Фоновый шум слегка напрягал, однако он не помешал узнать о главном. Никто из присутствующих так и не сумел перевести ту странную речь. Более того, никто не смог узнать и тем более предположить принадлежность тех слов к какому либо языку.

   Ну и как сие событие следует расценивать? Всему населению объявили о сбое и принесли свои извинения. Вряд ли это чья-то ошибка. Невозможно, чтобы она возникла на неизвестном языке! Другими словами - это диверсия! Теперь всё складывалось. Очевидно, это было послание, адресованное кому-то, с кем нельзя связаться иным путём. Малораспространённая речь была употреблена, чтобы затруднить расшифровку. А учитывая последние события, остаётся лишь единственный вариант. Люди, причастные к разрушению Токио, всё ещё находятся в нём и не могут покинуть его!

   Одну секундочку! Тут же вспомнился весь вчерашний вечер и разговор Дмитрия с кем-то в интернете. Он один интересовался системой оповещения, потом ему сказали подключить спутниковый телефон к местной сети. Неужели он террорист и шпион? Всё сходится!

   Собственно, а как выглядят шпионы и разведчики? Никогда их в реальности не встречала, а большинство книг рисуют в сознании приятный образ агента два ноля семь. Я готова поспорить, что на самом деле это не так. А как? Некий грубый молокосос, напивающийся ещё в самолёте, громящий номер и открыто разговаривающий со своими сообщниками. Или же он дилетант? Зачем обращать на себя так много внимания?

   Если подумать, ничего, кроме презрения и отвращения он у меня не вызывает. Неужели он специально так себя повёл? Ведь общаться после подобного с ним совсем не хотелось, возникало желание видеть его как можно меньше. Я даже заночевала в холле. Хитрец! Я уж было помыслила, что он шовинист.

   Самой разбираться становится опасно, хоть он и мальчишка, однако здоровый. Голыми руками меня спокойно задушит. Сначала пожалуюсь на бесчинства, учинённые им, а в нужный момент сдам как шпиона! Его спутниковый телефон будет в качестве доказательства. За раскрытие преступления мирового масштаба меня в любую газету, на любой канал с радостью возьмут. То-то раздосадуется шеф от потери ценнейшего работника! А я вильну хвостом, громко хлопну дверью и уйду восвояси!

   Ничего не боясь и не дожидаясь, я нагло протиснулась к стойке. Гостиничный служащий, по-видимому, утомлённый беседой с каким-то арабом несказанно обрадовался мне.

   - Чем могу помочь? Сразу предупреждаю, по поводу утреннего беспокойства я уже всё рассказал.

   - Нет, у меня к вам другой вопрос, - я протянула ему загранпаспорт. - Видите ли, в номере семьсот тридцать семь, куда меня определили, мой коллега учинил пьяный погром. Я не желаю разделять с ним ответственность за случившееся. Есть ли возможность предоставить нам разные комнаты? Всё-таки мы не молодожёны.

   - Один момент, - он с величайшим спокойствием стал копаться в базе данных. - Наверное, вы ошиблись. Ваш номер семьсот сорок три. Хотите сказать, что он разгромлен?

   - Нет, мой номер семьсот тридцать семь! - я уже потянулась к карману с ключом, но к счастью не успела его извлечь.

   - Здесь написано, что вы проживаете в номере семьсот сорок три. Я видел, как вы ночевали в холле. Вероятно, по какой-то причине вы не получили ключ, поскольку он всё ещё здесь.

   Портье протянул мне другую карточку и вежливо извинился, сзади меня оттеснили и очередь вновь сомкнулась.

   Ничего не понимаю. Сначала я попадаю в одну комнату вместе с Дмитрием. Сегодня выясняется, что я и мой номер совсем не там, где вчера. Что-то неладно со всей ситуацией в целом. На всякий случай, я достала обе карточки и посмотрела на них. Если вчера мне вручили первую, то в чём ошибка? Её же дали и Дмитрию, иначе он бы не прошёл в номер.

   Сумка! Ведь я положила её в шкаф, как теперь выяснилось, чужого номера. Простояла тут больше часа, слушая всякие сплетни! А если там уже кто-то есть, помимо Дмитрия?

   Ладно. Спокойно, никуда моя сумка не исчезнет. Зато в моем новом номере есть целый туалет. С разбитым унитазом никто долго не протянул бы. Сейчас пойду и тихо заберу то, что принадлежит мне по праву, а потом зайду прямо в службу безопасности и расскажу им всё, как есть.

   А как же всё обстоит на самом деле? Посмотрим на ситуацию глазами службы безопасности отеля.

   Двое коллег журналистов прибывают к ним. Не следует забывать, что они разного пола. По заверению женщины, мужчина, находясь в состоянии алкогольного опьянения, устроил погром в апартаментах. Подтверждается сие лишь словами его негодующей напарницы, размещенной по данным портье вообще в другом номере. Вот и сказочке конец.

