Время близилось к полуночи. Натаниэль искал и был настойчив. Ему не терпелось найти могилу своей матери. Он был озабочен мыслью. Гром в небе словно предвещал ему душевную бурю. Скоро разразится гроза. Стали возникать порывы ветра.

Натаниэль был намерен найти могилу своей матери, не смотря ни на что. Она должна быть где-то здесь. Где ее надгробный камень? Он узнает его даже спустя много лет. Капли с неба стали падать на Натаниэля. Они казались огромными и очень быстро учащались. В один миг они полили, словно из ведра. Началась гроза. Натаниэль был обеспокоен не погодой. Ему было все равно. Он должен был найти ее могилу. Вот она!

«Cindy Walcott 07.06.1948 – 24.04.1985»

Теперь Натаниэль был вкопаней самого надгробия. Ему не верилось, что он видит это. Что он здесь. Момент трагедии разбил что-то в его сердце, и мелкие осколки поранили его. Он не знал, что делать. А точнее – не мог. Он вспоминал похороны Синди и не мог смотреть на ее могилу так спокойно стоя здесь и смотря на нее сверху. Ему было больно. И он хотел покончить с этим. Его ноги вязли в грязи. И он со злости стал копать ее под собою.

Он вспоминал, как обнаружил Синди мертвой. Как много крови было на полу; как много героина было. Он признавался сам себе, что это наркотики ее убили. Он верил в это. Теперь он знал. Он копал сильнее.

Он вспоминал, как он все эти годы восхищался ее красотой. Ему снова хотелось узреть ее в реальности. Он перестал жалеть свои пальцы, которые он сдирал, пытаясь откопать Синди. Он копал, не останавливаясь. Где-то там должен быть ее гроб. Он откопает ее. Его одежда стала черной.

Все больше он погружался в землю. Он вырыл яму по колено. Его руки обессилены, но он ни за что не остановится. Пусть они отсохнут, отпадут. Он не оступится и не оставит Синди.

Его слезы стали смешиваться с потеками дождя на его теле. Он насквозь был мокрый и в грязи. Его руки кровоточили, как кровоточила его душа. Он добрался до гроба и стал ломать его голыми руками, через силу. Пытаясь удержать себя, он закричал, как никогда не кричал в своей жизни. Его крик был таким болестным и громким, что сам дождь должен был остановиться. Но тот продолжал смывать Натаниэля в могилу к его матери. Дождь был настолько сильным, что с ним мог сравниться только внутренний дождь Натаниэля, который поливал в нем.

XXXIX Глава

Астрид открыла дверь своей квартиры и увидела перед собой Натаниэля, по ту сторону порога.

Сначала она не верила своим глазам. Она долго не могла поверить, что перед ней Натаниэль. Он был таким не похожим на себя. Лишь его черные глаза выдавали его за того человека, которого Астрид ждала много лет.

Его униформа медсестры была черной от грязи, насквозь промокшей, как и сам Натаниэль. Он выглядел жалким и бессильным. Будучи в неком шоке, Астрид спросила настороженным голосом:

- Ева?

У Натаниэля тут же накатились слезы на глазах. Пытаясь сдерживать их, он сказал:

- Натаниэль.

Астрид вмиг стало все понятно.

Она впустила его в свою квартиру. В ту самую квартиру, которая заменяла Натаниэлю дом на протяжении двух лет. Которая практически не изменилась. Единственное, что здесь поменялось, так это то, что здесь больше не жила старуха, которую в юности так ненавидела Астрид. Теперь здесь жил ее младший брат Томас, который был ей как сын.

Астрид отправила Натаниэля в душ, в то время как сама пыталась собраться мыслями: «О, Боже! Натаниэль! В моем доме! Спустя столько лет! Боже, что с ним? Почему он так выглядит! Неужели он пришел? Я не свихнулась? Нет! Это реальность. Он здесь. И я тоже. Мы оба в реальности». Это утро было самым впечатлительным в ее жизни.

Она не знала, как настроиться на разговор с ним. Как начать разговаривать с Натаниэлем. Что ему сказать. Они так давно не виделись. Наверняка, они оба не мало изменились за столько лет. Они совершенно спокойно могли не понять друг друга. Вероятней всего, эта душевая пауза между ними лишь на руку обоим. Нужно настроиться.

