— Рано, — согласилась Ляля. — Я думала, недельки две ещё спокойно походим, а тараканы уже пропали. Так что…

Она многозначительно развела руками.

— Тьфу ты, — невнятно ругнулась Сабрина. — Нужно было вещи утром постирать. Теперь в душевую после темноты не зайдёшь.

Ляля понимающе вздохнула.

— А где Машу потеряла?

Сабрина отвернулась к окну. Это означало — «понятия не имею».

Она вошла в комнату общежития уставшая и мокрая. Бросила сумку у порога.

Сабрина сидела на кровати, скрестив ноги по-турецки. Её взгляд застыл на одной точке — где-то за дверцей шкафа. Раскрытая книжка была забыта.

— Ты знаешь, что говорят на кафедре? — медленно произнесла Сабрина. — Мартимер был на собрании старост, услышал случайно. Миф сбежал. Он никого не предупредил, что уезжает. Его даже жена ищет, говорит — был и пропал. А у него маленький ребёнок, между прочим.

— Да? — Маша постаралась, чтобы голос звучал отстранённо. Какую там погоду обещают на завтра? А, Миф сбежал… Ну что ж, на юге вообще шквальный ветер, говорят, вот им плохо, а Миф сбежал — это ерунда. — Он раньше пропадал, помнишь? Может, это его любимое развлечение.

Она включила чайник. Задёргивая шторы, прошлась по комнате.

— Маша, что он тебе ответил? Ты же призналась ему, я правильно понимаю? А он что?

— Что? — Маша пожала плечами, не спеша оборачиваться в сторону Сабрины. В узкой щели между шторами она рассматривала оранжевые квадраты общажный окон. Почти за всеми копошилась жизнь. У крыльца стояла машина. Она пригляделась: нет, не Мифа, какая-то другая, незнакомая машина. — Конечно, он сказал, что между нами ничего быть не может. Что нам лучше не видеться некоторое время.

Сабрина смотрела ей в спину, и от этого мокрая куртка ещё сильнее липла к телу. Маша нашла в себе силы и обернулась.

— Пойду в душ, а то замёрзла.

Она схватила с полки полотенце и вышла, прямо в куртке и уличной обуви. Вспомнила, что в кармане остался лежать телефон. Он был влажным и лёгким. Меню телефонной книги никак не хотело поддаваться замёрзшим пальцам, но Маша добралась до нужного номера.

— Алекс, помнишь, ты говорил мне, что сможешь через базы данных найти адреса? Мне нужен один…

По утрам, как обычно, текла с ресниц чёрная краска, но Маша упрямо красилась снова и снова. Неподвижная Сабрина сидела рядом, за первой партой и вздыхала:

— Маша, не мучайся так, а…

— Всё нормально.

— Я вижу, как нормально.

За кафедрой распалялась Аннет — молодая, очень гордившаяся защищённой до срока диссертацией — и постоянно косилась на них. Маша откладывала зеркало и влажную салфетку в сторону, пыталась что-нибудь записать, но слова лекции скользили мимо неё и никак не вязались друг с другом.

Каждое утро она мечтала позвонить ему и сказать: «Я тебя ненавижу. Ты чудовище. Ты ещё узнаешь, как это, когда вот так предают». Каждый полдень она была готова всё ему простить. Каждый вечер она клялась себе, что никогда не покажет Мифу это отчаяние. А если он вернётся, будет издали смотреть на него. Вот бы увидеть его снова.

Каждый раз, когда рука тянулась к телефону, она звонила Алексу и слушала его развесёлую болтовню про учёбу, секцию, компьютерные игры и ещё тысячу абсолютно скучных тем. Но он узнал для неё адрес Мифа, за это Маша готова была слушать ещё миллион рассказов.

У Аннет был один недостаток — или достоинство — за пятнадцать минут до окончания пары она незаметно сползала с научных тем и переключалась на обывательские рассказы о том, какая сегодня была пробка на проспекте Рождественского, и как у её подруги украли сумку с кошельком, паспортом и дорогущей помадой.

Тогда парни принимались за свои дела, а девушки внимали и поддакивали. Перебить Аннет в такие моменты мог разве что ректор, и то не факт.

— Я убью твоего Мифа, — сказала Сабрина, откидываясь на спинку стула. — Можно я его убью?

— Делай, что хочешь.

