Вы, вероятно, подумаете, что такому человеку должно все скоро наскучить, подобно тому, кто на пиру съест слишком много. Можно предположить, что он устанет от жизни и будет искать чего-то нового, но это не так. Каждый день, блаженно закрывая глаза, пока искусные руки рабов массировали и увлажняли его благовонными маслами, богач размышлял о своем богатстве, испытывая удовольствие. Каждую ночь он засыпал под вышитыми одеялами, с радостью думая о роскошных вещах, которыми владел, великолепных дворцах своих нахлебников, знатных друзей, которые злорадно перешептывались за его спиной, но униженно искали его благосклонности, словно и у него были высокородные предки. И это почти правда, потому что он женил сына на девушке из знатной, но обедневшей семьи. Богач часто говорил себе, что у него больше нет желаний и его ничто не пугает, кроме излишней полноты и стеснения в дыхании. Но раб, лечивший его, был настроен оптимистически, и он слишком дорого стоил, чтобы пренебрегать его мнением.

Причина удовлетворенности богача крылась в его прошлом, о котором он никогда не говорил вслух, но часто вспоминал. Правда в том, что когда-то он сам был рабом и не имел ничего, служа лишь игрушкой в руках жестокого хозяина. Его спина еще хранила удары кнута. Врач маскировал их, и богач всегда ходил в термы в одиночку, чтобы позорные следы никто не увидел.

Любовница бывшего раба освободила его и оставила все свое состояние; но даже в хорошие времена, когда хозяин уже умер и раб стал вести все дела хозяйки, у него по-прежнему не было ничего своего. Он униженно льстил этой толстой старой женщине, но теперь многое изменилось – он был богаче десяти таких женщин, и свободные люди пресмыкались перед ним.

По характеру богач не был жесток, но ему доставляло удовольствие держать рабов в страхе, как когда-то обращались с ним. Поэтому Марку, его личному слуге, приходилось часами стоять у двери спальни своего господина, приложив ухо к замочной скважине и взволнованно прислушиваясь к изменениям в размеренном храпе, к малейшему шуму или движению. В обязанности Марка входило без вызова появляться в спальне в тот самый миг, когда господин желал встать, и горе слуге, если он замешкается, что нередко случалось. Не составляло большого труда приказать высечь раба, поэтому лампа постоянно дрожала в руке Марка, когда он проскальзывал в покои своего господина. Однако в это утро старик проснулся со сдавленным криком, пытаясь избавиться от тяжести в груди, которая не давала ему дышать. Он не произнес ни слова, пока Марк раздвигал ставни, впуская в комнату солнечный свет, и щелчком пальцев призвал двоих кудрявых рабов-близнецов с ароматной водой, чтобы хозяин мог вымыть руки, и вином, чтобы он мог прополоскать рот.

– Лизий! – наконец проскрипел старик. – Уф! Приведите ко мне Лизия! – Он попытался приподняться на локте, но не смог. Ворча, он оперся на предусмотрительно подставленную руку Марка и выпрямился, так что его короткие ноги свесились с кровати. – Слышишь, ты, лентяй? Приведи моего предсказателя!

– Ваш раб уже побежал за ним, господин, – произнес Марк, который никогда не входил к старику, предварительно не расставив за дверями гонцов, готовых выполнить любую его прихоть, – а пока, если пожелаете…

– Дай мне вина! У меня пересохло в горле! – Старик сердито отхлебнул большой глоток и выплюнул вино на пол. – Ничего, рабы вытрут!

С недовольным ворчанием он позволил Марку привести в порядок его тунику, которую никогда не менял до полудня, и приказал ему достать из шкафа все плащи, какие только там были, в надежде, что какой-нибудь из них придется ему по вкусу.

– Зеленый! – наконец рявкнул он, прекрасно зная, что зеленый плащ был испачкан в вине и его нельзя было носить.

Предвидя это, Марк уже приготовил точно такой же плащ, а первый приказал слуге отвезти вычистить в Рим. Марк достал чистый плащ и раскинул его перед своим господином.

– Хозяин, – осмелился произнести слуга, заметив нетерпеливый жест старика, – ученый Лизий стоит перед вашими дверями, ожидая дальнейших приказаний.

