Америка бросилась ко мне.

– Эбби!.. – Она с беспокойством посмотрела на меня.

Подруга, видимо, ожидала вспышки гнева, слез или любого другого проявления эмоций.

Шепли выглядел ужасно подавленным.

– Эбби, прости за эту ночь. Все моя вина.

– Порядок, Шеп, – улыбнулась я. – Тебе не нужно извиняться.

Америка и Шепли обменялись взглядами, потом подруга сжала мою руку.

– Трэвис ушел в магазин. Он… не важно, что с ним. Я упаковала твои вещи и отвезу тебя в общагу до его возвращения, так что тебе не придется с ним пересекаться.

В этот самый момент мне захотелось разрыдаться. Меня выставляли за дверь.

Я с трудом заговорила ровным голосом:

– Я могу хотя бы принять душ?

Америка покачала головой.

– Эбби, давай просто уедем. Я не хочу, чтобы тебе пришлось встретиться с ним. Он не заслуживает…

Дверь распахнулась, вошел Трэвис с пакетами в руках. Он сразу же направился на кухню и принялся оживленно расставлять банки и коробки по шкафчикам.

– Когда Гулька проснется, дайте мне знать, ладно? – тихо произнес он. – Я купил спагетти, блинчики, клубнику и эту ужасную овсянку с шоколадом, а еще она любит хлопья «Фрути пебблз», так ведь, Мерик? – спросил парень, поворачиваясь.

Когда Трэвис увидел меня, то замер. После неловкой паузы его лицо смягчилось.

– Привет, Гулька, – сказал он ровным, нежным голосом.

Я будто проснулась в незнакомой стране, где царила полная неразбериха. Сначала я решила, что меня выселяют, как вдруг заявляется Трэвис с пакетами, полными моей любимой еды.

Он сделал несколько шагов в сторону гостиной, нервно ерзая руками в карманах.

– Гулька, ты голодна? Я приготовлю тебе блинчики. Или… есть овсянка. Я еще купил какой-то розовой пенистой ерунды, с которой бреются девчонки, фен и… Секундочку, он здесь, – сказал Трэвис и побежал в спальню.

Дверь открылась, захлопнулась, и парень завернул за угол. Вся краска сошла с его лица.

– Твои вещи упакованы.

– Знаю, – сказала я.

– Ты уходишь, – поверженным голосом произнес он.

Я посмотрела на Америку, которая метала гневные взгляды в сторону Трэвиса, будто собиралась убить его.

– А ты рассчитывал, что она останется?

– Детка!.. – тихо сказал ей Шепли.

– Шеп, не начинай, черт бы тебя побрал! Не смей защищать его передо мной, – закипела Америка.

Казалось, Трэвис в полном отчаянии.

– Гулька, прости меня. Я даже не знаю, что сказать.

– Эбби, идем, – позвала Америка, встала и потянула меня за руку.

Трэвис сделал шаг в мою сторону, но Америка направила на него указательный палец.

– Ей-богу, Трэвис!.. Если попытаешься остановить ее, я оболью тебя бензином и подожгу, пока ты спишь!

– Америка!.. – сказал Шепли, не менее отчаявшийся.

Я видела, как он разрывается между двоюродным братом и любимой женщиной, и мне стало жаль его. Случилось то, чего Шеп так боялся.

– Я в порядке! – сказала я, заводясь из-за напряжения, повисшего в комнате.

– В каком смысле? – с надеждой спросил Шепли.

– Трэвис притащил ночью девиц из бара, и что такого? – Я закатила глаза.

Америка взволнованно посмотрела на меня.

– Ну и ну, Эбби! Тебя не волнует, что произошло?

Я обвела всех взглядом.

– Трэвис может приводить домой кого угодно. Это все-таки его квартира.

Америка посмотрела на меня так, будто я чокнулась. На губах Шепли вот-вот должна была появиться улыбка, а Трэвис выглядел хуже некуда.

– Это не ты упаковала вещи? – спросил он.

Я покачала головой и посмотрела на часы. Два часа дня.

– Не я. Теперь придется все распаковывать. Еще мне нужно поесть, принять душ и одеться, – сказала я, направляясь в ванную.

Как только за мной закрылась дверь, я прислонилась к ней и сползла на пол. Была уверена, что не на шутку разозлила Америку, но вот Шепли я дала надежду и собиралась сдержать слово.

В дверь тихонько постучали.

