— Вон, гляди! — сказал он, показывая пальцем.

Я дал газу и, когда мы приблизились, нажал на тормоз. Теперь я разглядел в одной руке у молодого парня маленький кошелек на молнии, а в другой — крошечный пистолет, рукоятью которого он норовил оглушить коротышку, вцепившегося в пояс его штанов. На тротуаре было полным-полно прохожих, но они, как это обычно бывает, сторонились дерущихся.

Мы с Паулем выскочили из машины одновременно. Он был ближе к тротуару, а мне пришлось обежать капот машины. Высокий наконец-то вырвался из рук коротышки и резко оттолкнул его. Тот по инерции сделал пару шагов, со всего маху сев на землю. При этом высокий, заметив наше приближение, навел на нас пистолет.

— Брось! Брось оружие! — заорал я.

Вдруг этот сукин сын выстрелил. Два раза. Краем глаза я увидел, что Пауль падает, но мне надлежало сосредоточить все внимание на парне с пистолетом. Видимо, осознав происшедшее, тот повернулся и побежал по тротуару в направлении перекрестка.

Я ступил на тротуар, опустился на левое колено, а в правое уперся локтем. Пригодились-таки многолетние упражнения. Найдя в толпе его зеленую жокейскую куртку, я перевел мушку на ноги. Но народу на тротуаре было битком, в прицеле мельтешили лица и тела, а у высокого хватило ума бежать зигзагами.

— Проклятье! — прошептал я, когда он скрылся за углом. — Проклятье!

Я поднялся на ноги. Пожилой южанин у входа в лавку тоже вставал. Пауль навзничь лежал на тротуаре и барахтался, пытаясь сесть. Он напоминал перевернутую на спину черепаху. Я пошел к Паулю, засовывая пистолет в кобуру. и склонился над ним как раз в тот момент, когда ему удалось сесть. У Пауля был такой вид, словно он не понимал, где находится.

— Пауль, — позвал я.

— Господи, — проговорил он. — Господи…

Левая штанина у него быстро набухала и темнела от крови. Пуля попала в бедро.

— Ляг, — сказал я и надавил на его плечо. Но Пауль ничего не соображал. Он не слышал или не понимал меня. Он просто сидел с разинутым ртом и медленно хлопал глазами.

Я снова выпрямился, повернулся к патрульной машине, и тут пожилой уцепился за мой рукав. Когда я вырвался и взглянул на него, он стал канючить:

— А деньги! Деньги-то как же!

Желание тут же выпустить в него всю обойму прямо-таки обожгло меня.

— Подавись ты своими деньгами! — завопил я и бросился к машине, чтобы позвонить в участок.

Том в плавках косил лужок, когда к нему подошел Джо с двумя открытыми банками пива.

— Эй, Том, — позвал он.

Том оторвался от косилки. Его лицо и тело блестели от пота.

— Что?

— Передохни.

Том указал на пиво.

— Это мне?

— Я даже открыл банку, — Джо улыбнулся, передавая ее Тому. — Пойдем искупаемся. Дети как раз убежали.

Том глотнул пива, и они направились к бассейну. В жаркий июльский день голубая вода так и манила к себе.

— Фильтр работает? — спросил Том.

— Тс-с, — Джо приложил палец к губам. — А то он услышит тебя.

Допив пиво, они залезли в прохладную воду.

— Послушай, Джо, а как насчет жен? — неожиданно спросил Том.

— Что? — Джо не понял вопроса.

— Что мы скажем женам?

— Ты имеешь в виду наше «дело»?

— Естественно.

Джо пожал плечами.

— Ничего.

— Ничего? Я не в курсе твоих взаимоотношений с Грейс, но если я скажу Мэри, что мы едем в Тринидад, она захочет знать, кто эту поездку финансирует.

— Она и узнает. Перед самым отъездом. Тогда мы им скажем, откуда денежки.

Том все еще колебался. Иногда, особенно по ночам, его так и подмывало рассказать обо всем Мэри, выяснить, что она думает по этому поводу.

— А сейчас ничего?

— Во-первых, они будут волноваться, — заметил Джо. — Во-вторых, начнут отговаривать нас, в этом можно не сомневаться.

Том кивнул. Только это соображение и заставляло его молчать.

— Я знаю: Мэри не одобрит нашей затеи. Во всяком случае, если пронюхает о ней до ее завершения.

