- Пошли вы к черту! – психовано сказал Натаниэль, прекратив краситься.

Он стал бешено глотать вино из бутылки. Через пару минут успокоившись, он глянул на себя в зеркало и взял в руки красную губную помаду. Начав наносить ее на свои губы он, вдруг, вспомнил Оливье.

- Ненавижу тебя, стерва! – выкрикнул он резко, бросив помаду в зеркало.

Пожав своими губами, он растер помаду по своим губам более равномерно, после чего он уставился в зеркало со знакомым взглядом. Он не мог оторвать свой взгляд от него. Он видел в нем Синди. И внимая ее образ в зеркале, ему чертовски хотелось разбить его, воткнуть нож в ее сердце. Но его разум охватила паника.

- Почему? Зачем? – стал говорить он зеркалу.

Ему казалось, будто Синди говорит ему оттуда:

- Зачем тебе меня видеть? Что же ты делаешь, Натаниэль?

- Я не желаю тебя видеть! Заткнись! – кричал он сам себе.

- Неправда. Всю жизнь ты хотел только этого!

- Нет! Нет! – истерил Натаниэль.

Образ Синди в его зеркале никак не пропадал.

- Признайся сам себе. Ну же, давай! – говорила ему Синди.

- Я покончу с этим раз и навсегда! – сказал Натаниэль отчаянным голосом, после чего посмотрел на нож.

Он трепетно, но с вдохновением взял его в руку.

- Давай! Попробуй! У тебя кишка тонка!

- Я сделаю это!

- Ты слабак! Ты знал это все это время!

- Я убью тебя!

- Попробуй. Только будь уверен, кого убиваешь.

После данного Натаниэль зашел в мысленный тупик. От отчаяния он допил вино и бросил бутылку об стену. Ему было сложно думать. В нем говорили эмоции. Они были настолько сильны, что ему хотелось все сразу. Разбить зеркало, чтобы не видеть Синди. Но это было так наивно. Он знал, что это не решит его проблемы. Он не может разбить зеркало. Все, что угодно. Только не его. Рукоятка ножа стала впиваться в его зажатую ладонь все сильнее. После он выпустил его и схватился обеими руками за лицо. Он зарыдал. Он был растерян. Он стал говорить сам себе:

- За что ты так со мной? За что я стал тобою? Я знаю – я хотел. Но я никогда не думал, что такое возможно. Что можно стать другим человеком. Что ты всегда будешь в моем зеркале. Я слабак. Я знаю. Я никто. Меня никогда не было. Не было Натаниэля Уолкотта. Не было Евы Адамс. – Натаниэль открыл свое лицо и, выдержав паузу, сказал в зеркало, - Никогда не было тебя!

Он опустил руки на колени и взглянул в зеркало внимательнее. Что-то иное он увидел в нем. Словно покаяние лишило его слепоты. Кто это? Неужели он видит себя перед зеркалом? Этого не может быть. Натаниэль не верит в это. Он говорит себе?

Он смотрел в зеркало и видел в нем кого-то незнакомого. И он понял, что никогда не видел себя. Он видел себя лишь будучи ребенком. Теперь же он был в отчаянии.

Это снова повторится. Он больше не хочет видеть Синди. Он не привык видеть себя. Он никого не хочет видеть. Он не знает, кем был он все это время. Натаниэль хватается за нож.

Его дыхание становится тяжелым. Он больше не богочеловек в своих глазах. Больше никто ему не кумир. Ни Синди, ни он сам. Он слишком долго жил не своей жизнью. И от осознания данного его рука с ножом все более дрожала, приближаясь к телу.

Натаниэль смотрел в зеркало и пытался понять. Но понял лишь то, что понимать больше незачем. Ему больше ничего не нужно. Осталось сделать движение рукой. Но это чертовски сложно. Как же это сложно, черт возьми! Натаниэль злился на себя. Даже в этот момент он чувствовал себя слизнем.

С каждым вдохом ему становилось все сложнее и сложнее думать обо всем. Осознавать момент, который может стать последним. Пред его глазами пронеслась вся жизнь. Он хотел заплакать, но в нем больше не осталось слез. Каждая из них казалась ему считанной. Каждое дыхание казалось предпоследним. Ему очень хотелось опустить свои руки и остановиться. Но в этот раз он почувствовал, что должен хоть раз в жизни сделать то, что действительно хочет сделать он сам. Единственный раз по истине победить. Самого себя. И он посмотрел в зеркало так, будто в нем никогда не было такого мучительного озарения. Такого, которое заставило его сказать последние слова в его жизни:

- Я убиваю того, у кого никогда не было сердца! – и со всего размаха воткнул нож в свое сердце.

