- Натаниэль, мой милый мальчик! Как же ты красив! – протянув свою изнеможенную руку к его лицу, чтобы погладить его щеку.

Натаниэля удивило это. С легкой улыбкой и тревогой в глазах он аккуратно взял руку Катрин и положил ее на постель, там, где она и лежала до этого.

- Он ушел? – спросила Катрин, решив переубедиться.

Натаниэль, не отрывая глаз от Катрин, кивнул головой.

- Как долго я ждала этого! – произнесла она уставшим голосом.

- Чего? – спросил Натаниэль.

- Разговора с тобой, Натаниэль. Я хочу поговорить с тобой. – сказала она и попросила воды.

Натаниэль налил воды в стакан и аккуратно напоил ею Катрин. Его взгляд стал еще тревожнее, а лицо вовсе серьезным.

- О чем, Катрин? – спросил он.

- О твоей матери. – сказала Катрин, после чего замолчала на пол минуты, будто набираясь сил.

Когда интерес Натаниэля накалился до предела, а слова Катрин полностью созрели, она молвила ему:

- Почему ты никогда не спрашивал о ней?

- Я думал, тебе будет не приятна эта тема. – сдержанно ответил Натаниэль.

- Умница! – сказала она, еле натянув улыбку, после чего продолжив, - Но сейчас нам пора об этом поговорить! – тяжело глотнув, - Билл презрел родную дочь и ничего не хотел про нее слышать. Когда он впервые увидел ее по телевизору, то чуть не разбил его… - говорила Катрин, будто сразу перейдя к делу.

- Но почему? – спросил Натаниэль.

- Его очень задела самостоятельность Синди. Он не мог терпеть того, что она может принадлежать самой себе. Я всю жизнь была тупой крестьянкой, не закончив школы. Но я всегда могла видеть людей насквозь. И я хочу сказать тебе, Натаниэль, как ты напоминаешь мне твою мать. Поверь, она также могла найти подход к Биллу, как и ты. Это мало кому удается… - Катрин вдруг погрузла в мыслях.

- Пожалуйста, расскажи мне о ней поподробнее! – умолял Натаниэль.

Катрин снова попросила воды, после чего собрала всю силу в своем голосе, и стала говорить:

- Я родила Синди 7 июня 1948 года. Мы с Биллом были счастливы, так как мы долго не могли зачать детей, и Синди была нашим единственным ребенком. Мы старались давать ей все, но при этом требовали от нее исполнительности. С ней всегда было легко, она хорошо училась. Но однажды, она увидела по телевизору что-то городское, что-то модное. Ее глаза загорелись чем-то непонятным для меня. Она резко изменилась. Стала гордой и самовлюбленной. А когда они с Биллом не смогли сдержать взаимной не покорности, она заявила, что покинет дом и станет моделью, такой же известной как те модели из телевизора. Билл не стерпел и избил Синди. Именно после этого случая она сбежала из дому, на следующий день. Вместо извинения, Билл потерял родную дочь. И теперь он не может простить ни себе, ни ей, уже более 20-ти лет.

Натаниэль задумался над услышанным и сказал:

- Выходит, что Билл во всем виноват?

- Речь не о том, кто виноват, Натаниэль. Речь о том, что ты не должен стирать свои руки в мозоли в этом проклятом месте. Понимаешь, я только сейчас осознала, какой дурой я раньше была. Я не понимала поступков своей дочери…

Катрин стало сложно говорить. Ее глаза стали мокрыми, а по щеке спустилась слеза. Вытерев ее, Натаниэль сказал:

- Ты ни в чем не виновна, Катрин!

- Нет, я виновна! Я во всем стелилась перед Биллом. И даже, когда я была на стороне дочери, я поддерживала Билла. Я всю жизнь была подстилкой. И я не чувствую себя счастливой. Возможно, Синди, не будучи такой глупой как я, была счастливой. И я советую тебе, Натаниэль, пока я еще жива, беги отсюда! Беги! Иначе так и будешь кормом этого тирана!..

- Нет, Катрин! Ты не умрешь! Что ты говоришь такое?

- Уж теперь я знаю, что говорю! Поверь!

- Нет! Не сейчас! – сказал Натаниэль, после чего раздался хлопок входной двери.

