После отъезда торговца мать вызвала меня к себе. Выглядела она решительно.

– Эвелина, тебе понравился молодой человек?

– Не знаю. С ним интересно разговаривать.

– Он не очень знатен, конечно. Но зато богат. К тому же он довольно молод, и недурён собой. Думаю, он будет подходящим женихом для тебя.

– Я ещё не девушка, – ляпнула я, покраснев.

Но мать не воспринимала возражений. Она уже витала в мечтах о грядущей свадьбе её дочери.

Глава 8

– Итак, вам предписывается немедленно приступить к выполнению возложенного на вас… – Записал?

– Да, мой господин.

– Возложенного на вас поручения со всей ответственностью, вам присущей… – Закончи, как предыдущее письмо.

Секретарь тщательно выписал последние строки. Присыпал лист мелким песком. Аккуратно отряхнул. Взглянул на хозяина. Тот подошёл, наклонился, проверяя текст.

– Очень хорошо, Жерар. Теперь следующее.

– Вы просили напомнить, мой господин. К этому часу приглашён важный гость.

– Проси.

Гость, невзрачный молодой человек, одетый просто, но, как заметил хозяин, дорого, почтительно поздоровался, входя в кабинет. Присел в предложенное кресло. Взглянул на секретаря.

– Вы можете говорить при Жераре. – Хозяин кабинета вежливо улыбнулся и сел за стол.

– Прежде всего, мне хотелось бы уточнить, какую роль в этом деле вы отводите мне, ваше сия…

Его собеседник предупредительно поднял руку:

– Не надо титулов, дорогой мой. Все мы в одной лодке. Я могу объяснять задачу сколько угодно, для пользы дела, разумеется.

Хозяин говорил просто, убедительно, глядя в глаза собеседнику. Он говорил о долге. Долге перед страной, перед обществом. О чести и славе, которая ждёт смелых и предприимчивых. Молодой человек, слушая речь этого человека, невольно сравнил его с другими, по-своему не менее влиятельными людьми. И опять сравнение выходило не в их пользу. Слова о долге находили отклик в его душе. Ему даже пришло в голову, что они с собеседником имеют определённое сходство, как внешнее, так и внутреннее.

– Хорошо, – сдержанно сказал, наконец, гость, невзрачный молодой человек с амбициями. – Но я хочу повторить, что и у меня есть свои, совершенно определённые, условия. Без их выполнения я не смогу участвовать. Вы их знаете, они не изменились.

– Вы требуете гарантий, мой друг? Достаточно ли вам будет моего слова?

Молодой человек мгновение смотрел на хозяина кабинета.

– Да, – ответил он. – Вашего слова будет достаточно.

– Я не умею?

– Не умеешь!

– Я лучше тебя умею!

– Ничего подобного!

Мы с Доротеей яростно спорили возле породистой кобылы мышиной масти. Лошадь держал за повод мальчишка, один из помощников конюха.

Не так давно мне было строжайше запрещено ездить на лошади. Считалось, что это повредит моему здоровью. Доротея высказала предположение, что я вообще не справлюсь с самой смирной из них.

Кровь ударила мне в голову, я вырвала повод у мальчишки и забралась на кобылку. Ударила пятками по лошадиным бокам. Кобылка заплясала, Доротея громко взвизгнула. С ближайшей стены, хлопая крыльями, взлетели птицы.

Лошадь всхрапнула, крутя головой, и принялась брыкаться, вертясь и подбрасывая ноги. Я вцепилась в гриву, в глазах плыло, меня швыряло во все стороны. После очередного скачка руки мои вырвало из гривы вместе с пучком жёстких конских волос, я почувствовала краткий миг полёта, сильный удар в спину, и в глазах потемнело.

Очнулась я в своей постели. Около меня сидела Виргиния. Увидев, что я открыла глаза, она встала и торопливо вышла из комнаты. Вскоре появилась моя мать. Присев около постели, она сначала жёстко отругала меня. А потом, улыбнувшись, сообщила, что нет худа без добра: наконец-то я запачкала своё бельё, как это бывает у каждой женщины. Я должна лежать в постели, пока не оправлюсь.

