Однако больше они к этому эпизоду не возвращались. Время бежало, месяцы незаметно сложились в целый год, и вот уже минуло четырнадцать месяцев с того дня, когда Эллиот впервые переспал с ней. Встречи их понемногу становились шаблонными. Эллиот отсутствовал в Нью-Йорке примерно четыре месяца в году, и в эти дни Гейл могла делать все, что ей заблагорассудится. Когда же Эллиот бывал в городе, само собой подразумевалось, что Гейл будет сидеть у телефона и ждать его звонка. Эллиот мог встречаться с нею четыре раза в неделю, а мог и не звонить в течение десяти дней. По какому-то неписаному правилу Гейл, тем не менее, должна была быть дома не позднее полуночи в те дни, когда Эллиот не назначал ей свидания — на тот случай, если Эллиоту вдруг захочется в последний момент включить траханье с Гейл в плотный распорядок дня. Конечно, это не могло не раздражать Гейл, ибо время и место встреч должны все-таки назначаться по обоюдному согласию. Однако, когда двое искренне привязаны друг к другу, неожиданная, незапланированная встреча обычно доставляет массу удовольствия.
С той самой ночи, когда Гейл поняла, что они с Эллиотом испытывают друг к другу нежные чувства, она научилась не обижаться на него по пустякам, гася тем самым потенциально возможные конфликты в самом зародыше.
Но вчера Эллиот, что называется, «продинамил» Гейл. Он обещал заехать за нею домой, — квартира Гейл ему, кстати, определенно не нравилась, поскольку была маленькой и лежала в стороне от основных маршрутов деловых поездок Эллиота, — но обещания не сдержал. Когда минуло два часа с того времени, на которое назначена была встреча, Гейл начала испытывать хорошо всем известное чувство — злость и обиду вперемежку с беспокойством. Она позвонила Эллиоту в апартаменты на Мэдисон-авеню, но там никто не брал трубку. Даже прислуги не оказалось на месте. Гейл подумала, что у него, быть может, незапланированная деловая встреча, но в этом случае Эллиот непременно позвонил бы ей. Значит, он либо попал в какую-нибудь переделку, либо убит. Гейл вдруг расхохоталась, поймав себя на том, что первое, о чем она подумала, допустив, что Эллиот мертв — это оставил ли он ей какое-либо наследство.
Как бы там ни было, Гейл не претендовала ни на что. Подарки Эллиота были замечательными, но она настояла, несмотря на его уговоры, на том, что будет продолжать работать, жить в прежней квартире и сохранит свой прежний стиль, включая и манеру одеваться. Меховая горностаевая накидка, подаренная Эллиотом, по большей части висела в шкафу. Гейл надевала ее крайне редко, и то лишь дома, чтобы покрасоваться перед зеркалом. Интуиция подсказывала ей, что как только она станет финансово зависимой от своего любовника, дело может кончиться разрывом.
Прошел еще один час, и не на шутку обеспокоенная Гейл начала разговаривать вслух, проклиная Эллиота и одновременно молясь о том, чтобы с ним ничего не случилось. В конце концов она позвонила Джулии, поделилась с ней своими тревогами, но та, погруженная в свои собственные проблемы, стала говорить дежурные фразы о том, что все в порядке, и высказывать обычные предположения — задержался на работе, сломался автомобиль… Тем не менее, голос подруги немного успокоил Гейл — так женщины подбадривают друг друга, когда их мужчины уходят на войну. Джулия, наверное, уже в десятый раз повторила, что с Эллиотом наверняка все в порядке, когда Гейл услышала звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. Дверь распахнулась, и в комнату вошел Эллиот.
Теперь, когда выяснилось, что с Эллиотом действительно все в порядке, все страхи и волнения Гейл мигом трансформировались в ярость. Пусть он не ждет от нее прощения. Он так жестоко обманул ее, что она сейчас разорвет его на части.
Все это, конечно, произошло на уровне подсознания, и никаких изменений в поведении Гейл Эллиот поначалу не заметил. Она просто бросила на него короткий взгляд, пока он снимал пальто, развязывал галстук и стаскивал с себя ботинки.
— Явился, — сказала она спокойно в телефонную трубку.
— Вот и замечательно, — обрадовалась Джулия на другом конце провода. — Видишь, ты волновалась совершенно зря.