— Если мы скажем женам, все так и закончится разговорами.

— Ты прав, — Том согласно кивнул. — Сначала провернем это дело, потом переговорим с ними.

— Только перед самым отъездом.

— Точно. Но ты, надеюсь, понимаешь, что сразу уехать не удастся?

— Да, конечно, — ухмыльнулся Джо. — Иначе нас тут же сцапают.

— Деньги придется спрятать и не притрагиваться к ним, пока все не успокоится.

— Согласен.

— У нас есть большое преимущество, — хмыкнул Том. — Нам известно, на чем попадаются грабители.

— Правильно, — легко согласился Джо. — И мы можем избежать их ошибок.

Том глубоко вздохнул.

— Два года.

— Два? — ахнул Джо.

— В таких делах спешить некуда.

Спустя несколько недель после моего визита к Вигано мне пришлось вплотную заняться изучением акций и государственных ценных бумаг, брокеражем и Уолл-стритом. Другого выхода не было, если, конечно, мы хотели взять там десять миллионов.

Уолл-стрит тянется всего на пять кварталов, но маклерские конторы находятся и на соседних улицах: на Пайн-стрит и Эксчейндж Плейс, на Вильям-стрит и Нассау-стрит, на Мейдел-Лейн.

Я слышал, что район Уолл-стрита называют «американским Лондоном». В Лондоне мне бывать не приходилось, но могу сказать, что это самые узкие и кривые улицы Нью-Йорка, с крошечными тротуарами и огромными банковскими зданиями, жмущимися друг к другу. Писатели зовут эти улицы «каньонами», потому что высотные дома только в полдень позволяют солнечным лучам коснуться мостовой.

Впервые я понял, что нарушать закон так же сложно, как и охранять его. Мне всегда казалось, что полиция находится в худшем положении, чем преступники, но, возможно, я и ошибался. Во всяком случае, очутившись на их месте, я начал им симпатизировать.

Предстояло учесть множество деталей. Выбрать время, найти способ отвлечь охрану, добыть облигации, причем не просто облигации, а те, что требовались. А потом предстояло скрыться от погони и спрятать добычу до того момента, как она попадет к Вигано. А ведь сначала мы решили не брать ничего из того, что надо хранить при себе.

И проникнуть в маклерскую контору оказалось далеко не простым делом. Они охранялись, как банки. Нет, лучше банков!

Прежде всего, в полицейском управлении имеется специальное подразделение, которое занимается исключительно биржевыми правонарушениями. Сотрудники этого подразделения чувствуют себя в финансовых проблемах так же естественно, как редакторы «Уолл-стрит джорнэл», и находятся в постоянном контакте со всеми маклерскими конторами, интересуясь, кого они нанимают на работу, какие принимают меры предосторожности.

В каждой крупной маклерской конторе есть своя служба безопасности, вооруженные охранники, картотеки преступников, телемониторы в ключевых точках, а во главе службы обычно стоит бывший детектив или агент ФБР. И, судя по их рвению, можно подумать, что охраняют они не маклерскую контору, а по меньшей мере сверхсекретную атомную лабораторию. Вся их работа состоит в том, чтобы ни одна из миллионов бумажек, проплывающих по Уоллстриту, не утекла на сторону.

Разумеется, кое-что пропадало. Но большинство биржевых ограблений совершалось служащими Уолл-стрита. На акциях, облигациях, так же, как и на долларовых банкнотах, есть серийные номера. А сотрудник маклерской конторы мог подделать отчетные документы, чтобы кража произошла незамеченной, а потом с выгодой продать добычу. Оставался, правда, еще один вариант, пригодный лишь для облигаций на предъявителя. Такой человек, как Вигано, располагающий и специалистами, и обширными связями, мог поменять номера украденных облигаций и вновь пустить их в оборот.

Маклерские конторы приняли все меры, чтобы никто не проник в их сейфы. Как-то раз одна из них переехала в другое здание, и опустевшее помещение заняли под ресторан. Но прежде строителям пришлось выломать сейф, и вот тут они как следует попотели. Попробуйте-ка развалить метровую бетонную стену, к тому же армированную стальными прутьями. Ко всему прочему, стена оказалась двойной, а в промежутке находился отравляющий газ. Так что работали они в противогазах.