«Подтягивают войска к Западному фронту», — подумал Черепанов. Когда тракт опустел, он зашагал быстрее. В темноте подошел к селу, пробрался огородами к знакомой избе и осторожно постучал в окно.

— Кто там? — услышал он женский голос из сенок.

— Маша, открой. Это я, Черепанов.

Скрипнула дверная задвижка, и Прохор переступил порог теплых сеней.

— Данило дома? — спросил он про хозяина избы, которого знал еще с германской войны.

— Нет. Как ушел в кочаринские леса, так и не возвращался.

— А как его там найти?

— У меня должен быть скоро Коля Аксенов за хлебом. Он и проведет тебя к мужикам. А сейчас пока проходи в избу. Огня я зажигать не буду, боязно, посидим так.

Из рассказа сестры Волкова Прохор узнал, что с месяц тому назад в село нагрянула милиция во главе с начальником Егоровым в поисках коммунистов и сочувствующих советской власти. Но большинство из них, в том числе и брат Волковой, успело скрыться. Разъяренный неудачей, Егоров поспешно пошел к Аксенову, секретарю волостной управы. Увидев начальника милиции, он не встал из-за стола. Егоров подошел к нему вплотную и со всего размаха ударил Аксенова по щеке. Коля упал. Пинки и удары продолжали сыпаться на парня. Наутро он, избитый, ушел вместе с отцом в кочаринские леса к партизанам Волкова.

— И-и, что творилось! Милиционеры избили Федора Зубова — мастера маслодельного завода. И не только однолошадников, но и несколько справных мужиков.

— А их за что? — спросил Черепанов.

— Нашли во дворах под навесами сломанные колеса от телег, а лошадей хозяева угнали в Федякин лог, там их не скоро найдешь. Мужики не стали давать подводы белым, а за это начальник милиции начал их избивать. Часть мужиков и подались в лес. — Женщина умолкла. В окно раздался трехкратный с перерывами стук. — Однако Коля. — Мария пропустила в избу Аксенова. Заметив в темноте незнакомого мужчину, парень попятился к порогу.

— Это наш человек, Прохор, из Косотурья. Ему надо повидать брата, — сказала девушка.

— У вас есть какие-нибудь поручения из Павловска? — спросил Аксенов.

— Хотелось бы передать их лично товарищу Волкову.

— Я не могу вам помочь, — сухо ответил Коля и, помолчав, добавил: — Пароль павловской организации знает один лишь Волков. Я передам ему твою просьбу о встрече.

— Где можно будет встретиться? — Осторожность Николая Аксенова пришлась Прохору по душе.

— Возле опушки бора, у старых ям, где раньше брали глину для кирпича, — взваливая на спину мешок с хлебом, заявил Коля.

Ночью идти по незнакомой местности Черепанову было трудно и, спотыкаясь о невидимые пни и валежник, спутники только к утру достигли старых ям.

— Подождите здесь, часа через два я вернусь с Волковым, — сказал Аксенов и исчез в предутренней мгле.

Ежась от холода, Прохор спустился в одну из ям и прижался к стенке спиной. Здесь было немного теплее, и, уставший от ночной ходьбы, Прохор уснул. Разбудили его чьи-то шаги. Выглянув из ямы, Черепанов увидел Аксенова, с ним рослого мужчину, одетого, как и все крестьяне, в теплый ватник и зипун. За опояской виднелась рукоятка револьвера.

— Кому здесь я нужен? — заглядывая в яму, спросил он.

Прохор выбрался из своего укрытия, отряхнул с одежды прилипшие кусочки глины и протянул Волкову руку:

— Здорово, Данило. Вот где пришлось встретиться!

— Пароль есть? — суховато спросил Волков. — Сам знаешь, в какое время живем, — как бы оправдываясь, сказал он. Назвав пароль, Прохор с Данилом покурили, и затем все трое углубились в кочаринский бор. После взаимных расспросов Прохор передал на словах директиву Павловского подпольного комитета.

За густой стеной деревьев показалась небольшая полянка, на ней — шалаши, стоявшие полукругом, в середине которого горел костер. У костра сидели люди. Тут же недалеко паслись кони.

Прохор рассказал о положении на фронте, о военных неудачах последнего времени.

— Ничего, сломаем, обязательно сломаем хребет белым, дай только время, — заметил сидевший недалеко от костра бородач.

