– Владимир, любимый друг мой! – поздоровался Ланевский.

– Здравствуйте, Владимир Дмитриевич, – приветствовала князя Марья Алексеевна.

– Рад видеть вас в добром здравии, Марья Алексеевна, – улыбнулся Воронцов. – Поздравляю вас с днем рождения Софьи Михайловны. А вот и вы, виновница бала! Oh, belle! Vous êtes très belle, mademoiselle![9] Будь я моложе, стал бы драться на дуэли, лишь бы добиться права танцевать с вами.

– Дорогой граф, слова ваши мне лестны и приятны, – ответила Софья, – и я буду рада принять от вас приглашение на танец.

– Сударыня, можете быть спокойны, – произнес Дмитрий, – граф Воронцов вас пригласит.

– Я рада, что вы вернулись, Дмитрий Григорьевич! – сказала Софья.

– И я, признаюсь, очень рад, Софья Михайловна, – улыбнулся Дмитрий, – во Франции я видел много, но не видел вас! Александр Юрьевич, мой вам поклон! И вам, княгиня Марья Алексеевна!

– Господа, дамы, – сказал Воронцов. – Разрешите мне представить вам моего гостя, молодого маркиза Ричарда Уолтера Редсворда.

Ричард выпрямился и учтиво поклонился присутствующим.

Музыка смолкла. Молчание. Напряжение. Удивление. Возмущение. Натянутые улыбки. Тишина. Звенящая, могильная тишина наполнила зал. Десятки глаз устремились на Ричарда.

И в тишине по залу эхом раздавался уверенный стук каблуков.

Из толпы вышел молодой человек в поношенном фраке. Он гордо подошел к Ричарду и поклонился.

– Маркиз, рад вас видеть, – произнес он уверенным голосом. – Мой отец – друг вашего отца. И я буду рад назвать вас своим другом. Смею представиться: князь Суздальский Петр Андреевич. – Он протянул Ричарду руку и улыбнулся.

Ричард пожал руку и улыбнулся в ответ.

– Владимир Дмитриевич, – приветствовал Воронцова Суздальский.

– Петр Андреевич, – поклонился Воронцов, – как здоровье вашего батюшки?

– Papа здоров, но мучится подагрой, – солгал Петр Андреевич, – потому он шлет привет и ждет вас в гости.

– Нижайший поклон Андрею Петровичу, – сказал Владимир Дмитриевич.

– Марья Алексеевна, все ждут мазурку, – заметил Суздальский. – Вы не окажете мне честь?

– Петр Андреевич, вы, право, издеваетесь! – улыбнулась Марья Алексеевна. – В моих летах – мазурку танцевать!

– Но вы, кажется, всего на три года меня старше, – улыбнулся Петр Андреевич.

– Ах, Петр Андреевич, вы обольститель и наглец, – рассмеялась Марья Алексеевна, – пригласили бы на мазурку Марию Михайловну: она скучает без вашего внимания.

– Вы позволите, Михаил Васильевич? – спросил Петр Андреевич.

– Буду счастлив видеть свою дочь в вашей компании, – ответил тот.

Петр Андреевич удалился, кивнув Ричарду и подмигнув Дмитрию. Последний протянул руку имениннице. Та приняла его приглашение, и они отправились танцевать.

– Рад знакомству, маркиз, – сдержанно поздоровался Демидов.

– Ричард, это мой друг, князь Александр Юрьевич Демидов, – представил товарища Воронцов.

– Взаимно, князь, – кивнул Ричард.

– Моя супруга, Анна Юрьевна, – сказал Ланевский, – сестра Александра Юрьевича.

Анна Юрьевна подала Ричарду руку, которую тот поцеловал.

– Княгиня Марья Алексеевна Ланская, – продолжал Михаил Васильевич.

Руки Редсворду Марья Алексеевна не протянула, но сделала реверанс. Молодой маркиз ответил ей поклоном.

– Прошу прощения, маркиз, я вас оставлю, – с улыбкой произнесла княгиня и, сделав легкий реверанс, ретировалась.

– А что же, маркиз, вы не танцуете? – поинтересовался Демидов.

– Я умею танцевать, – ответил Ричард.

– Когда я был в вашем возрасте, – вспомнил Александр Юрьевич, – я танцевал до упаду.

– Я не знаком с русским этикетом, – улыбнулся Ричард.

– Не стесняйтесь, маркиз, – ответил Демидов, – свет Петербурга похож на лондонский. Отчасти.

