Долг России перед союзниками был выполнен — крымский хан, озабоченный исключительно защитой своих владений, не мог более помогать туркам на западных фронтах. Генеральное наступление на крымские и османские владения могло оттянуть на Россию основные силы неприятеля и позволить союзникам удачно выскользнуть из войны. Но именно решительной битвы с «агарянами» хотели русские и украинские войска, хотел царский двор, хотели многие слои населения, хотел в глубине души и сам Голицын.

Недаром в его ставке первый русский ученый-историк Андрей Иванович Лызлов работал над монографическим исследованием многовековой борьбы оседлых народов Европы со «скифами» — кочевниками, пришельцами из Азии, обосновавшимися на юго-востоке Европы, анализируя причины поражений христианских стран, военно-экономический потенциал неприятеля и пути к победе.[24] Недаром Посольский приказ вел переговоры с представителями православного населения Балкан, желавших после изгнания турок перейти в российское подданство.

Новоизбранный гетман Иван Исаевич Мазепа немедленно объявил Украине и Европе, что Крым будет покорен и заселен казаками и верными татарами. «Войною в Крым!» — говорили в Москве, писали в русских летописцах и западных газетах. В 1688 г., когда Неплюев с Косаговым продолжали начатое армией во время первого похода строительство передовых баз далеко в Диком поле, Шакловитый выехал в ставку Мазепы для секретного совещания, на котором стоит остановиться подробнее.[25]

Фаворит Софьи жаждал крупных внешнеполитических успехов, ибо после празднования Вечного мира усиления власти правительницы более не происходило. Попытка прощупать общественное мнение насчет возможности венчать царевну на царство провалилась — не только канцлер Голицын, но и зависимые от Шакловитого люди считали такое нарушение традиций недопустимым и опасным.

Хотя панегиристы уподобляли Софью Алексеевну божественной Премудрости и возносили над царями Иваном и Петром, царевну лишь до поры до времени терпели. Женив Ивана Алексеевича на первой красавице двора Прасковье Федоровне Салтыковой, Софья надеялась получить наследника престола для своего клана. К ее сожалению, рождались девочки: между тем Петр взрослел и его двор вскоре мог потребовать свою долю власти. Отвергнуть эти притязания было бы трудно, поскольку Голицын и другие друзья Софьи в Думе не имели подавляющего авторитета и тем более большинства, вынуждены были мириться со своеволием Долгоруковых, патриарха Иоакима и пр.

Связав свою судьбу с судьбой царевны, Шакловитый был готов на все для закрепления ее власти. Он предоставил Сильвестру Медведеву подлинную документацию Разрядного и Стрелецкого приказов для историко-публицистической книги о событиях 1681–1683 гг., в которой Медведев доказывал невозможность народ «силой в покорении иметь» и демонстрировал блага мудрого руководства на примере царевны Софьи. Жест Шакловитого был небескорыстен: в «Созерцание» попал акт о «всенародном и единогласном» избрании Софьи правительницей России в мае 1682 г.! «Петровцы» не могли опровергнуть подделку, поскольку сами сочинили во время Московского восстания подобный акт об «избрании» Петра. Таким образом получалось, что царевна имеет формальные права на власть наравне с царями.

Не без совета с Медведевым Шакловитый задумал прославить царевну новым в России средством — политическим плакатом. К лету 1689 г. несколько плакатов, отпечатанных в сотнях экземпляров, распространялось в Москве и за рубежом. Помимо коронационных портретов царевны в полном царском облачении, среди плакатов было изображение св. Феодора Стратилата — патронального святого главы Стрелецкого приказа, да еще с его дворянским гербом.[26]

Письменная, устная и изобразительная агитация в пользу коронации царевны сочеталась у Шакловитого с помышлениями радикально избавиться от Петра и его родичей. Но составить заговор ему не удалось — облеченные доверием Шакловитого стрельцы пришли за советом к Медведеву, проповедь которого приобретала в Москве все больший авторитет. Согласившись, что от победы «петровцев» и союзных с ними «мудроборцев» хорошего ждать нечего, ученый литератор отверг террор как политическое средство и объяснил, что, воспользовавшись заговорщиками как орудием, власти имущие обязательно уничтожат их, чтобы замести следы.[27]

Закрепить регентскую власть Софьи царской короной Шакловитый мог надеяться только на волне успехов ее политики. Здесь он шел на любые махинации, даже через голову Посольского приказа велел русскому посольству в Китае уступить для скорейшего заключения мира Амур! Позорный Нерчинский договор был заключен в 1689 г. и уже не принес пользы сторонникам Софьи.