Он воткнул его так глубоко, что лезвие ножа полностью скрылось в его теле. Изливаясь багровыми реками, Натаниэль чувствовал, как его сердце с невероятной колющей болью прекращало свою жизнь. Его охватили судороги. Он упал со стула и начал биться в конвульсиях. Это была агония сердца, которая выжимала из него последние капли жизни. Болестной, печальной, грустной жизни. Его кровь была такой черной, что казалось, нет больших мучений на земле. И с каждой секундой это мучение уводит его пленника в царство мертвых. Это мучение становится граничить с чем-то бессознательным, нирваной.

Из последних сил Натаниэль делает движение рукой, словно хочет взяться за ручку ножа. Но слишком поздно. В его глазах тут же потемнело. Он почувствовал последний стук сердца, вместе с которым он успел подумать: «Умри».

Эпилог

Лондон

2002 год

«Nathaniel Walcott 27.04.1972 – 30.04.1999»

Астрид и Томас стояли у могилы Натаниэля, внимая грустное молчанье подземелья. Рядом была могила Синди. Она также как могила Натаниэля была ухожена цветами. Обе они внушали противоречие. Оно повисло в воздухе духовно, проникая в сердца всех тех, кто знал эту историю.

Астрид была облачена в черные одеяния. Словно черный цвет ей был предписан судьбою. Томас, заметно подросший, скорбил не меньше. Они молча смотрели на обе могилы, проникаясь глубиной молчаний, словно думали о чем-то, пока Астрид не решила молвить:

- Не важно быть модным, не важно быть стильным, важно быть самим собой. Так Натаниэль сказал однажды. И он был прав. В этот момент он знал, что говорит. Это был он.

Она пыталась понять его в этот момент. Она всегда его понимала. Но она до сих пор думала об этом. Кто был и что было в голове Натаниэля. Ей было все равно, что целый мир думает и сочиняет по этому поводу.

Быть может, кто-то уже давным-давно забыл о Еве Адамс. Кто-то слагает о ней лучшие легенды моды. Кто-то восхищается, а кто-то презирает. Кто-то верит в нее, а кто-то верит в Натаниэля Уолкотта. Кто на самом деле этот человек? Натаниэль умер дважды? Или Ева Адамс – психически нездоровая личность? Люди знали обо всем. Но каждый верил в свою истину. Всех ли тревожила она? Всех ли тревожит истина каждый день?

Мир полон кумиров и их копий. Кто-то ведет, кто-то последует. Следы Евы Адамс также не просохли. Быть может, наступит такое время, когда фанатики образумят или уничтожат мир на почве ее образа. Кто знает…

Все либо делают невозмутимый вид, пытаясь не говорить о данном, либо отвергают, будто этого и не было. Никто не хочет признавать видимого. Знать. Верить. Зря. Что-то подкрадывается к тебе из глубин твоего же сознания, а ты этого не знаешь всю свою жизнь. Не веришь. Отвергаешь. Есть ли это проблемой?

Чего хотел Натаниэль? К чему стремился? Может ли хоть кто-то знать об этом наверняка? Вряд ли. В ком-то говорят сотни голосов…

Он стал неоднозначной личностью. Личностью, которой можно восхищаться и ненавидеть одновременно. Личностью, которую можно приравнивать к богу, и сравнивать с дьяволом. Это та личность, которую запрещают как продукт, употребляют лишь в порицательных целях, но которую признают неповторимой. В самом деле, личность?

Кто прав, кто виноват? Натаниэль или Ева? Все факты подтверждают истину. Натаниэль Уолкотт – этот тот самый без вести пропавший осиротевший сын Синди Уолкотт, которая была ему мачехой. Он умер лишь три года назад, а не в 1988 году, как считалось ранее. Он действительно гермафродит. И это он был пациентом психиатрической клиники. Можно ли в это поверить после всего того, что сотворила с миром Ева? Ева Адамс – образ дитя Гермеса и Афродиты. Она богочеловек, спаситель. Все красиво, идеально. Но Натаниэль разрушил ее образ. Или сохранил. Как знать. Он сделал ее неотъемлемой частью этой истории. Истории, которая стала реальностью. В сознании Натаниэля. В сознании людей.