— Уходят в леса обанинцы и коноваловцы, — сказал второй о соседних деревнях.

— Егоров их просвещает, — ухмыльнулся сидевший на облучке телеги молодой крестьянин из Нижнего.

Прохора радовало боевое настроение партизан, недавних пахарей, радовала их уверенность в победе над врагом. Поговорив еще немного с Волковым, он стал прощаться.

— Ты, кажется, одно время был арестован? — шагая обратно к опушке бора, спросил Прохор идущего рядом Волкова.

— Да. Сидел в челябинской тюрьме. Потом с «поездом смерти» был направлен в Иркутск. Там с помощью иркутских товарищей бежал из тюрьмы и вернулся вновь в Зауралье.

Вот и ямы. Прощаясь с Прохором, Волков сказал:

— Скоро мы выйдем из кочаринских лесов. По нашим сведениям милиция и карательный отряд белых на днях начнут прочесывать бор. Передайте товарищу Красикову, что мы по двое, по трое будем жить в полевых избушках Федякина лога. Связным у нас будет Коля Аксенов. — Волков дружески похлопал по плечу стоявшего рядом с ним Аксенова.

Два месяца прошли для Прохора в напряженной работе по установлению связи с разрозненными группами партизан Павловского уезда. В конце ноября его вызвал к себе Красиков и сказал:

— Тебе придется идти добровольцем в белогвардейскую армию.

— Мне добровольцем в белогвардейскую армию? — не веря своим ушам, переспросил он Красикова.

— Да, да. — Кирилл Панкратьевич поднялся со стула и шагнул к Черепанову. — Тебе нужно выехать в Челябинск, явиться в канцелярию начальника гарнизона, попросить, чтобы тебя направили в распоряжение капитана Святенко из штаба генерала Ханжина.

— Зачем?

— Для того, чтобы зачислили добровольцем в полк имени Шевченко. — И, заметив протестующий жест Черепанова, продолжал: — Вместе с тобой вольются в полк Дьяченко — Михаил и Мирон, а также Колчук Федор и Уштванг Иван. Это нужно для революции, нужно для победы над врагом. Таково решение подпольного комитета. Для того, чтобы ты был в курсе дела, я объясню обстановку, сложившуюся в Челябинске. Вскоре после восстания чехов были арестованы и погибли как мученики председатель Челябинского Совета Васенко, казначей Совета Колющенко, Тряскин, начальник штаба охраны Болейко, его помощник Могильников и секретарь совета Гозиосский. Но челябинские большевики не пали духом. Я не буду тебе называть их имен. О них ты узнаешь, когда приедешь в город, но на первых порах должен явиться к товарищу... — Тут Красиков назвал адрес квартиры одного из подпольщиков и пароль. — Теперь в отношении полка имени Шевченко. Это хитрая затея. Играя на националистических чувствах отсталой части украинцев, проживающих в соседних к Челябинску уездах, и для придания видимости демократичности реакционного режима челябинский «комитет народной власти», возглавляемый эсерами и меньшевиками, организует воинскую часть, не останавливаясь перед таким кощунством, как присвоение полку имени великого кобзаря Украины и революционера Тараса Шевченко. Эту затею надо разоблачить и повернуть штыки против белогвардейщины. Документы получишь в военной секции. Между прочим, когда будешь в Челябинске, постарайся не попадаться на глаза молодому Крапивницкому. По сведениям, он вместе с сыном муллы Курбангалеева — капитаном царской армии Аруном организует татаро-башкирский егерский полк.

— А где скрывался Крапивницкий до этого? — спросил Прохор.

— Накануне восстания чехов он нелегально явился в Павловск, пробыл несколько дней в доме отца, затем уехал на Ольховский кордон, оттуда исчез неизвестно куда. К сожалению, мы узнали об этом слишком поздно.

— Но Галя, очевидно, знала о его приезде? — вырвалось у Черепанова.

— Возможно, — ответил спокойно Красиков. — Но она могла не знать его политических убеждений. Да и в доме старика Крапивницкого он, очевидно, провел лишь несколько дней.

Перед Прохором промелькнула картина посещения Крапивницких ранней весной... Обеденный стол, за ним Галя и мать, на столе три прибора. Замешательство старой Крапивницкой, вызванное его приходом. Теперь все понятно. Поручик Крапивницкий был там. Но почему умолчала об этом Галя?