Оставшись одна, я попробовала встать, но почувствовала боль в спине, и заныло в паху. В постели я пролежала неделю. Через неделю мать вызвала меня к себе, и сказала, что вопрос о моей свадьбе уже решён: «Я сообщила господину Ирвину о твоём состоянии. Господин Ирвин приедет, сейчас же, как только закончит свои дела в другом городе».

Вскоре начались приготовления к свадьбе. Моего участия почти не требовалось. Я бродила по дому, пытаясь что-то делать, но всё валилось у меня из рук. Из дома меня не выпускали.

Как-то вечером, когда я сидела у огня, перечитывая подаренную учителем книгу, меня нашла Доротея. Мы теперь редко виделись – Доротея всё время была чем-то занята.

– Эвелина, ты хочешь попасть в Брокенбург? – спросила она.

– Это недалеко, – задумчиво ответила я.– А зачем?

– Разве ты не знаешь? Через несколько дней там будет праздник, день основания города. Туда приедет сам король!

Я призналась, что ничего об этом не слышала.

– Тебе ничего не говорят, чтобы ты никуда не просилась. Я хочу поехать туда, и попробовать устроится служанкой к какой-нибудь знатной особе. Там их будет видимо-невидимо.

– Разве тебе здесь плохо? – спросила я.

– Подумай, что мне здесь светит? Крутиться между конюшней и кухней? А так я смогу попасть в столицу. Подцепить там замечательного парня – при хорошей должности, при деньгах, а, может, ещё и красавчика.

Поразмыслив, я согласилась с её доводами.

– А разве ты сама не хотела бы найти кого-нибудь получше своего торговца лошадьми? – спросила Доротея лукаво. – Неужели на нём свет клином сошёлся?

– Если я убегу из дома, я стану бесприданницей, – ответила я.

– А так ты проживёшь всю жизнь госпожой торговкой!

– И что ты предлагаешь?

– Послезавтра из соседней деревни уезжает обоз в Брокенбург. Они выезжают очень рано, пока не рассветёт. Мы можем выехать затемно, потихоньку подобраться к обозу, и пристроиться им в хвост. Если нас заметят, скажем, что мы служанки из замка, едем поглядеть на праздник.

– Служанки?

– Я найду тебе платье попроще. А хорошую одежду можешь взять с собой.

Позже мне стало очевидно, как глупа была наша затея. Но тогда логика Доротеи сразила меня наповал.

Вечером, уйдя в свою комнату, я легла, сделав вид, что уснула. Когда луна достигла определённой башенки на стене, я поднялась, взяла заранее приготовленный узелок с вещами, и прокралась вниз.

На кухне меня ждала Доротея. Она протянула мне свёрток со старым тряпьём, и я переоделась. Мы вышли во двор, подошли к небольшой крепкой двери в стене. Доротея вытащила из-под юбки ключ, и открыла замок.

Мы вышли. За дверью нас ждали две лошади, и мальчишка, помощник конюха. Он передал нам поводья.

Когда мы немного отъехали, я спросила:

– Как ты его уговорила?

– Попробовал бы он отказаться, – ответила она. – Я бы рассказала, что это он испугал ту лошадь, которая тебя сбросила.

– Но это неправда.

– Поверили бы мне. К тому же он в меня влюблён.

Она самодовольно ухмыльнулась.

Дорога до деревушки была мне знакома – когда-то мы учились ездить верхом под руководством отца, и частенько сворачивали сюда. Первая часть плана удалась: мы благополучно добрались до деревни. Дождались отбытия обоза и пристроились ему вслед.

Держаться следом за медленно тянущимся обозом было нетрудно. Всходило солнце, разогретая пыль стала подниматься, взбиваемая лошадиными копытами и колёсами гружёных товаром телег.

Пыль оседала на наших лицах, забивалась в горло. Мы достали свои фляги с водой и на ходу промочили горло. Потом солнце поднялось выше, и принялось припекать. Нас разморило, и мы уже с трудом держались в седле.

Так мы тащились почти весь день. Наконец наши провожатые расположились на привал. Мы свернули с дороги и тоже устроились на траве, расстелив одеяло. Я чувствовала себя ужасно усталой. Болела спина, и хотелось спать.

– Доротея, нам нельзя спать, а то могут уйти без нас. – Я толкнула подругу в бок.

– Ничего, они ещё долго будут стоять, – буркнула она и повернулась ко мне спиной.