Выйдя из душа в одежде, которую Натаниэлю дала Астрид – черную обтягивающую кофту и черные узкие штаны, Натаниэль первым молвил к Астрид, усевшись за столом на кухне:

- Ты здесь. Снова. Почему?

- Ммм… понимаешь… - откровенно нервничала Астрид, осознавая, что перед ней Натаниэль, - Произошло несчастье, и мне с Томасом пришлось вернуться в Лондон. – говорила она, все больше привыкая к его обществу.

Сам же Натаниэль выглядел привычно спокойным, но бесконечно грустным. Его глаза не сдвигались с места, уставившись куда-то в стол, будто он о чем-то думал, но пытался набраться чего-то необходимого. Он сказал:

- Какое несчастье?

- Мама умерла. Карл начал спиваться. Его уволили с работы. Он перестал обеспечивать семью. Мне надоело, что он наглеет у меня на шее. Он стал безобразным и не способным быть главой семьи. Я добилась опекунства над Томасом, и мы уехали в Лондон.

- Ты ответственная. – пытаясь натянуть легкую ухмылку, сказал Натаниэль, после чего увидел милого парня в другой комнате и добавил, - Сколько лет твоему брату?

Натаниэль время от времени стал поднимать на Астрид глаза. Та также стала выглядеть более смелой.

- Девять. – сказала она.

- Девять? Прошло девять лет? – сказал Натаниэль, оглядываясь в прошлое.

Он вспоминал, как мать Астрид приезжала, будучи беременной. Он вспоминал, как они стали ссориться на почве этого и не только. Он вспоминал, каким он был ублюдком по отношению к своей лучшей подруге. И он хотел выкрикнуть слова мольбы о прощении. Но что-то его сдерживало, до сих пор. Он лишь холодно сказал:

- Ты изменилась с тех пор. – пробегая своими глазами по новой внешности Астрид.

Ее волосы были все также черны. Но теперь они были короче и еле доставали до середины лопаток. Не было привычной готской челки. Теперь у нее был боковой пробор. Ее глаза больше небыли заключены в жирные стрелки. Теперь Астрид скупилась на резкий макияж. Она выглядела повзрослевшей. Она выглядела более скромной, чем в прошлом. Она робко улыбнулась и сказала:

- Я уже не та тусовщица, кем была раньше. Я стала писателем.

- А когда-то ты говорила, что пить и веселиться – лучше! – с улыбкой сказал Натаниэль.

- Да. – чуть-чуть стыдливо, но с улыбкой сказала Астрид.

Они взаимно улыбнулись и почувствовали, как стали сближаться друг с другом. Мнимая граница неудобства и страха сказать лишнее стала стираться между ними. Они стали ракрепощаться. Натаниэль сказал с ностальгией в глазах:

- И я когда-то говорил обратное… - взглянув Астрид в глаза, задержавшись во взглядах.

- Но ты добился успеха! – сказала Астрид.

- Призрачного успеха! Это был не я!

- Прости, Натаниэль!

- Что?

- Прости меня, что я тогда тебя не поддержала. Я должна была…

- О чем ты, Астрид? Это фальшивка! Это я виновен! Я! Это я виноват перед тобой, родная!

Теперь они не могли оторвать друг от друга своих глаз. Будто они засматривали друг другу в души, пытаясь нащупать их былые чувства. Они искали соприкосновения в прощении друг друга.

- Это глупое стремление быть признанным затмило мой разум. Я обидел тебя, Астрид. Я обидел всех, пытаясь преодолеть свой путь. Это все Синди! Ненавижу ее! Это она виновата! Она!.. – с яростью в своей меланхолии, говорил Натаниэль.

Его взгляд стал непонятным. Астрид не знала что сказать.

- На самом деле, она вовсе никакой не идеал! – говорил Натаниэль, со все большим безумием в глазах, - Она не идеал! Понимаешь?

- О чем ты, Натаниэль? – пыталась понять его Астрид.

- Сегодня ночью я разрыл ее могилу. И знаешь, что я там увидел?..

Астрид передернуло внутри.

- Ничего! – с разочарованием ответил на свой же вопрос Натаниэль, - Ничего я там не увидел! Ничего прекрасного! Ничего того, что можно было бы назвать идеальным, красивым. Красота смертна, Астрид. Она не вечна. Как и Синди. Как и я. Мир вовсе не таков, каким он тебе кажется.