– Сегодня прекрасная погода, – торжественно заметила Хедвига.

Орвель поперхнулся. Ну уж нет! Такого издевательства он не потерпит. Завтрак и без того уже наполовину испорчен присутствием сударыни военного советника, не хватало еще официальной беседы! Ему сегодня еще ярмарочным зверем работать, так хоть поесть он может по-человечески, а?

– О чем вы хотели со мной поговорить, блистательная кузина? – поинтересовался Орвель самым невинным тоном.

Теперь поперхнулась Хедвига. Точный механизм замороженной куклы на мгновение дал сбой. Впрочем, она быстро оправилась и холодно улыбнулась.

– Вы правы, ваше величество. Давайте к делу и без церемоний. От имени Ледяной Короны я предлагаю вам передать мне перстень без камня. И камень тоже, само собой. На временное хранение.

– Чего-о?! – опешил король.

То есть, разумеется, ему только показалось, что он это произнес. Сработали заслонки этикета, и на самом деле Орвель дор Тарсинг, король архипелага Трех ветров, обратился к сударыне военному советнику Севера так:

– Простите, блистательная кузина, мне показалось, что я не вполне правильно расслышал ваше предложение.

– Нет, вы поняли меня правильно, – кивнула дор Зеельмайн. – Отдайте перстень мне на время праздника. Я обещаю вернуть его вам в полной сохранности.

– Но почему?

Король отодвинул недоеденные гренки.

– Почему я его верну или почему хочу взять на хранение? – без улыбки спросила Хедвига.

Орвель скрипнул зубами. Разговор с северянкой без протокола оказался еще невыносимее, чем по протоколу.

– Просто скажите мне, в чем дело, – сухо сказал он. – Если до сих пор подобной необходимости не возникало – значит, что-то произошло?

– Да, – мрачно сказала дор Зеельмайн. – Север подозревает измену и заговор. Кто-то может попытаться завладеть вашим перстнем, король Тарсинг. А это грозит неприятностями и бедами нам всем. К сожалению, мы знаем слишком мало, чтобы я могла точно указать на угрозу. А делиться смутными подозрениями нет смысла. Просто отдайте мне перстень.

– А почему вы считаете, что у вас он будет в большей безопасности, чем у меня? – едко спросил Орвель.

– Я – маг, – пожала плечами Хедвига, и Орвель вздрогнул, словно получил от ледяной девы пощечину.

О да, против этого довода трудно было возразить. Сам Орвель дор Тарсинг ни в малейшей степени не был магом. Тем унизительнее было его превращение в зверя под влиянием магического поля. В отличие от магов, от той же Хедвиги, во время так называемого праздника он был беспомощен. Магия могла сделать из него животное, а он ничегошеньки не мог сделать при помощи магии.

В попытке вернуть душевное равновесие Орвель положил себе клубничного варенья в крошечную хрустальную розетку. Съел две ягоды. Запил чаем. Гармония не вернулась. Блистательной сударыне Зеельмайн все-таки удалось испортить ему завтрак… Акулий клык! Да пропади он совсем, этот завтрак, дело-то нешуточное.

– Угроза исходит от северян? – осведомился король.

Хедвига поморщилась.

– Да.

– Есть что-нибудь еще, что мне надлежало бы знать? – сухо спросил Орвель.

Дор Зеельмайн поколебалась.

– Нет, – сказала она. – Не думаю.

– Тогда позвольте мне вас оставить, блистательная кузина. – Дор Тарсинг встал. – Мне необходимо побыть одному. Я обдумаю ваше предложение и сообщу вам, что именно я решил, не позднее чем через час.

– Благодарю, ваше величество. – Дор Зеельмайн привстала и слегка поклонилась. – С вашего позволения, я еще немного полюбуюсь восходом.

Уходя, король даже изобразил вежливую улыбку.

В свой кабинет Орвель ввалился, едва ли не рыча. В сущности, предложение сударыни полномочного посла великой Северной империи следовало трактовать как ультиматум, и они оба это знали. Происходило что-то серьезное, и монарху Трех ветров указали его место – на коврике под дверью. Курортное государство и его игрушечный король, уж конечно, не могут спорить с настоящей империей и великим владыкой Севера. Если речь идет о большой политике, больших интригах и большой магии, Тарсингам следует скромно отодвинуться в сторонку. Все верно. Все давным-давно известно. И нестерпимо обидно.

Так что, здраво рассуждая, не принять предложение дор Зеельмайн король не мог. Нужно было лишь обдумать, как именно это сделать.

