Но она не могла сосредоточиться на этом. Сейчас существовали вещи, которые она вспоминать не хотела, однако же нужно было заставить себя и попытаться вспомнить.

Она вспомнила их квартиру в городе, вспомнила, как привратник в белых перчатках называл ее «мисс» и всегда следил, чтобы ее пакеты поскорее подняли наверх. Она вспомнила, как заводила друзей в школе, как Мими Форс взяла ее под крылышко и посмеялась над ее белой кожаной сумкой. Мими одновременно и покровительствовала ей, и ставила ее в неловкое положение. Но ведь у нее были и другие друзья, правда же? Да, конечно, были. Шайлер ван Ален, ставшая ее лучшей подругой, милая девушка, даже не подозревавшая, насколько она сильна — и насколько красива, и Оливер Хазард-Перри, парень из краснокровных, отличавшийся склонностью к мрачному юмору и безукоризненным гардеробом.

Она помнила вечер в клубе, сигарету, выкуренную в переулке, и какого-то юношу. Она встретила юношу. Черноволосого юношу, бессильно обвисшего у нее на руках. Дилан Вард. Блисс оцепенела. Дилан мертв. Теперь она вспомнила все. То, что произошло в Рио. Все. Убийство. Лоуренса. Как она бежала вниз по склону, прочь от Шайлер с Оливером, потому что не хотела, чтобы они видели ее лицо. Чтобы они увидели, кто она на самом деле.

Орудие Серебряной крови.

Она вернулась вместе с Форсайтом в Нью-Йорк на похороны Боби Энн. Точнее, на поминовение, потому что хоронить было нечего, как и в случае с прочими усопшими членами Совета. От Боби Энн не осталось ничего, даже пряди осветленных волос. Вместо гроба у алтаря поставили огромный увеличенный снимок. Фотограф запечатлел мачеху в лучший момент ее жизни — когда ей посвятили целую статью в светском журнале.

На похороны собралась целая толпа. Пришло все сообщество Голубой крови — выказать поддержку тем, кто выступил против Серебряной крови. Мими тоже присутствовала, как и ее брат-близнец, Джек.

Они обратились к Блисс со словами утешения и поддержки.

Если бы они только знали!

На похоронах Блисс еще в достаточной степени осознавала, что происходит вокруг. Она слышала, как Форсайт сказал ей (а на самом деле не ей; он даже тогда говорил с Посетителем, как она понимала сейчас), что беспокоиться не о чем, проблема с Джордан решена.

Беспокоиться? Какая проблема? Ах да. Она чуть не забыла. Ее младшая сестренка. Джордан знала, что Блисс носит в себе Посетителя. Джордан пыталась убить ее.

Упражнение завершилось. Она знала, кто она такая, где она находится и что с ней произошло. Она — Блисс Ллевеллин, она в Хэмптонсе, и она носит в своем теле душу Люцифера.

Такова ее история.

Завтра ей придется вспоминать все это заново.

РАССЛЕДОВАНИЕ

Убийца Лоуренса. Убийца своего деда. Нет, инквизитор не выступал с таким заявлением — это было бы слишком грубо. Но намеков он отпустил достаточно. Посеял столько сомнений в рассказанной Шайлер истории, что с тем же успехом мог выжечь слово «убийца» у нее на лбу.

Шайлер не понимала, что на нее надвигается. Она до сих пор не пришла в себя после утраты и совершенно позабыла, что ей придется оправдываться перед Советом. Шайлер рассказала им о произошедшем, стараясь не упустить ничего; ей даже в голову не пришло, что они могут ей не поверить.

— Мисс ван Ален, позвольте, я еще раз пройдусь по вашим показаниям. Согласно вашим воспоминаниям о событиях на Корковадо, юноше придали вид самого Люцифера. Ваш дедушка приказал вам убить этого Люцифера, но вы промахнулись. Тогда Лоуренс нанес роковой удар, убив по ошибке невинного, и тем самым отворил тюрьму Левиафана и выпустил демона на волю. Демон убил его. Я все верно говорю?

— Да, — тихо отозвалась Шайлер.

Инквизитор на миг отвлекся, сверяясь со своими записями. Шайлер однажды встречалась с ним, когда дедушка принимал дома нескольких членов Совета. Инквизитора звали Джосайя Арчибальд; он уже давным-давно ушел в отставку, выйдя из Совета. Они с дедушкой вместе учились в Дачезне. Но если Джосайя и сочувствовал Шайлер, он хорошо это скрывал.

