Блэз. Да я вам верю, верю.
Карлье. Прежде всего должен вам сказать, что время от времени я говорю моей жене, что уезжаю по делам, а на самом деле провожу с ней субботу-воскресенье.
Блэз. Время от времени?
Карлье. Да.
Блэз. Но не каждую субботу?
Карлье. Нет, каждую я не могу!
Блэз. Так, так!
Карлье. Почему вы говорите «так, так!»
Блэз. Потому что она мне сказала… Словом, я думал, что вы уезжаете каждую субботу.
Карлье. О нет! Каждую субботу я не могу! Кстати, мне вдруг пришло в голову, вы можете оказать мне одну услугу.
Блэз. С удовольствием.
Карлье. Теперь, когда я с вами так откровенен… Вот… Не мог бы я завтра днем воспользоваться вашей квартирой?
Блэз. Моей квартирой? Зачем?
Карлье. Опять точки над «и»? Как вы думаете, зачем мне может быть нужна ваша квартира?
Блэз. Не представляю. (Внезапно понимает.) А! Нет, нет! Нет, мсье Карлье, я очень рад вам услужить, просите что угодно, но не это!
Карлье. Двадцать тысяч, устраивает?
Блэз. Двадцать тысяч?
Карлье. Двадцать тысяч франков! Черт побери, за несколько часов это хороший куш!
Блэз. Дело не в деньгах…
Карлье. В жизни всегда дело в деньгах! Тридцать тысяч! Идет?
Звонит телефон. Блэз снимает трубку.
Блэз. Алло?… Да, я вас слушаю… А! Лионский кредит? Здравствуйте, мсье… Да, я в курсе… Уже предъявлен? Тогда я зайду внесу… Сегодня до шести?… Видите ли, сегодня как раз… Как, как? Ах так… Вот оно что!… Хорошо, принесу сегодня… До шести… До свиданья, мсье. (Вешает трубку.)
Карлье. Так как насчет завтра?
Блэз. Сто двадцать тысяч.
Карлье. Ну, старина! Вид у вас такой (показывает) артистический, но в делах хватка! Сто двадцать тысяч! Это слишком!
Блэз. Да нет, я и не собираюсь сдавать вам мою квартиру, я просто вам ее одолжу! Но взамен прошу вас тоже оказать мне маленькую услугу и одолжить мне небольшую сумму, например сто двадцать тысяч.
Карлье. Вы сейчас нуждаетесь в деньгах?
Блэз. Я – нуждаюсь! Ох рассмешили! Похож я на человека, который нуждается в деньгах? Просто я обратил все мои капиталы во французские ценные бумаги после прихода к власти…
Карлье. Правильно сделали! Я тоже!
Блэз. А тут надо заплатить пустячок, а под рукой нет наличных!
Карлье. За чем дело стало! Сейчас выпишу вам чек.
Блэз. Услуга за услугу!
Карлье (заполняет чек и протягивает Блэзу). Я выписал на сто пятьдесят тысяч – на разницу купите шампанского, цветов, вы понимаете? Музыка у вас есть?
Блэз. Да, все есть.
Карлье. Устройте мне все посимпатичней.
Блэз. Сделаю как для себя самого!
Карлье. Отлично! В три часа вас устраивает? (Просматривает стоящие на полу картины и достает картину Мари.) А это что такое? (Держит картину, так что Блэз не может ее увидеть.)
Блэз. Это – ваша картина.
Карлье. И вам для этого нужна голая служанка? Абсолютно непохоже, но, по-моему, великолепно.
Блэз. Я вам к завтрашнему дню ее закончу.
Карлье. Нет, нет! Больше не прикасайтесь! Она мне так очень нравится – обожаю абстрактную живопись.
Блэз (обнаруживая, что это мазня Мари). Поразительно!
Карлье. Правда?… Со скромностью у вас, молодой человек, натянутые отношения!
Блэз. Вы меня не так поняли, я не это имел в виду; просто я был поражен, когда ее увидел.
Карлье. Я тоже! Это – картина, которая поражает! Я ее сразу забираю, так по крайней мере вы до нее больше не дотронетесь. Вы уже получили сто пятьдесят тысяч франков, остальное я вам доплачу завтра. Ну, а теперь прошу меня простить, у меня свидание с моей девочкой. (Хлопает себя по карману, куда он спрятал фото Женевьевы.) Если я опоздаю, мне будет выволочка! Ух она ревнива! Тигрица! Как-нибудь на днях я вас познакомлю, только – ни-ни! Впрочем, вы не в ее вкусе, она любит зрелых мужчин. Еще раз спасибо. (Выходит.)
