Подумать только, регенерация, которая удивила даже его, бывалого военного хирурга и консультанта спецпроектов! Я нездорово покосился на дверь, вспоминая Мишель и ее настойчивое желание принять меня в подконтрольную ей обитель, во что бы то ни стало. Может, меня оценили правильно, это я недооценил сеньору Тьерри? Кто знает, кто знает!..

Сказать, что Катарина была удивлена – ничего не сказать. Она была ОЧЕНЬ удивлена.

– Профессор, но не через неделю же?!

Мой лечащий врач лишь усмехнулся и довольно покачал головой:

– Я и сам удивлен, сеньорита. Забирайте. Передвигаться ему можно, но только на незначительные расстояния. Нагружать же колено…

И он прочел теперь уже Катарине скучную лекцию о том, как нужно ухаживать за моей ногой. Та старательно покивала в ответ, и уточнив время очередного приема, подтолкнула меня в плечо – пошли. Именно пошли, своим ходом, без костылей. Кайф!

– Шимановский, я в шоке! – выдавила, наконец, она. Я мог сказать о себе то же самое. – Такого просто не может быть! – И здесь я был солидарен. – Ты знаешь, что это означает? – усмехнулась она. Грустно так усмехнулась.

– Что мои тренировки начнутся раньше, чем планировалось? – предположил я.

Она покачала головой.

– Не только. Думаю, через несколько дней, как окрепнешь, можно организовать твою встречу с ее величеством. Не ждать месяц. Попадешь к ней, как белый человек, на своих двоих – никаких опор, палок и костылей. Согласись, предстать перед королевой на своих двоих многого стоит! И чего улыбаешься?

Действительно, на моем лице отчетливо проступила довольная улыбка.

– Представил картину, где я на костылях.

– Точно! – Она скупо рассмеялась. – И, по-моему, ты рад, что встретишься с нею. Отчего же?

– Наконец, все определится, – выдавил я. Моя неловкость от нее не укрылась, она напряглась. Все, теперь прицепится. Точно:

– А чего раньше не рвался? Думал, время выиграть? Еще подумать?

Я меланхолично пожал плечами и выдал очередную идиому:

– Сколько веревочке не виться… К тому же обстоятельства изменились.

– Думаешь, что она может не взять тебя? Я бы не рассчитывала на подобное. После испытания на это мало шансов.

– Да нет, не в этом дело. Просто… Я сам для себя решу, стоит ли подписываться под проект. Это ведь будет не та встреча, что была в школе, это вообще будет не верноподданническая встреча. Я смогу в лоб спросить ее о многих вещах, и она не сможет солгать. А если солжет…

– Ты почувствуешь. М-да… – Катарина тяжело вздохнула. – Интуиция страшное оружие, Шимановский, но я не стала бы доверять ей на твоем месте. Не в общении с такими, как она. Не с твоим опытом.

С этим я согласился. Но иного, чем так, как могу, мне не оставалось. С выбором у меня последнее время напряженка.

– А ты что это, передумать решил? – поддела она и легонько двинула локтем в бок. А у нее болючее это "легонько"! Мы как раз стояли в лифте и уклониться у меня не было возможности. – Ай, да Шимановский!

– Почему сразу "передумать"?

– Тот, кто все для себя решил, не сомневается!

С этим я был согласен тоже. Но объяснить ей то, что чувствую, я не мог.

По подземному гаражу шли в полном молчании. И лишь когда машина выехала за распахнутый настежь больничный шлюз, оставив позади шлагбаум и двух вооруженных десантников в полном снаряжении, она властно бросила:

– Рассказывай. Что еще случилось?

Я улыбнулся. Сообразила, зараза! Что что-то не так. Ну, а что я ждал от НЕЕ?

– Одиночество, – только и произнес я. Штурвал, а она целенаправленно игнорировала автопилот, никогда на моей памяти его не включая, дрогнул, вместе с нею вильнула и машина. Хорошо, что ехали мы медленно.

– Повтори?