— Он находился прямо перед вами, этот юноша — верно? — Спросил инквизитор, подняв голову.

— Да.

— И вы сказали, что у вас в руках был меч вашей матери.

— Да.

Инквизитор фыркнул и обвел присутствующих старейшин многозначительным взглядом. Те подались вперед либо заерзали на своих местах.

Единственным выжившим членом действовавшего состава Совета был сидевший позади Форсайт Ллевеллин; голова у него была перевязана, а заплывший левый глаз не открывался. Прочие, подобно инквизитору, были заслуженными членами в отставке. Они сидели полукругом, напоминая компанию съежившихся эльфов. Их осталось немного: за стариком Эйбом Томпкинсом съездили в его летний дом на Блок-Айленде; Минерва Морган, одна из самых давних друзей Корделии и бывшая председательница Нью-Йоркского садового общества, сидела неподвижно, словно горгулья, в своем костюме букле; Амброуз Барлоу выглядел так, словно вот-вот заснет.

— Меч Габриэллы исчез много лет назад, — сказал инквизитор. — И вы утверждаете, что ваша мать внезапно возникла перед вами, неизвестно откуда взявшись, и вручила его вам. Вот просто так появилась и вручила. А потом исчезла. По-видимому, вернулась к себе в постель.

Голос его сочился сарказмом.

Шайлер неловко поерзала. Это казалось невероятным и поразительным — и нереальным. Но это было. Все было точно так, как она описала.

— Да... Я не знаю, как это могло случиться, но да...

Тон инквизитора стал снисходительным.

— Сделайте милость, сообщите нам, где этот меч сейчас?

— Я не знаю.

Она и вправду этого не знала. В том хаосе, что воцарился впоследствии, меч, похоже, просто исчез, вместе с Левиафаном, и она так им и сказала.

— Что вам известно о мече Габриэллы? — Вопросил инквизитор.

— Ничего. Я даже не знала, что у нее есть меч.

— Это истинный меч. В нем заключена особая сила. Он был выкован так, чтобы всегда поражать свою цель, — буркнул инквизитор таким тоном, словно незнание Шайлер свидетельствовало о ее виновности.

— Я не понимаю, к чему вы клоните.

— Вы утверждаете, — очень медленно и осторожно произнес инквизитор, — что у вас в руках был меч вашей матери. Меч, утраченный века назад. Меч, который ни разу за все время своего существования не промахнулся по врагу. И все же — вы промахнулись. Если у вас действительно был меч Габриэллы, каким образом вы промахнулись?

— Вы что, хотите сказать, что я промахнулась нарочно? — Переспросила Шайлер, не веря собственным ушам.

— Это вы сказали, а не я.

Шайлер была потрясена. Что происходит? Что все это значит?

Инквизитор повернулся к слушателям.

— Дамы и господа, уважаемые члены Совета! Ситуация становится все более интересной. Позвольте напомнить вам факты, касающиеся сути дела. Лоуренс ван Ален мертв. Его внучка хочет, чтобы мы поверили в невероятную историю — а именно, что Левиафан, демон, которого сам Лоуренс тысячу лет назад заточил в камень, вырвался на волю и что этот самый демон убил его.

— Это правда, — прошептала Шайлер.

— Мисс ван Ален, вы впервые встретились со своим дедушкой несколько месяцев назад. Это верно?

— Да.

— Вы практически не знали его; не лучше, чем первого встречного.

— Я бы так не сказала. Мы быстро стали очень близки.

— Однако же вы были обижены на него. В конце концов, вы предпочли жить не с Лоуренсом, а с ушедшим из семьи братом вашей матери.

— Ничего я не предпочла! Мы проиграли дело об удочерении! Я не хотела жить с Чарльзом Форсом и его семьей!

— Это вы так утверждаете.

— Да зачем мне могло понадобиться убивать дедушку?! — Сорвалась на крик Шайлер.

Это было безумием. Инсценировка суда, бессмысленная, глупая возня, прямое издевательство. Здесь не было никакой службы правосудию.

— Возможно, вы не планировали убивать его. Возможно, как вы сказали ранее, это был несчастный случай.