Голос, странно напоминавший мой, но смешавшийся с голосом Дженни, спросил:

— Ты вернешься в Англию?

— Вряд ли. Моя жизнь здесь закончилась. Все, к чему я стремился, пошло прахом. Бесполезно было бы начинать все сначала. Но в Германии или Франции…

Его голос угас, в глазах были горечь и печаль. Я невольно протянула к нему руку. Когда он поднял свою руку и наши пальцы соприкоснулись, казалось, что так и надо.

Дженнифер больше не было с нами. Я одна стояла перед камином, подол моего длинного платья касался лодыжек. Я чувствовала, как жар горячего пламени обнимает мою шею, поскольку волосы теперь оказались убранными в пучок.

Сквозь годы, сквозь расстояния, сквозь тайны времени и пространства наши пальцы соприкоснулись.

— Виктор, дорогой, больше никто не читал этого письма, — как мне было приятно произнести его имя, — никто не знает о нем, кроме тебя и меня. Мне было тяжело жить без тебя эти последние месяцы. Я ходила к тебе на работу, затем в гостиницу «Лошадиная голова», но никто не мог сказать, где ты. Я лежала ночью и думала, что ты мертв, думала, что ты живешь один в какой-нибудь жалкой лачуге и нашел утешение в джине или других достойных сожаления пороках. Но теперь… когда я вижу тебя перед собой. Это похоже на сон…

— Дженни, — пробормотал он, взяв мою руку.

«Да, я Дженни, — подумала я. — Я Дженнифер. Я так давно люблю тебя, желаю и хочу тебя, что мне казалось, будто не выдержу и умру от этого».

— Мне на мгновение показалось, что я схожу с ума от тревоги. Все случилось так неожиданно. Бессонные ночи. К тому же я не могу есть.

— Ты очень похудела, Дженни. И стала бледной.

— Во сне я видела невероятные вещи! Виктор, мне показалось, что в этом доме водятся призраки. Я видела молодую женщину…

— Бедная Дженнифер, — нараспев произнес он, подошел ближе и крепко взял обе мои руки. Глухим и взволнованным голосом он произнес:

— Дженнифер, мне пора уходить.

И я услышала, как мой голос — наш голос — сказал ему:

— Останься, пожалуйста…

А что, если я оказалась в плену у этого времени и дверь в будущее навеки закрылась, разве это так уж плохо?

— Виктор, я навечно останусь с тобой… — еле слышно прошептала я.

Когда его руки обвили меня и я почувствовала, как его тело прижимается к моему, мне казалось, что я громко заплачу. Через мое тело словно прошел электрический ток, и я прижалась к Виктору, пытаясь слиться с ним в единое целое, будто в этом и было мое предназначение. Годы воздержания, годы разлуки стерлись, когда он страстно обнимал и целовал меня. Никогда раньше я не испытывала такой страсти и экстаза с мужчиной. Одна часть моего мозга лишь дивилась тому, как Виктор в сравнении с Джоном страстен и нежен, а другая часть, то есть я сама, видела бесцельные годы моего прошлого, бесконечную вереницу любовников, которые все вместе взятые не стоили одного этого мужчины.

Мои эротические сны сбылись. Я с самого начала знала, что с Виктором Таунсендом все случится именно так, что наша последняя встреча положит конец моим исканиям и моя дремавшая душа оживет. Меня поразила избитая истина — я впервые отдалась мужчине, которого по-настоящему любила.

Итак, я все поняла. Меня не привели сюда и не перенесли в прошлое для того, чтобы предотвратить какую-то воображаемую трагедию. Меня избрали для того, чтобы я стала участницей тех событий.

Я лежала в объятиях Виктора, его теплое дыхание касалось моей шеи, впервые его лицо застыло в покое. Я знала, что есть еще один мужчина, он лежит в другом конце города в палате для обреченных больных, и ему надо все рассказать.

То, что было после наших любовных страстей, почти стерлось из моей памяти. Мне показалось, что мы, мой прадед и я, провели всю ночь в объятиях друг друга. Но проснувшись, я обнаружила, что еще только полночь, и что, как во сне, я спустилась вниз в гостиную и не чувствовала ничего, кроме радости от любовной близости с Виктором. Улетучились смятение и все загадки, которые не давали мне покоя в этом доме. Появилось ощущение сладкой покорности, смирения и сознания того, что я провела ночь с единственным мужчиной, который так много значил для меня.