Блэз. Ну, это уже верх! Под моей же собственной крышей! Ревнива, как тигрица! Предпочитает зрелых мужчин! И я же должен устроить все «посимпатичней»!
Голос Мари. Мсье!
Блэз. Ах да! Мари Мадлен Лейауанк! (Кричит.) Можете заходить!
Мари (появляется в дверях). Вы знаете, я там замерзла, даже легла в вашу постель.
Блэз. И правильно сделали, жаль, мадам Карлье вас не видела!
Мaри (влезая на барабан). Продолжаем картину?
Блэз. Картину!… Постойте, сейчас увидите! (Ставит подрамник на мольберт.) Вот что я с ней делаю! (Размазывает краски, как попало, подражая мазне Мари). Кстати, кто вам разрешил трогать мои краски?
Мари опускает голову и молчит.
А?… Если бы не мое доброе сердце, я бы выставил вас за дверь!
Мари. Я знаю, что вы добрый!
Блэз. Это я только так выгляжу!
Мари (наклоняется и видит, что он делает). Вы все испортили!
Блэз. Теперь спрос на такое!…
Мари. А тюрьма?
Блэз (кладет кисти и тряпкой вытирает руки). В этом отношении все уладилось – к несчастью! – я думаю, там мне было бы лучше, чем здесь! Во всяком случае, спокойнее!
Мари. Опять что-нибудь случилось, мсье?
Блэз. Да! Случилось! (Машинально кладет руку на голое колено Мари.)
Мари. Бедный мсье!
Блэз (машинально гладит колено). Все это не так смешно!
Мари (со вздохом). Жизнь вообще невеселая штука!
Блэз (не придавая значения, продолжает гладить колено). Иногда я сам себя спрашиваю… (Смотрит на свою руку.) Что я, с ума сошел? Что я делаю?
Мари. А что вы делаете?
Блэз. Мне, показалось, что я гладил вас по коленке.
Мари. Гладили меня по коленке?
Блэз. У меня такое впечатление.
Мари. Тогда пусть мсье извинит меня. (Отдает ему розу.) Тетечка в таких случаях учила меня поступать вот так. (Размахнувшись, влепляет ему пощечину и с достоинством удаляется.)
Блэз ощупывает щеку, с ошеломленным видом поворачивается лицом к публике, и в это время опускается… занавес.
АКТ ТРЕТИЙ
Входит Женевьева, за ней – Мари.
Женевьева. Котенок? (Идет в спальню и зовет, как кошку.)
Кис-кис-кис?… Мсье нет дома?
Мари. Нет, мадам, он дома не обедал.
Женевьева. Смотрите-ка!… А где же он обедал?
Мари. Вот я тоже думаю – где?
Женевьева. Вы не знаете, начал он вчера писать картину?
Мари. Мы одну начали, но…
Женевьева. Почему «мы»?
Мари. Я говорю «мы», потому что… я помогала мсье Блэзу… Как бы это вам лучше объяснить… Из-за тюрьмы.
Женевьева. Какой еще тюрьмы?
Мари. Он мне объяснил, что если не напишет картину, его посадят в тюрьму.
Женевьева. Идея фикс!… И, естественно, он не закончил ее?
Мари. Он вот что сделал. (Достает холст, на котором Блэз размазал краски, и показывает его Женевъеве.)
Женевьева. Час от часу не легче! Вижу, что ни день – то прогресс!… Вы не знаете, в котором часу он собирался вернуться?
Мари. Он мне сказал, что будет к трем.
Женевьева (смотрит на часы). Сейчас без четверти три, надеюсь, он нигде не задержится. Пора мне самой за дело браться, а то он никогда этой картины не кончит! Послушайте, девочка, я вам сейчас кое-что объясню… Пусть вас это не шокирует… Понимаете, чтобы написать картину, художникам обычно нужны модели, и для этого…
Мари. Мадам, я в курсе. Вам, наверно, удобнее будет раздеться в соседней комнате… (Распахивает перед ней дверь и предлагает шаль.) Вы можете пока это накинуть.
Женевьева (несколько удивлена). Превосходно! Вижу, что в дополнительных объяснениях вы не нуждаетесь! (Уходит в спальню.)
Мари. Да, мадам! Это все равно, что у доктора!
Голос Женевьевы. Можно это и так понимать.
Мари. Дело привычки. Они смотрят на нас только глазами художников.
Голос Женевьевы. Чаще всего да… Однако, судя по вашим словам, вы уже позировали?