— Да-а-а уж, — ответила Гейл, растягивая слова. И добавила дружелюбно, с трудом сдерживая ярость по отношению к Эллиоту. — Спасибо тебе, родная. Я тебе завтра перезвоню.
Эллиот, наконец, осмелился поднять глаза на Гейл и понял, что пощады не будет. Самое печальное, что он действительно ВИНОВАТ. И вину свою он искупить вряд ли сможет. Он был с другой женщиной, и женщиной этой была Джулия.
Год назад он уже крутил короткий роман со своей секретаршей. Длился он не больше двух недель, завершившихся тремя ночами бурного анального секса. Тогда они как бы выплеснули все свои эмоции, которые прежде держали в узде, повинуясь этикету отношений между начальником и подчиненным. Так заядлый автомобилист, выбравшись с запруженных городских улиц на трассу, врубает скорость сто миль в час, чтобы дать почувствовать автомобилю всю его мощь.
Когда они встретились в последнюю ночь, оба — и Эллиот, и Джулия — твердо решили, что эта ночь действительно станет последней. Джулия чувствовала себя виноватой перед Мартином, и продолжение связи было чревато эмоциональным срывом, что, в свою очередь, отразилось бы на ее работе. В общем, оба пришли к единодушному решению связь прекратить. Но, как говорится, отведав крови, и Джулия, и Эллиот прекрасно понимали, что в один прекрасный день они могут не удержаться. Не раз, когда Джулия проходила мимо стола Эллиота в обтягивающем платье, тот вспоминал, как эта женщина пожирала своими ягодицами его член. А Джулия, чувствуя на себе взгляды Эллиота, вспоминала, как могучий член сверлил ее плоть до тех пор, пока она едва не теряла сознание.
Тот самый прекрасный день настал вчера, Джулия всем своим видом давала понять, что постель ее пуста. Эллиот знал о ее формальном разрыве с Мартином, но прошла неделя, прежде чем он понял, что это серьезно, а потом понадобилось еще два месяца, чтобы произошел взрыв. И когда на них обоих все это нахлынуло, они ощутили себя солдатами перед дулами автоматов. Эллиот впервые за двадцать лет совершенно потерял самообладание и даже не догадался позвонить Гейл, чтобы перенести встречу.
Заняться любовью прямо в офисе и даже на своей квартире Эллиот не мог: Гейл могла позвонить в оба этих места, а он все же был не настолько циничным, чтобы заниматься с кем-то любовью, пока ему названивает дама сердца. Поэтому, когда им с Джулией стало уж совсем невтерпеж, Эллиот предложил Джулии поехать к ней домой после работы. У Джулии задрожали коленки, но она согласилась. И вот, после двухчасового полового акта, когда Эллиот и Джулия отдыхали, попивая кофе в постели, — вдруг зазвонил телефон. Раздалось два звонка, а потом, через некоторое время, позвонили вновь. Это был условный сигнал — так звонила Гейл, поскольку Джулия ни с кем, кроме нее, общаться в эти дни не хотела.
— О Господи, это Гейл, — воскликнула Джулия, вдруг осознав, что в связи с нынешней ситуацией она виновата не только перед Мартином, но и перед своей ближайшей подругой. Она же в постели с ее любовником! Все же Джулия заставила себя снять трубку.
Когда Гейл поделилась с ней своими тревогами, Джулия поняла, что ситуация гораздо более ужасна, чем ей представлялось минуту назад. Оказывается, ради свидания с ней Эллиот не пошел на свидание с Гейл. По сузившимся глазам Джулии Эллиот понял, что теперь он подвергается двойному риску. Если же о случившемся узнает еще и Мартин, то риск станет тройным. Эллиот быстро оделся и, объясняясь жестами и взглядами с Джулией, которая по-прежнему разговаривала с Гейл, помчался к своей любовнице. Когда он вошел в квартиру Гейл, та по-прежнему беседовала по телефону. По ее взгляду Эллиот понял, что Джулия не сказала ей правду, так что от этих объяснений он избавлен. Но ему предстоит выдержать ярость Гейл. Эллиот был достаточно умен, чтобы предположить, что Гейл, воспользовавшись предоставившимся случаем, выскажет ему все, что накопилось на ее душе за последний год.
