по Хайд-стрит на вершину Рашен-Хилл. Высокая статная чернокожая женщина приветливо кивнула им и поравнялась со Старк. Та сместилась немного влево, так, что два агента Секретной службы оказались чуть позади Блэр Пауэлл, по сторонам от нее.

Они молча поднимались по улице. Блэр, почти не обращая внимания на агентов, прокручивала в голове разговор с Кэмерон. Она не могла избавиться от чувства, что что-то было не так. Пусть они с Кэм знали друг друга меньше года и большую часть времени провели врозь, Блэр ощутила напряжение в голосе Кэмерон и поняла, что это связано не только с усталостью.

Последним двум месяцам их бурной любовной страсти предшествовали четыре мучительных месяца, во время которых Кэмерон находилась в больнице, а затем в отпуске по болезни, после того как получила пулю, предназначенную дочери президента. Пулю, которая чуть было не убила Кэм. Пулю, под которую агент Секретной службы бросилась без раздумий, прикрывая собою Блэр.

Впервые в жизни Блэр столкнулась с суровой действительностью: из-за положения, занимаемого ее отцом, ее жизнь, так или иначе, ценилась выше, чем жизнь другого человека. Она не могла это принять. И не могла смириться с преследовавшей ее мыслью о том, чего эта реальность стоила женщине, которую она любила. По этой причине Блэр становилось все труднее позволить кому-либо заслонить ее от опасности.

Умом Блэр понимала эту необходимость. Ведь в случае ее похищения на ее отца будет оказано серьезное давление путем угроз и манипуляций. Блэр знала, как ее отец захочет поступить в таком случае. Однако как президент Соединенных Штатов он не сможет этого сделать. Именно по этой причине она также несла ответственность за то, чтобы он не оказался в таком положении. Блэр боролось с этими противоречиями всю свою сознательную жизнь, находясь в центре общественного внимания с тех самых пор, как ее отец стал губернатором, и затем в течение восьми последующих лет вице-президентства, когда его готовили на должность президента. И вот теперь у нее был роман с руководителем ее личной службы безопасности.

– Да, год назад жизнь была намного проще.

– Вам что-то нужно, мисс Пауэлл? – спросила Фелиция Дэвис, слегка наклонив голову, когда услышала голос Блэр.

– Нет. Все хорошо.

Три женщины продолжали идти молча. Они вошли в дом через парадную дверь; их встретила Марсия Касальс, мать Кэмерон Робертс.

Темноглазая, ослепительно красивая женщина улыбнулась, глядя на трио в дверях.

– Вижу, вы все-таки встретились?

– Да, – ответила Блэр и улыбнулась. Марсия в изумрудно-зеленой шелковой блузке и темных брюках выглядела как копия Кэмерон – только она казалась мягче и лишь немного старше. Эта женщина ей нравилась и вызывала уважение. Блэр занималась живописью и испытывала легкий трепет перед живописцем, признанным критиками.

– Могу я Вам что-нибудь предложить? – спросила Марсия. – Хотите выпить или, может быть, поужинать?

– Если у Вас есть портвейн, это было бы просто великолепно, – ответила Блэр.

Агенты Секретной службы переглянулись и вышли. Дэвис пересекла гостиную и исчезла: она собиралась проверить черный ход и территорию за домом. Старк переместилась в кухню, откуда через арку могла наблюдать за парадной дверью, оставаясь достаточно далеко, чтобы не мешать беседе Блэр и Марсии.

– Ты говорила с Кэмерон? – спросила Марсия, наливая вино в два хрустальных бокала. Один из них она протянула Блэр, сидевшей на диване, а сама устроилась на стуле рядом.

Дом являл собой архитектурный шедевр, предназначенный для комфортной жизни: современное многоуровневое строение с раздвижными стеклянными дверями, небольшими помостами, ведшими к склону холма, множеством фонарей. Острые углы интерьера смягчали неброские ковры и уютная обстановка. Из картин, украшавших стены, всего одна была написана Марсией. Несмотря на мировую известность, она вела такой же уединенный образ жизни, как и ее дочь.

– Она звонила, искала тебя.

– Я разговаривала с ней несколько минут назад.

– Наверное, она не думала, что я замечу, но она казалась… взволнованной.

Блэр колебалась. Она не привыкла обсуждать свои личные дела ни с кем, ну, ни с кем, за исключением Дайан. Дайан Бликер была ее торговым агентом и давней подругой; за прошедшие годы они нередко соперничали за одних и тех же женщин, и все же прекрасно понимали друг друга. Блэр считала, что в дружбе это самое главное.

Знакомство с Марсией было недолгим, но они вместе прошли тяжелое испытание, и между ними образовалась глубокая связь. После ранения Кэмерон, они провели у ее кровати сорок восемь часов. Двое суток в неизвестности, не зная, будет она жить или умрет. Они обе были свидетелями ее борьбы за жизнь, разделив горе и томительное ожидание. Из связывало и еще что-то, о чем они никогда не говорили: они обе любили ее.

Блэр глубоко вздохнула и слабо улыбнулась:

– Думаю, это моя вина. Я решила пойти на прогулку и, боюсь, не следовала правилам безопасности, установленным Робертс.

– Могу только предположить, насколько эти правила нудные.

Блэр пожала плечами:

– Да, но, наверное, я должна была давно к ним привыкнуть.

– Очень сильно сомневаюсь, что я смогла бы к этому привыкнуть вообще когда-либо, – решительно заявила Марсия. – И, мне кажется, Кэмерон это понимает. – В ее голосе звучали доброжелательность и сочувствие.

К своему ужасу, Блэр почувствовала, что глаза ее наполнились слезами. Она резко встала и подошла к окну, отчаянно пытаясь справиться с грустью.

– Кэмерон понимает, – сказала она, стоя к Марсии спиной. – Знаю, что понимает. Но у нее есть работа, которую надо выполнять, и ее работа – это Я.

– Да, к работе она относится серьезно. Поэтому ее и назначили на эту должность. – Голос Марсии был спокойным и нежным. – Любить тебя и одновременно делать свою работу – вот в чем причина трудностей.

Пораженная, Блэр резко повернулась и посмотрела в глаза Марсии:

– Она говорила…

– Нет, – сказала Марсия с улыбкой. – Но это видно каждый раз, когда она смотрит на тебя. Я не пытаюсь ее оправдывать. Она так похожа на своего отца: целиком отдается работе, часто в ущерб своим чувствам и желаниям. Но в ее защиту…