Присягу отменили, в кабаках, конечно, «объявилось воровство многое, но недостачу выборные объясняли конкуренцией откупщиков, буквально обложивших кабаками окрестности городов (куда их не пускали). Немедленно после заключения мира с Турцией и Крымом откупа были отменены и экстренные налоги отставлены. Вскоре Федор Алексеевич по просьбе „посадских и уездных людей“ простил все недоимки 1676-1679 годов.

Сниженный прямой налог выстоял, и царь сделал новый шаг, обратившись к собору «двойников» с вопросом: «Нынешний платеж… платить им вмочь или невмочь, и для чего невмочь?» Выслушав ответы, Федор Алексеевич девятнадцатого декабря 1681 года вообще простил все недоимки, еще раз снизил общую сумму обложения и подробно разъяснил льготы для каждого уезда в грамотах.

Основанием для снижения налога стал перерасчет расходов на содержание армии в мирное время. Сумму распределили по десяти разрядам в соответствии с экономическим развитием каждого района, чтобы в глухих углах брать от восьмидесяти копеек до одного рубля с двора, а в крупнейших торгово-промышленных центрах — свыше двух рублей с двора. Совершенствуя сбор косвенных налогов, Федор Алексеевич добился огромного роста казенной прибыли, используя выборных голов и целовальников, но сознавая, что служба «за верою» является тяжелой повинностью для тех кто не ворует.

Уравнению казенных повинностей был посвящен второй вопрос государя к собору «двойников», повторенный в указе от 11 декабря 1681 года, поручавшем возглавить собор Б.В. Голицыну. Как обычно, Федор Алексеевич требовал принятия решения на основе полной справки о повинностях по всему государству и указывал, что предложения должны быть направлены на то, «чтоб всем по его государскому милостивому рассмотрению служить и всякие подати платить в равенстве и не в тягость».

Незамедлительно после смерти государя, 6 мая 1682 года, «двойники» были без дела распущены по домам. Даже В.В. Голицын, который с наибольшим основанием может считаться советником Федора Алексеевича, сделавшись после его смерти главой правительства и канцлером, не продолжил ни это, ни какое-либо другое реформаторское начинание, касающееся тяглецов.

Боярская дума, значительно усилившая свою власть при малолетних царях Иване и Петре, оставила в стороне вопрос о генеральном межевании земель, столь занимавший ее и дворянство в целом в царствование Федора. Оказывается, и здесь «хилый, больной» государь был инициатором. Уже в 1677 году Федор Алексеевич, буквально осаждаемый дворянскими челобитными, послал на места межевщиков, а вслед за ними чиновников для наказания дворян, казаков и крестьян, кои, «скопясь многолюдством, бунтом со всяким ружьем» бились на межах.

Новое решение о межевании было принято царем и Думой в 1679 году, еще одно — в 1680 году. Вновь, в четвертый раз обещая провести межевание, царь отмечал, что даже среди высшего слоя его двора при разграничении владений «чинятся меж"собою бои и грабеж, а у иных и смертные убойства»: для межевания в Московском уезде пришлось разработать «дополнительные статьи к наказу писцам».

Выезд писцов на границы владений был едва ли не опасней штурма Чигиринских высот: не прибьют, так наверное оклевещут! Царь запретил отвод межевщиков и обвинение их по любой статье Уложения (вплоть до покушения на государево здоровье): лишь в случае, если будет доказано неправое межевание, у писца отбирали половину поместий и вотчин — и столько же отнималось у хозяина, обвинившего писца неверно; половина владений в обоих случаях оставлялась женам и детям.

Правительство долго еще пыталось пресечь «бой, и грабеж, и смертное убийство» при межевании и определить его правила, но тщетно. Утомившись уговаривать помещиков, Федор Алексеевич решил споры демократично: из собравшихся «для ратных и земских дел» дворянских представителей были сформированы две команды под предводительством молодых честолюбивых князей-соперников Ивана Голицына и Андрея Хованского, критически рассмотревшие статьи писцового наказа 1681 года.