– Пусть подождет, – проворчал старик, – и все-таки я надену коричневый. Я что, должен весь день сидеть здесь без сандалий?

Старик окунул руки в воду и вытер их о волосы рабов, отказавшись от полотенца. Его плохое настроение, бывшее следствием сна, постепенно рассеивалось, как и сам сон. Все знают, что сны приносят удачу или несчастье, и пока воспоминания еще свежи, неплохо бы посоветоваться с умным человеком. Старик вскоре сдался, как и предчувствовал Марк.

– Хорошо, пусть Лизий войдет.

Лизий вошел в комнату без промедления, однако не выглядел запыхавшимся. Это был высокий человек с бородой и волосами, выкрашенными в иссиня-черный цвет. Он носил просторные белые одежды, а на груди – большой нефритовый орнамент с вырезанным на нем причудливым демоном с четырьмя головами и множеством рук. Лизий медленно и величественно склонил голову, словно бог, благосклонно внимающий молитве.

– Да сопутствует тебе удача, великодушный Феликс, не зря ты наречен счастливым. Пусть все твои сны сулят счастье.

В обязанности Лизия входило предсказывать своему хозяину удачные дни, толковать сны, гадать по полету птиц, составлять гороскопы, читать линии на ладони и заниматься любым видом предсказаний, какое только становилось модным. Он искренне верил в свое ремесло, которое изучал в Александрии, где магия Египта и учения Греции странным образом переплетались с восточными тайнами, холодящими кровь. Однако, невзирая на свои нелепые верования, Лизий был отнюдь не глупцом. Он понимал, что от него ждут не только лести, но и ободрения. Потому не жалел денег и платил Марку и доктору-рабу, а также многим другим. Лизий знал, что можно сказать старику, а что утаить. Сейчас он ласково произнес:

– Когда я в одиночестве размышлял в своем саду, внутренний голос сказал, что меня зовет Феликс. И вот я здесь.

Старик пронзительно глянул на него, польщенно, но немного недоверчиво:

– Эти твои внутренние голоса! Какой в них прок, если они не могут привести тебя ко мне быстрее? Мне приснился такой сон! Я отчетливо помнил его, когда проснулся, а теперь почти забыл. Внутренний голос! Если бы он привел тебя к моей двери, когда я проснулся, от него было бы больше пользы.

– То, что ты забыл, уже не важно. То, что осталось, знак свыше, – Лизий погладил свой амулет, обнажив резное агатовое кольцо, – но больше не трать время, иначе забудешь все.

Старик поежился и протянул к Лизию руки:

– Я почти ничего не помню, кроме птицы, серебряной птицы размером с человека. Помню, что ее перья светились, так что мне пришлось закрыть глаза. Помню ее имя, кажется, феникс, есть такая птица? Так я ее назвал…

Старик замолчал, увидев, что Лизий возвел к небу руки и закатил глаза. Его рот принял форму буквы «О» от удивления, которое было частично наигранным. Казалось, Лизий потерял дар речи, а потом заговорил, задыхаясь:

– Феникс? О великая богиня Исида, о Осирис, о Феб! Видеть во сне сказочную птицу! Видеть во сне величайшее чудо, которое появляется раз в сто лет и только в Египте. И он еще спрашивает, что такое феникс!

– Очень хорошо, – продолжал старик, переходя прямо к делу, – итак, в Египте есть замечательная птица по имени феникс. Очень хорошо. Но что это значит?

– Откуда мне знать? – Лизий был искренно взволнован. – Чтобы разгадать этот сон, потребуется помощь богов. Могу только сказать тебе, Феликс счастливый, что это самая большая удача в твоей жизни. Это означает новый подарок судьбы. Посмотрим…

– Подарок судьбы! – Старик вытянул ноги и оперся о локоть, пытаясь вспомнить, о чем он мечтает и чего не может иметь. – Но у меня уже есть все.

Лизий лукаво глянул на старика:

– В золотые годы, когда Август закрыл храм бога войны, чтобы обозначить воцарение мира, именно тогда видели феникса. Говорят, те, кто увидит эту птицу, будут жить богато до тех пор, пока она не появится вновь, через сотню лет. Благородный Феликс, разве ты не достоин такого дара?