– В таком случае я вас оставлю. – Ричард поклонился и покинул их.

Он отошел от них немного и остановился. Щеки его пылали. Неприкрытая заносчивость была ему знакома, но явная враждебность, сокрытая под маской учтивости, вызывала у него недоумение. А та настойчивость, с которой Демидов пытался избавиться от него, казалась Ричарду просто-напросто грубой. Он медленно шел по залу, встречаемый улыбками молодых людей и провожаемый взглядами людей в возрасте.

И вдруг Ричард увидел ее. Она стояла в компании Дмитрия и Софьи Михайловны. Она была в белом атласном платье, обнажавшем мраморные ее плечи, на которые спадали несколько золотых локонов, выбившихся из-под безупречно собранных волос. Тонкие черты ее лица, прямой царственный нос, лебединая шея и темно-синие, цвета морских глубин, глаза. Без сомнения, это была она. Beauty. Нет, это слишком слабое слово для описания такой девушки.

Дмитрий о чем-то возбужденно рассказывал. Было видно, что он говорит для Софьи, но она слушала – о, с каким видом она слушала его друга! Какое царственное спокойствие в ее осанке, какое непередаваемо прекрасное выражение застыло в синих ее глазах!

Ричард уже почти подошел к ним и мог расслышать, о чем рассказывает Дмитрий. Он говорил о путешествии. Рассказывал о Пруссии, Бельгии, Франции.

– Париж – самый прескверный город на земле, – заявил молодой граф Воронцов, – пребывание там сделалось бы для меня совсем невыносимым, если бы не общество моего друга… да вот же он! Рик, друг мой, позвольте же я вас познакомлю!

Ричард подошел и поклонился.

– Княжна Софья Михайловна Ланевская, – говорил Дмитрий, – виновница сегодняшнего бала.

Княжна сделала Ричарду реверанс. Он поклонился в ответ.

– Рада знакомству с вами, маркиз, – улыбнулась Софья, – мы с Дмитрием – очень близкие друзья.

– Сударыня, я уже завидую Дмитрию, удостоившемуся чести стать вашим другом, – сказал Ричард.

– Ричард, позволь мне представить тебе кузину Софьи, княжну Анастасию Александровну Демидову, дочь Александра Юрьевича, – продолжил Дмитрий. – Анастасия Александровна – мой близкий друг, маркиз Ричард Редсворд.

– Mademoiselle, j’ai venue а Petersbourg, la ville très froide et maussade, mais maintenant je le vois très ravissant, parce què j’ai vois reconnu, – произнес Ричард. – La fille très belle et…[10]

– Beauty? – подсказала Анастасия.

Ричард густо покраснел. Тонкие губы Анастасии Александровны шевельнулись в улыбке, ее глаза выражали симпатию, и он улыбнулся в ответ.

Редсворд думал, что может ей сказать, но их внезапно прервал звучный голос Петра Андреевича:

– Sophie, ma chère, votre soeur dance trop vite![11] Под руку он вел ее старшую сестру, Марию Михайловну.

– Marie dance vite, c`est vrait[12], – согласилась Софья.

– Анастасия Александровна, безумно рад вас видеть! – произнес Суздальский. – Вы, как всегда, стремитесь быть очаровательной! Лорд Ричард, и вы здесь!

– Да, князь, я наслаждаюсь обществом богинь, – ответил Редсворд.

– Верно подмечено, маркиз! – согласился Петр Андреевич. – Вы выбрали общество едва ли не первых красавиц Петербурга.

– Петр Андреевич, ты не прав! – возразил Дмитрий. – Я объехал пол-Европы, но нигде не видел столь прекрасных дам! Первые красавицы Европы – это правда.

– Дмитрий Григорьевич, вы нам льстите, – заметила Софья.

– Куда деваться от княжон! – рассмеялся Суздальский. – Думаю, вы не сильно проклянете меня, если я заберу у вас нашего дорогого маркиза на несколько минут.

– С вашей стороны будет невежливо лишать нас общества столь блестящего человека, – вмешалась Мария Михайловна.

– Это вы обо мне? – усмехнулся Петр Андреевич. – Мы вернемся мигом.

– Сейчас начнется кадриль, – сказала Мария Михайловна слегка обиженно.

– В таком случае примите приглашение поручика Курбатова, – бросил Суздальский, указывая на молодого человека, идущего к ним. – Пойдемте, маркиз.