Похоже, тогда я подошла к дивану, легла и крепко заснула, как человек, не испытывающий никаких тревог. Как раз тогда-то я и увидела свой последний памятный сон.

В этом сне ко мне подошел Виктор, встал надо мной, не в телесном и осязаемом виде, а скорее как призрак. Он и был призраком. Виктор стоял и улыбался, а я смотрела на него без чувства страха, без удивления, меня согревало тепло от сознания, что мне выпало счастье познать этого мужчину. Во сне призрак Виктора обратился ко мне с вопросом:

— Кто ты?

И я ответила:

— Твоя правнучка.

Мой ответ, видно, удивил его.

— Как это могло получиться?

Я опять ответила:

— Как могло получиться, что ты сейчас разговариваешь со мной? Неужели это сон?

Но он только спросил:

— Как ты можешь быть моей правнучкой, если я не женился и у меня не было детей?

Я рассмеялась и подумала, как это глупо.

— После той ночи, которую ты провел с Дженнифер, — я услышала свой голос, донесшийся издалека, — родился сын. Она назвала его Робертом. А когда твой сын стал мужчиной, у него появилась дочь, ставшая моей матерью. Вот как ты стал моим прадедом.

Когда он взглянул на меня, похоже, в его глазах загорелся свет, лицо стало спокойнее, безмятежнее и моложе. Точно так Виктор выглядел до того, как работа в лондонских больницах не успела состарить его раньше времени.

— У меня был сын… — пробормотал он.

— Что с тобой случилось? — услышала я свой голос.

— После той ночи я уехал во Францию. Я обещал Дженнифер, что вернусь к ней. Я отплыл во Францию, чтобы найти себе дом, заняться медициной, ведь тогда я был бы достоин жениться на Дженнифер.

— Ты так поступил?

— Я умер через год, когда возвращался через Ла-Манш. Она не знала, что я приезжаю, ибо я не написал ей, поскольку собирался сделать ей сюрприз. Должно быть, она прожила всю жизнь, думая, что я бросил ее.

— Виктор, она умерла вскоре после тебя. Видно, горе свело ее в могилу.

— А я так и не узнал, что у нее родился ребенок.

— Твой ребенок, — добавила я.

— А ты почему здесь? Почему мы здесь? Меня вытащили из серого… мрачного места…

— Не знаю. Наверно, чтобы справедливость восторжествовала.

— Как его звали?

— Роберт.

— Роберт… — повторил он.

— Твой сын сейчас умирает.

— Мы все умираем, — сказал Виктор.

— Расскажи мне кое о чем. Расскажи мне о Времени. Как это все произошло? Ты все еще где-то живешь…

Но мой прадед не слушал меня. Он повернул голову и посмотрел через плечо. Я увидела, как его лицо озарило солнце и такая радостная улыбка, что мое сердце дрогнуло.

— Она здесь… — пробормотал он.

— Думаю, мы все здесь.

Но он больше не слышал меня. Виктор Таунсенд растворился в тумане, окутавшем комнату.

Я услышала, как, уходя, он пробормотал:

— Дженнифер…

Я осталась наедине со своими мыслями.

Когда я пришла в себя и открыла глаза, то увидела гостиную совсем другой. Ничего не понимая, я пробормотала: «Где я?» Однако, повернув голову и заметив, что через окно льется солнечный свет, я все поняла.

— Дождь перестал, — прозвучал из кухни голос бабушки.

В нос ударил запах бекона и гренок.

— Какой сегодня день, бабуля?

— Какой день? Да ведь сегодня четверг, дорогая.

Четверг! Я провела в этом доме уже двенадцать дней.

— Боже, как я проголодалась.

Мое тело отдохнуло и посвежело. К тому же было еще кое-что… В дверях показалась седая голова бабушки.

— Дорогая, ты выглядишь лучше. Гроза прошла. Сегодня можно поехать в больницу. А после этого иди в агентство «Кука» и заказывай билет на самолет.

— Извини, бабуля, — сказала я, быстро собирая одеяла, подушки и разбросанную кругом лишнюю одежду. — Тебе не удастся так быстро от меня избавиться. Можешь сама идти в агентство «Кука», если тебе так хочется, но мне еще надо здесь кое с кем повидаться.