Второй эмират, Бракна, возник примерно в то же самое время, также на юге страны, но на ее восточных границах. Здешние эмиры происходили из рода улад абдаллах.
Эти два эмирата упрочили свою власть и значение благодаря богатству. Они находились на юге, на богатых землях субсахарской зоны. Особое место занимал самый старый эмират Трарза. Выдающиеся эмиры XVIII века добились того, что он получил исключительные права и достиг особого положения. Можно говорить, что в какой-то мере в его границы входила вся Мавритания. Дело так и не дошло до объединения всех эмиратов Мавритании, тем не менее по традиции представителем хасанов Западной Сахары считали эмира Трарзы.
Три других эмирата были созданы уже позднее, в XVIII веке. Это эмират Адрар, основанный родом ульд джаафрия из племени мгафра в 1740 году, и эмират Ход, который возник в 1712 году и принадлежал роду улад мбарек. Третий из эмиратов XVIII века принципиально отличался от всех вышеназванных тем, что он был единственным в Западной Сахаре эмиратом марабутов, созданным в Таганте идау иса, племенем, происходившим от лемтуна. Им руководил род Мухаммеда бен Хуна, который вел свое начало от одного из братьев Абу Бекра ибн Омара. Интересно отметить, что только этот эмират просуществовал до наших дней, пережив французское господство и социально-политические перемены, которые принесло с собой создание самостоятельного государства. Это еще одно доказательство того, насколько берберские племена марабутов превосходили хасанов, с каким искусством они проводили политику и приспосабливались к изменявшимся условиям.
Эмиров трудно воспринимать как типичных повелителей, управлявших определенной территорией и народом, населявшим ее. Право эмира до самых последних лет — это право победителя. Его общение с населением не выходило за рамки взимания различных податей, наложения новой дани, беззаконных грабежей и эксплуатации покоренных людей. Иногда эмир переставал собирать какие-то пошлины, однако это происходило только тогда, когда возникала опасность открытого бунта, или во время войны за престол, когда дело касалось популярности и привлечения на свою сторону как можно большего числа приверженцев, даже из низших слоев населения.
От повинностей был освобожден только двор эмира, который он содержал за свой счет. Эти оплачиваемые придворные и воины являлись мерилом великолепия и военного могущества повелителя. Они составляли группу его преданных и наиболее верных сторонников.
Эмиры — это военные предводители. В их обязанности входило водить племя на войну и в грабительские походы. Жертвами таких разбоев чаще всего оказывались земледельцы долины реки Сенегал, те, которые не выплатили ему высоких податей (или же заплатили их другому эмиру), затем караваны торговцев и, наконец, стада скота, принадлежавшие ленникам соседнего эмира. Непрерывные войны между эмиратами и отдельными племенами в пределах одного и того же эмирата — вот главный смысл существования как самих эмиров, так и целых племен хасанских воинов.
В мирное время, когда не было военных походов и некем было командовать, власть эмира была очень слабой. Эмират ничем не напоминал организованного государства с управлением, обеспечивавшим порядок и справедливость. Редко случалось, чтобы все племена данного эмирата признавали правившего эмира. Всегда были недовольные или даже враждебно настроенные.
Слабость положения эмира была обусловлена уже теми средствами, с помощью которых он приходил к власти. В каждом эмирате находилась одна семья, эмирская, из которой выбирался повелитель. Выбор совершала джемаа* или совет воинов. Как правило, первенство принадлежало самому старшему из членов эмирской семьи. Уже сам факт выбора ставил эмира в зависимость от своих выборщиков. В действительности дорога к власти была далека от той, которую провозглашало право. Каждый из эмиров, если он не умирал внезапно, назначал себе преемника, как правило своего сына, племянника или брата. Однако с его волей редко считались, и сразу же начинались войны между претендентами на трон. При жизни эмира тоже часто совершались перевороты, убивали эмира и его ближайших родственников, которые в будущем могли претендовать на трон. В таких условиях не истинные заслуги, а чаще всего интрига и кинжал решали, кому достанется власть. В течение четырех поколений из 32 членов эмирской семьи 15 были убиты. Поль Дюби, французский администратор и исследователь Мавритании, который в 1953 году опубликовал собранные им материалы, еще застал в живых некоторых из них.
Единственно почетной смертью для воина, а тем более эмира, считалась смерть на войне. Члена эмирской семьи, который умер естественной смертью, называли джиффа*. Не удивительно, что в «золотой век» эмирата — 1723–1827 годы — восемь эмиров погибли с оружием в руках.
Эмир, даже если получал власть, которую признавало большинство племен и групп, по-прежнему был лишен свободы управления. Все его важнейшие решения принимались лишь с согласия джемаа*. Случалось, что правители не считались с советом, в то время как другие, более слабые, нередко оказывались в полной зависимости от него.
Как отмечалось выше, военная знать и эмиры не имели ни собственного имущества, ни скота, ни плантаций, ни денег. Но они были убеждены, что вся земля вместе со всем, что на пей находится, — плантациями, животными, людьми и имуществом — их собственность и они могут всем этим пользоваться. В поздние времена, когда подданные отказались отдавать свое имущество и хасанам самим пришлось заводить стада, у них даже не оказалось знаков, которыми помечали животных. Они вынуждены были заимствовать их у своих вассалов. Это убедительное свидетельство того, что они никогда не занимались накоплением имущества, а жили только податями и добычей.
В XIX веке доходы эмира, в данном случае эмира Трарзы, были очень внушительными. Вместе с привилегиями, которыми пользовался каждый воин, такими, как право на треть воды, на содержание или на средства передвижения, у него было еще много других установленных обычаем источников дохода. Некоторые из них оставались правомочными до конца XIX века.
Эмиру принадлежало определенное число палаток, или семей зенага. Каждый правитель, вступавший на престол, получал право распоряжаться этими людьми, а также произведенными ими ценностями.
Арабские племена конфисковали у племен берберов и черного населения возделываемые территории. Все земледельцы Шеммамы в качестве арендной платы за землю, которой они пользовались, должны были выплачивать абах*, или бах, что составляло 30–120 килограммов проса в год в зависимости от размеров обрабатываемых полей. Помимо этого земледельцы были еще обременены податью массар*, или хорма зериба. Это был налог, который также выплачивался просом в количестве около 50 килограммов с поля. В данном случае размеры последнего не имели значения. За это эмир брал на себя защиту от других племен.
Оба налога, полностью парализовавшие развитие сельского хозяйства на юге страны, частично выкупались у эмиров французскими властями, частично самими земледельцами, которые в годы, предшествовавшие второй мировой войне, пользовались французским кредитом.
Все прочие племена, которые проходили по территории, принадлежавшей эмиру Трарзы, должны были платить ему подать гафер*. Взамен им обеспечивалась полная безопасность. Однако и соплеменники эмира, если хотели отправиться в другие, за пределами племени, районы, должны были платить ему определенную плату скотом.
Существовал разовый налог, который платили соплеменники, — мауна*, или мударра. Это был добровольно вручаемый подарок по случаю какого-либо события или в связи с большими расходами в семье эмира. Поводом для вручения мударра могли быть женитьба эмира или кого-нибудь из его детей, дальнее и дорогостоящее путешествие, прием важной особы, военный поход, уплата крупных долгов или покупка дорогого коня. В действительности повод для вручения подарка, как и его размеры, определял сам эмир, причем вручали его чаще всего натурой: скотом, тканями, очень редко деньгами.