– Гулька!.. – сказал Трэвис.

– Да? – отозвалась я, пытаясь ничего не выдать своим голосом.

– Ты остаешься?

– Я могу уйти, если хочешь, но пари есть пари.

Дверь слегка задрожала – Трэвис бился о нее лбом.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, но не стану винить тебя, если все-таки решишься.

– Значит, я освобождена от пари?

Последовала долгая пауза.

– Если я скажу «да», ты уйдешь?

– Ну да. Я же не живу здесь, глупенький. – Я попыталась выдавить улыбку.

– Тогда нет, пари по-прежнему в действии.

Я подняла голову и тряхнула ею, слезы обжигали глаза. Сама не понимала, почему плачу, но остановиться не могла.

– Теперь я могу принять душ?

– Ага… – Трэвис вздохнул.

Я услышала шаги Америки. Подруга остановилась рядом.

– Ты эгоистичный мерзавец, – прорычала она, захлопывая за собой дверь спальни.

Я заставила себя встать, включила душ и разделась, закрываясь шторкой.

В дверь постучались.

– Голубка!.. – подал голос Трэвис. – Я тебе тут кое-что принес.

– Оставь на умывальнике. Я возьму.

Трэвис вошел и закрыл за собой дверь.

– Я обезумел. Услышал, как ты высказываешь Америке, что со мной не так, и взбесился. Собирался просто выйти и развеяться. Немного выпить и все осмыслить. Сам не заметил, как набрался, и эти девушки… – Он помолчал. – Утром я проснулся, а тебя нет. Я нашел тебя в кресле, потом увидел на полу обертку, да не одну, и мне стало тошно от самого себя.

– Сначала нужно было со мной поговорить, а не скупать весь магазин, чтобы задобрить меня.

– Гулька, деньги меня не волнуют. Я боялся, что ты уйдешь и перестанешь со мной общаться.

От его извинений я поморщилась. Я и не подумала о его чувствах, когда распиналась, как он мне не подходит. А теперь ситуация стала слишком запутанной, чтобы как-то спасти положение.

– Я не хотела задеть твои чувства, – сказала я, стоя под душем.

– Знаю. Теперь не имеет значения, что я скажу. Ведь я все запорол… как всегда.

– Трэв!..

– Да?

– Больше не води мотоцикл пьяным, хорошо?

Целую минуту он молчал, потом тяжело вздохнул.

– Ага, хорошо, – сказал Трэвис и вышел из ванной.

– Заходи, – позвала я, услышав стук в дверь.

Трэвис замер на пороге.

– Ого!

Я улыбнулась и посмотрела на свое короткое платье-бюстье. Оно было намного откровеннее, чем все то, что я осмеливалась надевать раньше. Тонкий материал черного цвета поверх телесного чехла. На вечеринку придет Паркер, и нужно, чтобы на меня обратили внимание.

– Выглядишь потрясающе, – сказал Трэвис, когда я обулась в туфли на каблуках.

Я одобрительно кивнула, глядя на его белую рубашку и джинсы.

– Тоже неплохо.

Рукава он завернул выше локтя, обнажая замысловатые татуировки на предплечьях. Когда Трэвис засунул руки в карманы, на запястье я заметила его любимый напульсник из черной кожи.

В гостиной нас ждали Америка и Шепли.

– Паркер просто описается от счастья, когда тебя увидит. – Америка захихикала, и Шепли повел нас к машине.

Трэвис открыл дверь, и я забралась на заднее сиденье «чарджера». Мы сотни раз до этого оказывались здесь вместе, но теперь мне почему-то было неловко.

Машины заполонили всю улицу, некоторые даже припарковались на газоне. «Дом» трещал по швам, но народ потоком стекался сюда из общаг. Шепли остановился на лужайке за зданием, следом за парнями мы с Америкой направились внутрь.

Трэвис принес мне красный пластиковый стаканчик с пивом.

– Не бери выпивку ни от кого, кроме нас с Шепом, – прошептал он мне на ухо. – Не хочу, чтобы тебе что-нибудь подсыпали.

– Трэвис, никто мне ничего не подсыплет. – Я закатила глаза.

– Просто не пей то, что принес не я. Гулька, здесь тебе не Канзас.

– Раньше ты такого не говорил, – саркастически отозвалась я, принимая стаканчик.

Прошел уже час, а Паркер все не появлялся. Америка и Шепли танцевали под медленную музыку в гостиной.