   По правде говоря, в идеале все журналистские статьи должны выглядеть как моё размышление о сложившейся ситуации. Но кто тогда их станет читать? Здесь самой надо придумать что-то, одних эмоций мало, необходим стимул! Поэтому их неизбежно приходится приукрашивать, что и приводит к уменьшению объективности в описании событий. Если я попытаюсь добавить красок, скорее всего, у меня возникнут проблемы с обвинением.

   Вот же противный парень! Тогда просто сообщу о порче гостиничного имущества, и с него сдерут штраф. Будет ему жизненный урок! Как он смеет заниматься подобной ерундой, когда погибло столько людей и от нас требуют вестей хорошего качества?

   Коридор пустовал, не хватало только перекати-поля, беспрепятственно гонимого ветром.

   Аккуратно подойдя к номеру, я приложилась ухом к двери, в надежде определить, есть ли там кто-нибудь. Практически тут же раздался резкий удар, в ухе сильно зазвенело, а сама я отпрыгнула назад, больно стукнувшись задницей о ручку соседнего номера.

   - А! Чтоб тебя! - запомню на будущее, что хуже всего подслушивать у дверей. Хорошо, что она открывается внутрь, а не наружу. Так ведь и по лбу получить недолго!

   На этот раз я встала спиной к стене, словно ожидая выстрела. Осторожно открыв дверь с помощью карточки, я тихонько прошмыгнула внутрь. Под ногами захрустели осколки стекла. Тут же раздались чьи-то шаги. Рука моя инстинктивно приоткрыла дверь в туалет, и я бесшумно, как кошка, проскользнула в эту щель.

   В маленькую щелку было видно, как мимо прошёл какой-то человек с растрёпанными и торчащими во все стороны волосами. Это всё, что я успела разглядеть, прежде чем он повернулся и исчез из моего поля зрения.

   - Опять померещилось. Хотя с моим воображением такое явление не редкость, - протянул он.

   - А стаканами-то зачем швыряться? Я тебе попить налил, а ты капризничаешь, как маленький ребёнок, - раздражённо ответил незнакомцу Дмитрий.

   - Ты налил мне Кока-Колу! ТЕРПЕТЬ ЕЁ НЕ МОГУ! Да к тому же она оказалась тёплой.

   - Ты настолько её не любишь? Так не пил бы, и дело с концом.

   - Нет! Дело не только в газировке, но и в корпорации, производящей её. Именно из-за компании Кока-Кола сформировался теневой рынок торговли наркотиками, а сама она неплохо на этом заработала и продолжает зарабатывать до сих пор.

   - Чего?

   Кажется, Дмитрий сильно удивился, впрочем, как и я.

   - Сразу видно, что ты никогда не задумывался над этим. Кока... Кола, - он произнёс название по слогам. - Первый компонент - это растение кока, из него изготавливают кокаин. Кола же является мускатным орехом и афродизиаком. Из них и приготавливают сей наркотический напиток. Далее следует вспомнить, что производить и продавать её начали в аптеках в последней четверти девятнадцатого века. Тогда наркотические вещества не были запрещены и являлись лекарственными средствами. Торговали ими всё там же, в аптеках. И никакой существенной угрозы для социума они не представляли. А теперь вопрос, - на несколько секунд в номере воцарилась тишина. Он что, паузу выдерживает? - Почему в двадцатом веке они внезапно попадают под табу?

   - Я откуда знаю?! Наверное, люди осознали их опасность, она же очевидна.

   - Нет, - его собеседник всё так же невозмутимо оборвал его речь, - ответ прост: Кока-Колу активно рекламировали. Вот тут-то количество покупателей значительно возросло, и спрос не падал. А на витринах аптек находились и другие наркотики, героин например. Люди в очереди любят глазеть на прилавки, вот и получалась сначала косвенная реклама, а следом и прямая. Естественно, к началу двадцатого века, благодаря рекламированию, наркотики переместились в другую категорию товаров, близкую к повседневным пищевым продуктам. И щепотку кокаина стало возможно приобрести в барах вместе с алкоголем. Естественно, весь сопутствующий этому процессу негатив привлёк внимание властей. Они увидели огромную проблему и приняли неверное решение: запретить продажу, наказывать за изготовление, проще сказать, приравнять к преступлению. Однако эти болваны и пустоголовые законники не обратили внимания на то, что спрос уже сформирован, а он, как известно, рождает предложение. Проще говоря, они вывели продавцов из сферы своего контроля, ведь преступники не руководствуются законами. Быстро образовался теневой рынок, который существует и процветает до сих пор. А изначальный инициатор событий, после потери части клиентуры, изменил состав напитка и присвоил себе рождество, как праздник конечно. Вот и всё.