Интересно, что же так неладно на могущественном Севере, что сударыня военный советник опасается… и чего, кстати, опасается? Нападения на Тарсинга во время праздника? Ну-ну…

Стук в дверь прервал размышления короля.

– Я занят! – недовольно крикнул Орвель.

В дверь бочком просунулся Эссель с видом собаки, сделавшей в приемной лужу.

– К вам великолепный Мбо Ун Бхе, ваше величество, – виновато сказал секретарь. – Я не смог его удержать.

– Никто бы не смог, – пробормотал король. – Не переживай, Эссель. Пусть великолепный Мбо войдет.

– Уже вхожу, – хищно ухмыльнулся южанин, с кошачьей грацией просачиваясь в кабинет мимо оцепеневшего секретаря. – Радуйся, Орви. Славное утро!

– Более-менее, – вздохнул Тарсинг.

Если в присутствии Хедвиги дор Зеельмайн он всегда мерз, то в одной комнате с Мбо Ун Бхе королю неизменно становилось жарко. Возможно, магические сущности представителей Севера и Юга были столь сильны, что это сказывалось даже в отсутствие магии. А может быть, у Орвеля было слишком живое воображение.

– У меня к тебе разговор, – сказал Мбо, и бархатистые нотки тигриного рыка отдались эхом в углах кабинета.

Дор Тарсинг жестом отпустил секретаря. Он хотел было поинтересоваться, насколько разговор срочный, но здраво рассудил, что подобным вопросом его только затянет. Надо полагать, срочный, иначе южанин не приперся бы спозара… хм… странное совпадение! Почему-то именно сегодня на рассвете Орвель понадобился и Северу, и Югу.

– Присаживайся, Мбо, – осторожно предложил король.

– Угм, – согласился Ун Бхе, но остался стоять, облокотившись на высокую спинку кресла. – Я прошу тебя не усмотреть в моих словах обиды, Орвель. Это внутренние дела Юга, и мало чести нам, южанам, втягивать острова в свои раздоры, но… Если коротко, я прошу тебя отдать мне перстень. На время праздника.

На сей раз король не поперхнулся. Видимо, правы мудрецы – ко всему можно привыкнуть. Даже к тому, что высокие дипломатические персоны пытаются выманить у тебя самое ценное достояние, как какие-нибудь уличные мошенники.

– А что случилось? – спросил Орвель.

– Пока ничего, – мрачно сказал Мбо. – Надеюсь, ничего и не случится. Мне горько признаваться в этом, Орви, но моя империя превратилась в осиное гнездо и жужжит от интриг. Мои соотечественники замышляют недоброе. От имени владычицы Юга я прошу – дай мне перстень. Вместе с камнем, конечно. Чтобы не случилось большой беды. Это никак не уронит твоей королевской чести. Никто ничего не узнает.

– Спасибо, что печешься о моей чести, – буркнул Орвель. – Скажешь что-нибудь еще?

– Не скажу, – мотнул головой Ун Бхе. – Я и сам знаю возмутительно мало. Проклятье! Я разодрал бы на клочки… если бы знал кого!

– Верю, – вздохнул Орвель. – Что ж… Дай мне подумать, великолепный Мбо. Не позже чем через полчаса ты узнаешь мой ответ.

– Принято, – проворчал Мбо Ун Бхе, и мгновением позже военного советника Юга уже не было в кабинете.

Орвель дор Тарсинг откинулся на спинку стула и беззвучно засмеялся. Ему было совсем не весело.

Комендант Тюремного острова смотрел на начальника тюрьмы, как на дохлую скумбрию. С таким видом, вроде вот-вот прикажет вынести тухлятину на задний двор, на помойку. Усы его брезгливо топорщились.

– То есть как это – не вернулись? Вы… вы в своем уме? Двое заключенных ушли прогуляться и не вернулись, а вы сообщаете мне об этом на следующий день?! Вы… идиот и преступник, вот вы кто!

Начальник тюрьмы нежно погладил свою лысину.

– Не кричите так громко, – сказал он. – Услышат.

– Кхм…

Комендант озадачился. По его представлениям, начальник тюрьмы должен был реагировать иначе. Право же, это неестественно – хранить спокойствие, когда начальство тебе устраивает разнос за чрезвычайное происшествие… Хотя, правду сказать, комендант острова не был начальником над тюрьмой. И это было нелогично и неприятно. Ведь остров больше тюрьмы, и тюрьма находится на нем – таким образом, представляет собой географически подчиненный объект! А значит, административно она тоже должна подчиняться коменданту острова. И этот отвратительный, бездарный, самонадеянный тип, невесть почему назначенный начальником тюрьмы, тоже должен подчиняться… кстати, что он там говорит?