Маше незачем было убивать Мифа. Она знала, что уничтожит его, но по-другому. Она уничтожит его жизнь, и пусть он почувствует, как это, когда тебя предают. Для исполнения её плана требовалось время и терпение, поэтому Маша терпеливо вытирала потёкшую тушь и перекрашивалась заново. Поэтому она уговаривала себя не звонить ему.

После лекции они спустились в библиотеку. Пока Сабрина выписывала учебники, Маша подошла к стойке с научными журналами, от скуки подцепила свежий институтский вестник. На обложке красовался герб — здание в овале и хищная птица в полёте над ним. Она перелистала страницы и зацепилась вдруг взглядом за знакомую фразу.

«Сущность четвёртого порядка была определена нами как модификация…»

Смертёныш. Она точно помнила, что писала так о нём. Маша хмыкнула и принялась листать дальше. Мало ли аномалий четвёртого порядка описывается каждый месяц сухими научными фразами. Сабрина у стойки библиотекаря любовалась потолком в ожидании, когда ей принесут книги.

Маша вернулась назад, к статье и нашла фамилию автора. «Сибирская К.», — курсивом вилось под названием. Название было путаным, незнакомым Маше. Но цифры в колонках таблицы она помнила почти наизусть. И пропущенную запятую во втором абзаце. Она почувствовала, как внутри стало горячо, а потом сразу холодно.

«К» — это Карина, никаких сомнений. Можно, конечно, подняться на кафедру и спросить, кто такая эта Сибирская, но к чему формальные выяснения, они не в кабинете следователя. Вот статья, вот буква «К» — обрезанное имя. Всё предельно ясно. Соискателям вроде бы очень нужны статьи в центральной печати, а Картина в её-то положении — разве может лазить по чердакам и подвалам.

Заложив нужное место пальцем, Маша подошла к Сабрине. Та перебирала книги под бдительным взглядом библиотекарши.

— Это из фонда редких… только в читальном зале.

— Сабрина, — позвала Маша.

Та дёрнула плечом.

— Секунду. Выпишите мне эту в читальный зал.

— На неделю. Хватит? — Библиотекарша так сморщилась, будто Сабрина отбирала у неё младенца.

Маша тронула подругу за локоть.

— Посмотри, а?

— Погоди говорю.

Маша отступила, заново пролистала журнал. Может, сделать копию на память? А, чёрт с ним. Она вернула журнал на стойку и пошла к Сабрине, которая уже тащила гору книг к столу.

— Что ты хотела?

— Ничего, ерунда, — через силу улыбнулась Маша.

На следующую пару Миф снова не пришёл, и это уже никого не удивило. Группа постояла под дверями аудитории положенные пятнадцать минут и хотели уже разбрестись, кто куда, но, цокая каблуками, пришла Аннет.

— У вас же семинар сегодня? Вот и отлично. Идёмте.

В маленькую угловую комнату набилось сразу два потока — третий курс и четвёртый. Выяснилось, что Аннет попросили взять третьекурсников к себе, «чтобы не бродили по коридорам».

— Уж лучше бы побродили, — проворчала Сабрина, раскладывая вещи на первой парте.

Пока Аннет суетилась, заставляя парней поплотнее закрыть окна, пока комната была похожа на растревоженный муравейник, Сабрина вытащила Машу в коридор.

— Слушай, ты знаешь, кто его любовница? Она работает гардеробщицей в библиотеке.

— Чья? — не сразу сообразила Маша. — А-а-а… Откуда ты знаешь?

Сабрина закатила глаза: «ну что за глупые вопросы».

— Видела. Она его встречать ходила к институту, к последней паре. И они вместе уходили. Я очень хорошо запомнила её — она ещё носит такие перчатки без пальцев. Даже когда работает.

Маша пожалела, что никогда раньше не смотрела в лицо библиотечной гардеробщице. Теперь она хотя бы знала, красивая ли она. Впрочем, какая разница.

Отвернувшись в сторону, Сабрина продолжала:

— Говорят, что она тоже исчезла. Но вообще-то она вроде в отпуск ушла. Здесь по-разному говорят. Тьфу, приходится верить в эти сплетни.

— Зачем ты мне рассказываешь? — хмуро поинтересовалась Маша. Она тёрла лоб, пытаясь вспомнить гардеробщицу, которая ходила в перчатках без пальцев. То ей казалось, что она точно помнит её рыжий свитер и вежливую улыбку, то наоборот — не помнит ничего.