Это Билл вернулся после недолговременного отсутствия здесь. Катрин с Натаниэлем понимали, что их разговор на этом закончился. И перед тем, как сделать непринужденный вид, Катрин, все же, решила добавить, прошептав:

- Не сомневайся в себе! Делай то, что должен делать! Никому не потакай!..

XII Глава

Спустя пару дней Катрин умерла.

Натаниэль опечалился данным фактом. Слезы на его глазах не высыхали. Он все думал о тех фразах, что говорила ему Катрин. Он был растерян. Ему было жаль Катрин, ровно, как и себя. Он не знал, как быть ему дальше. Как быть ему с Биллом.

Билл сидел всю ночь в комнате Катрин и скорбил. Единственный раз в жизни он плакал. Но этот единственный раз он, и то, пытался скрывать. То ли от Натаниэля, то ли от самого себя. Он не пускал в комнату Натаниэля, закрывшись в ней, а тот, в свою очередь, метался по дому от диссонанса в своей голове.

Он смотрел в окно, в котором видел февральскую вьюгу, и прокручивал в голове свой план побега. Ему хотелось все бросить. Особенно Билла. Он не посмотрит на то, что старику тяжело в этот момент. Он заслужил такого же отношения к себе. Но с другой стороны, Натаниэль не мог так поступить, чувствуя себя скотиной. Он не мог бросить Билла в столь тяжелый для него момент. Как бы Натаниэль его ненавидел. Он хотел еще чуток потерпеть. Он хотел переждать вьюгу.

Слова Катрин переплетались с его собственными мыслями в его голове, но ее смерть оставляла место для шока. Он не мог сделать это в первую же ночь. Он понимал, Билл может вовсе привязать его к себе, если он не решится сделать это прямо сейчас. Но он не мог. Лишь на третью ночь Натаниэль оклемался и стал всерьез помышлять побегом.

Сделав из мешка самодельную сумку, он запихнул туда самые необходимые вещи и спрятал ее в шкаф, тем самым приготовившись заранее. После он вышел из спальни и пошел в кухню, где Билл стал вести себя явно громко. Он уронил стакан с домашним алкоголем на пол, и он разбился. Это и привлекло внимание Натаниэля.

- А, ну! Убери это! – сказал Билл, как только Натаниэль появился в кухне.

Натаниэль увидел, как Билл, сидя за столом, активно выпивал самогон, выглядев разбитым и будто на пороховой бочке. Он поставил перед собой новый стакан и стал наливать в него. Натаниэль аккуратно стал подметать осколки, пытаясь не привлекать внимания Билла, который сейчас как никогда мог разгневаться как ненормальный. Пьяного Билла Натаниэль боялся еще больше, чем тверезого. Он не знал, как с ним таким обращаться. Поэтому, как только он подмел все осколки, развернувшись, он хотел тут же скрыться в своей комнате. Но Билл не дал ему этого сделать, окликнув его и сказав:

- Сядь, Натаниэль! – показав на место за столом, напротив себя.

Натаниэль молча выкинул осколки в ведро, и вернулся, чтобы сесть за стол с Биллом. Он чувствовал себя неудобно в этот момент. Он не знал, чего ожидать от Билла. Поэтому, он просто ждал, что тот ему скажет.

- Будешь пить? – спросил его Билл.

- Нет, спасибо! – ответил Натаниэль, сложа руки на колени.

- Молодец! – сказал Билл, и в очередной раз приложился к стакану.

Натаниэль молча сидел, в ожидании последующих фраз его пьющего деда. Он скромно поглядывал на него из-подо лба, так, чтобы Билл не видел. Он казался ему невменяемым. Его каменное лицо оставалось столь же каменным, только более могильным, будто памятник гранитный.

- Завтра похороним бабку… - наконец-то сказал Билл как-то недосказано и махнул рукой в поле за окном.

Натаниэль понял, что имеет в виду Билл, и решился спросить:

- А почему не на кладбище?

- Потому! Я хочу, чтобы Катрин всегда была рядом!.. – сказал Билл, после чего его лицо, вдруг, чуть оживилось.

Натаниэль стал смотреть на него и видеть, как тот сдерживается, дабы не раскрыться пред Натаниэлем. Почему он так боялся быть чувственным? Билл три ночи просидел у кровати покойной Катрин, но он ни разу не показал своих слез Натаниэлю.

Он решил, что пора разговорить Билла. Пора, наконец-то, поговорить с ним откровенно. Ведь он такой же человек, как и все остальные. И Натаниэль спросил у него: