А потом я услышала, как кто-то поет. Голос был красивый и чистый. Живой голос.

— У ворот три цыганки стояли и пели, голоса их печально и нежно звучали. Поздно вечером вы у камина сидели. В сердце таяли тихие звуки печали…

Я замолчала и прислушалась.

— Это Зингара, — сказала Роза. В этот момент дверь фургона открылась и вошла женщина. Такой красавицы я никогда прежде не видела. В ушах у нее позвякивали креольские серьги, а густые блестящие черные волосы были уложены в высокую прическу. Темные глаза сверкали. Роза посмотрела на нее с гордостью.

— Зингара! — воскликнула она.

— А кто же еще? — ответила женщина. Потом она улыбнулась мне и спросила: — А это?..

— Маленькая Кармел Март, которая живет в Коммонвуд-Хаусе.

— Я слышала о тебе, — сказала Зингара, глядя на меня так, словно рада была видеть. — И о том, как ты пришла навестить грязных оборванцев цыган.

Я не знала, что сказать, поэтому просто захихикала. Она подошла ко мне, положила руки на плечи и внимательно посмотрела на меня, так, словно я ей очень понравилась. Потом взяла за подбородок и повернула к себе лицом.

— Малышка Кармел Март, — медленно проговорила Зингара, — я хотела бы поговорить с тобой.

— Тогда садись рядом с ней, — сказала Роза. — И вот что. Я заварю вам травяного чаю, а потом вы сможете поболтать.

Она встала и направилась вглубь фургона, где была небольшая ниша. Я оказалась наедине с Зингарой. Она по-прежнему смотрела на меня и осторожно гладила пальцем по щеке.

— Расскажи мне, — попросила она, — к тебе хорошо относятся в том доме?

— Ну да… думаю, да. Доктор всегда улыбается мне, миссис Марлин не обращает на меня внимания, а мисс Карсон очень добра.

Она захотела узнать больше о мисс Карсон и слушала меня очень внимательно. Я подумала, что очень мило с ее стороны делать вид, будто ее это волнует, и повторила то, что недавно говорила Розе.

— Тебя обучают в этом доме, а это очень важно, — сказала Зингара. — Мне бы и самой не мешало быть более образованной. Хотя я и так неплохо справляюсь.

— Вы живете здесь, с цыганами? — спросила я.

— Нет, — покачала она головой. — Я лишь навещаю их. Я выросла с ними. Бегала, как большинство мальчишек и девчонок, которых ты здесь видела. Я все время пела и танцевала, просто не могла остановиться. И вот однажды один джентльмен, из тех, что пишут книги, решил написать о цыганах. Он приехал и остался в нашем таборе. Он услышал, как я пою, увидел, как танцую, и сказал, что с этим нужно что-то делать. И он сделал: меня послали в школу, где людей готовят к сцене, — и я занялась именно этим. Пою и танцую, путешествую по стране: Зингара, исполнительница цыганских песен и танцев.

— Но вы вернулись.

— Время от времени я возвращаюсь. Просто не могу расстаться с ними навсегда, понимаешь? Об этом поется в песне о грязных оборванцах цыганах. Невозможно забыть, где твои корни.

— Но вам нравится быть Зингарой, танцовщицей и певицей?

— Да, нравится. Однако иногда я возвращаюсь сюда.

Роза вернулась с тремя кружками в руках.

— Тебе это понравится, — сказала она мне. — Это мой собственный рецепт. Ну как вы тут поладили без меня? Неплохо, как я вижу.

— Именно, — ответила Зингара.

— Какая удача, что ты появилась именно тогда, когда к нам в гости пришла мисс Кармел, — сказала Роза, многозначительно подмигнув.

— Да, это огромная удача, — согласилась Зингара.

— Ну как тебе мой чай? — спросила Роза. — Такой же вкусный, как в доме у доктора?

— Он сильно отличается, — ответила я.

— Так мы ведь и сами сильно отличаемся, правда? — заметила Роза. — Мы же не можем все быть похожи друг на друга. Кармел рассказала тебе о гувернантке?

— Да, — ответила Зингара. — Кажется, это очень хорошая гувернантка.

Я решительно закивала.

— Наверное, когда-нибудь они отправят тебя в школу, — произнесла Зингара.