Я повторил, одновременно с этим сформулировав проблему для себя самого

– Теоретически, когда я пришел, я мог интуитивно ощутить вокруг корпуса некий ореол, как подсознательное выражение вашего самого яркого качества. Кроваво-красный, смерти, например. Или жестокости. Гордыни и надменности, презрения к окружающим. Некий такой подсознательный символ, который не видишь, но чувствуешь. А вместо этого я ощутил лишь одиночество. И это сбивает с толку.

– И ты сразу решил все бросить и не ходить.

Меня взяло зло:

– Я похож на того, кто хочет все бросить и не ходить?

– Но королева…

– Я обязан с нею поговорить! Прежде, чем принимать окончательное решение! Только и всего!

Она задумалась.

– Глубоко копнул.

– Как получилось. И что ответишь? Как куратор? Браковать будешь? За то, что глубоко копаю? Я ведь не смогу, как они! Я другой!

Она отрицательно покачала головой.

– Тут не браковать надо, тут разъяснять. Понять. Как куратору. Знаешь, я не готова сейчас к таким материям, давай позже поговорим. Я подумаю и заеду к тебе в гости.

Разве я против?

Через день после моего возвращения домой со мной связалась Катарина. Вопросы ее касались моего колена, как я соблюдаю предписания. Я соблюдал, о чем честно поведал. На тот момент я вообще почти не вставал – отлеживался, отсыпался, приходил в норму. Успокаивал маму. Но куратор сообщила, что через час я должен быть готов, как штык, и в оговоренное время, когда я вышел, меня тут же подобрала машина. Нет, не с нею, с Сестренками.

Сама Катюша встретила меня на территории Центрального Военного госпиталя, что недалеко от основного купольного массива Альфы, по дороге на космодром. Место режимное, куда просто так не проникнуть. У Мии и Розы же все бумаги и разрешения имелись. Затем меня отвели на прием к лучшему хирургу профильной области, который, как я позже выяснил, сразу определил того, кто делал мне операцию. Признаюсь, до этого способности ангелочков-ветеранов на гражданке оценивал ниже среднего: упорные девочки, да, дисциплинированные… Но то, что подобную операцию могло сделать лишь десять-пятнадцать человек на планете, резко подняло их общую планку.

Сестренки оказались мировыми девчонками – всю дорогу щебетали о чем-то своем, вроде незначительном, но поднимающем настроение. Жаловались, что рано ушел, не дождался их, рассказывали последние сплетни насчет поединка в покер и драки после оного. По их словам я сделал вывод, что Камилла обещание выполнила – как врага народа меня никто не воспринимает. Выпендрежника – да, но опасного выпендрежника, с которым по пустякам лучше не связываться. И их, моих девчонок, это ставило в тупик.

– Мы думали, там война начнется с твоим появлением, тебя ото всех защищать придется!.. – разоткровенничалась Мия.

Придется. Просто не ото всех, а только от самых сильных и тяжеловесных, все-таки попробующих окоротить меня. Но иначе ведь в жизни не бывает, правда?

На самом деле все, что со мной произошло, не реверс – я не передумал идти к ним. Просто Катарине знать об этом не следует. Пусть поизговляется, "поработает" со мной. Произошло всего лишь крушение моих собственных представлений о предстоящем "учебном заведении", окончательное и бесповоротное. И произошло оно в момент, когда я еще здесь, на гражданке, когда еще могу сказать свое "нет". Случись это, скажем, когда меня заперли бы внутри, все могло сложиться иначе.

Да, это реальность, такая, какая есть, без розовых очков. Вопрос свелся к тому, смогу ли я ее принять. Потому мне интересно, что ответит мне завтра-послезавтра Катюша, когда заедет "в гости", и еще больше интересно, что скажет королева. От разговора с нею, от того, как увижу я ее саму, будет зависеть, захочу ли я идти к ней в вассалы. Смогу ли подавить в себе многое, ради Великой Цели, и какова будет эта Цель. И главное, смогу ли умереть за нее, или решу, что овчинка выделки не стоит. Такое нельзя определить на расстоянии – только при личном общении.

И еще. Я патриот своей страны, готов умереть за нее. Так меня воспитали. Но умереть за страну не равно умереть за королеву, и какой математический символ будет стоять между этими двумя понятиями, будет зависеть только от нее.