Говоря годом раньше с Мазепой, Шакловитый хотел извлечь выгоду из общественного подъема на борьбу с басурманами. Гетман и фаворит учитывали, что, несмотря на превосходство русской регулярной армии над османской, ее поход на Балканы невозможен. Господствуя на море, турки держали в руках и пересекающие сухопутные коммуникации крупные реки (Буг, Днестр, Дунай). Впрочем, одни расстояния делали невозможным снабжение войск без собственного флота.

Строительство верфей и кораблей русского военно-морского флота на Воронеже началось в прошлую турецкую войну (1672–1681) под руководством воеводы Б. Г. Бухвостова. За конструкцию морских кораблей отвечал Я. Л. Полуектов, построивший первый корабль европейского уровня еще в 1669 г. на Оке («Орел»). В 1674 г. эскадра из 25 кораблей под командой Г. И. Косагова прорвалась с Дона в Азовское и Черное моря и «промышляла над турецкими и крымскими берегами». Однако даже непобедимый генерал Григорий Иванович Косагов признал, что для завоевания господства на море мелкосидящие суда, построенные в реках, недостаточны — в дальнейшем около ста мореходных кораблей и сотни речных судов использовались лишь в реках и прибрежных азовских водах.[28]

Мазепа и Шакловитый согласились, что для создания мощного флота подходит одна база — Крым. Кроме того, было ясно, что оставлять у себя в тылу враждебное ханство невозможно. Мазепа с казацкой удалью предложил ворваться в Крым зимой по льду Сиваша, везя припасы и фураж для коней на санях, но согласился, что взятие османских крепостей и отражение последующего турецкого десанта невозможно без русской регулярной пехоты.

Тут размашистые стратеги уперлись в проблему, неразрешимую для европейской военной науки, требовавшей от регулярной пехоты сложных боевых построений для обязательного прикрытия мушкетеров пикинерами. Поэтому даже при хороших коммуникациях наука запрещала войскам удаляться от магазинов далее чем на три перехода: ведь при соприкосновении с противником пехота становилась малоподвижной, а в походном строю не могла сражаться. Разгром Яна Собеского в Молдавии в 1685 г. еще раз показал, что с военной наукой надо считаться.

Между выдвинутыми в Дикое поле отлично вооруженными крепостями Голицына и Перекопом лежала непреодолимая по европейским канонам полоса степей, за которую крымчаки — лучшая по выездке и маневренности, хотя и слабо вооруженная кавалерия — будут биться насмерть. Шакловитый, наверное, пошел бы на серьезные потери, бросив вперед кавалерию Косагова, забыв о судьбе 15-тысячного полка тяжелой конницы, начисто вырубленного крымчаками под Конотопом при Алексее Михайловиче.

Но армия была вручена Голицыну, потрясшему Европу в 1689 г. невиданной тактикой и приведшему регулярные полки под стены Перекопа почти без потерь. Этот «мечтатель», как называли канцлера и генералиссимуса историки, сумел не только опередить военную мысль, но и провести свои замыслы в жизнь, опираясь на созданную в России техническую базу.

Изобретение тактики, поразившей крымчаков в Диком поле в конце XVII в., позже приписывали Румянцеву, Суворову и Наполеону. Подвергаясь непрерывным атакам кавалерии, войска Голицына наступали колоннами и «шли як вода, не останавливаясь, только отстреливались». Мушкеты пехоты и карабины драгун были дополнены винтовками (они так тогда и назывались) и большим количеством гранатометов, не говоря уже о ручных гранатах. Полевая артиллерия унифицированных калибров двигалась в боевых порядках батальонов и рот. Плотный огонь 112 тысяч мушкетов и карабинов и 350 орудий буквально сметал с поля всадников, атаковавших с невероятной храбростью. 15, 16 и 17 мая сам хан водил в бой крымчаков, остатки Белгородской орды, черкесов и турецкий корпус; волны кавалерии летели на русские ряды по восемь часов кряду, но разбивались о свинцовую преграду.