Результаты были доложены Боярской думе, принявшей большинство поправок, поскольку соперничающие команды отразили самые общие интересы дворянского сословия. Внеся свои поправки, Дума всего за два заседания 7 и 17 марта 1682 года приняла удовлетворившие всех правила межевания. Но без воли Федора Алексеевича реализовать их не удалось.

Важная поправка к наказу межевщикам касалась вотчин монастырей, полученных ими после Уложения 1649 года, запрещавшего принимать по вкладам или покупать к монастырским владениям новые земли. Дворяне потребовали и бояре согласились, что такие вотчины подлежат конфискации. Одного этого было достаточно, чтобы патриарх Иоаким невзлюбил молодого государя, несмотря на то, что в чине своего венчания на царство Федор Алексеевич отвел ему выдающееся место и позже шел на многие уступки.

В самом деле — если государь позволил патриарху распоряжаться при своем венчании на царство, то только в связи с тем, что в 1676 году впервые на высшем официальном уровне утверждалась формула Российского православного самодержавного царства. Если Федор Алексеевич поддерживал борьбу Иоакима с расколом, то он же, невзирая на недовольство патриарха, настойчиво добивался (и добился) возвращения из ссылки Никона.

В отношениях с Церковью Федор Алексеевич строго придерживался буквы закона (особенно в вопросе о землевладении) и интересов казны — вплоть до таких мелочей, как запрет духовным лицам пользоваться ямскими подводами на Сибирской дороге: их — де и чиновникам не хватает. Царь, разумеется, украшал церкви, выкупал христианских пленных и проводил весьма много времени на многочисленных торжественных церковных церемониях.

Не меняли несколько напряженные отношения с высшим Духовенством и экстраординарные успехи Федора Алексеевича в христианизации российских подданных. Метод царя был прост. В 1680 году он пожаловал группу крестившихся татар в князья и стольники, дал поместные и денежные оклады, простил повинности и провинности (вплоть до дезертирства). Пример оказался заразителен. В 1681 году мусульмане «и иных вер иноземцы многие» от Поволжья до Дальнего Востока крестились так дружно, что не хватало денег на обычные подарки новокрещеным и приходилось расплачиваться льготами.

Начало массовой христианизации позволило принять особые меры к упорствующим в иноверии, запретив им владеть вотчинами и поместьями с христианским населением. При этом крестьянам (например, мордовским) предлагалось креститься и таким образом освобождаться от помещиков. К зиме 1682 года последним единичным нехристям было объявлено, что не «познавше веру" до 25 февраля навечно лишатся дворянства, но таких оставалось мало.

По мнению царя, закрепление результатов христианизации и борьба с раскольниками (которые дошли до того, что разбрасывали «воровские письма на смущение народа» с Ивановской колокольни) требовали решительного укрепления церковной иерархии: на необъятное пространство страны приходилось вместе с патриархом всего семнадцать архиереев (девять митрополитов, шесть архиепископов и один епископ). К осени 1681 года Федор Алексеевич имел тщательно разработанный проект епархиальной реформы.

Государь исходил из того, что «заблуждения староверов и иноверцев коренятся в невежестве, а неспособность, подчас и нежелание приходских священников противостоять мнению паствы проистекает от недостатков церковного управления. Обширности и славе Российского государства, его роли оплота истинного христианского благочестия во вселенной должна соответствовать великая Церковь, в которой патриарху, как наместнику Христа, подчиняется двенадцать митрополитов (наподобие апостолов) и семьдесят архиепископов и епископов (шестьдесят из последних — через митрополитов).

Проект епархиальной реформы предусматривал соответствие административному делению государства, чиновной реформе, результатам подворного описания и изучения движений староверов, предусматривал источники содержания и подчинение каждой епископии. Однако патриарх долго откладывал рассмотрение проекта и только 15октября, в ответ на письменное требование Федора Алексеевича, обещал представить его Церковному собору.