— Генри собирается пойти в одну школу с Лусианом Кромптоном, — сообщила я.

— Это хорошо, — похвалила Роза. — А ты поедешь учиться с сестрой этого молодого человека. И тогда станешь настоящей леди.

Мне очень нравилось сидеть в фургоне и разговаривать с ними. Зингара потрясла меня. Она была простой девчонкой-цыганкой, а потом ее увез человек, которому понравилось, как она поет и танцует. Теперь она выступала на сцене. Это была прекрасная история. Мне бы хотелось посмотреть, как Зингара танцует. Мы все говорили и говорили, и внезапно я поняла, что засиделась. Я подумала, что Эстелла и мисс Карсон будут волноваться, не случилось ли со мной чего-нибудь.

— Я должна идти, — сказала я. — Мне уже давно пора быть дома.

— Они будут переживать? — спросила Зингара.

— Да, начнут волноваться, — ответила я.

— И подумают, что тебя украли цыгане, — вставила Роза со смехом.

— Ничего подобного они не подумают, — запротестовала я.

— Как знать? — ответила Роза.

— Мы с тобой еще встретимся, — пообещала Зингара.

— Я бы этого очень хотела, — призналась я.

Она взяла меня за руки и крепко их сжала.

— Я очень рада, что встретилась с тобой. — Зингара одарила меня своей ослепительной улыбкой, и Роза смотрела на меня с любовью и нежностью. Я почувствовала себя совершенно счастливой, и мне очень не хотелось расставаться с ними.

Потом я поблагодарила Розу за чай и сказала им, как мне было с ними хорошо.

Зингара внезапно обняла меня и прижала к себе. Она поцеловала меня — и Роза стояла неподвижно, с улыбкой глядя на нас.

— Ей пора, — сказала она наконец. — Ее ждут.

— Да, — согласилась Зингара и пошла со мной к двери фургона.

— Не ходи с ней. Ей лучше идти одной.

Зингара кивнула. Я спустилась по ступенькам и оглянулась. Обе цыганки стояли в дверях и смотрели на меня. Я помахала рукой, потом поспешно пересекла поляну и скрылась за деревьями.

Я ушла не очень далеко, когда вдруг услышала звуки голосов. Я замерла и прислушалась. Это было похоже на голос доктора. Но этого не может быть! Что он делает в лесу в это время?

Я тихо пошла вперед. Мне не хотелось, чтобы меня увидели, потому что тогда пришлось бы рассказать о своем визите к цыганам. Я боялась, что обитатели Коммонвуд-Хауса будут недовольны и запретят мне ходить туда. Мне нужно было подумать. Зингара произвела на меня глубокое впечатление, как раньше Роза Перрин. Но на этот раз все было по-другому. Я хотела подумать о нашей встрече в одиночестве. Мне не нужны были насмешливые замечания Эстеллы. Она сказала бы, что цыгане были любезны со мной только потому, что надеялись, что я попрошу погадать мне — или что-то в этом роде.

Я постаралась как можно лучше запомнить каждое мгновение этой встречи, с того момента, как Джейк оказался рядом со мной и сказал, что Роза Перрин будет рада меня видеть, и до тех пор, когда настала пора уходить.

Поэтому меня никто не должен увидеть.

Но… да, это действительно был голос доктора, а потом — мисс Карсон. И тут я их увидела. Они сидели вдвоем на стволе поваленного дерева. Я хорошо знала это место, потому что сама часто сидела на этом стволе.

Я подошла к ним сзади — в противном случае они бы меня увидели — и постояла некоторое время, наблюдая за ними. Они оживленно беседовали. Я не слышала о чем, но время от времени кто-нибудь из них смеялся, значит, они говорили о чем-то забавном. Доктор вел себя необычно. Я никогда прежде не видела его таким. А мисс Карсон… Она выглядела очень веселой. Она казалась счастливой.

Это было довольно странно — они оба в тот момент казались совсем другими людьми.

Я поздравила себя с тем, что услышала их раньше, чем они меня заметили. Иначе пришлось бы все объяснять, а мне совсем не хотелось признаваться, что я ходила к цыганам — даже мисс Карсон.

Я развернулась и тихо пошла домой.

После этого я еще раз ходила к цыганам. Роза Перрин сидела на ступеньках фургона и плела корзину, как в тот раз, когда я впервые ее увидела.