Выясняется, что каждый из них готов на все, только бы вернуть себе то, что он утратил в прежней своей жизни. И только А.М. Комиссаров, играющий гимназиста Сережу, не знает, чем он владел в Самаре. Он спрашивает об этом Станиславского, и тот быстро импровизирует:
► К. С. (мгновенно). Потрясающей коллекцией почтовых марок... Вы были гордостью всей гимназии из-за этой коллекции; она вам досталась в наследство от деда еще. Когда вы показывали марки вашим знакомым девушкам, они млели перед вами. Коллекция эта стоила 100 000!
(Н. Горчаков. Режиссерские уроки Станиславского. М., 1952. Стр.489-490).
Вот такими мгновенными импровизациями Станиславский раздвигал границы роли, написанной автором. Делал роль даже заведомого злодея многозначной, многосмысленной, сложной, не плоской.
Можно представить, сколько нафантазировал он таких биографических подробностей, работая с актерами над ролями эрдмановского «Самоубийцы», которые и сами по себе отнюдь не были ни плоскими, ни однозначными. А тут еще надо вспомнить основополагающий режиссерский принцип Станиславского, сформулированный им однажды и потом многократно повторяемый: «Когда играешь злого, ищи, где он добрый».
А ведь персонажи «Самоубийцы» вовсе не были «злыми». И работая с актерами над этой пьесой, Станиславский даже и не думал о том, чтобы их разоблачать, а тем более изничтожать.
При таком — привычном для Станиславского — способе работы с актерами нечего было даже и думать о том, чтобы в результате явился спектакль, цель и назначение которого состояли бы в том, чтобы, как обещал Станиславский Сталину, «вскрыть разнообразные проявления и внутренние корни мещанства, которое противится строительству страны».
Не в этом видел он гениальность пьесы Эрдмана, которую хотел спасти от забвения, а может быть, даже и от расправы. Но убедившись, что ни при каких обстоятельствах ему все равно ее не спасти, как видно, сам, без всякого давления сверху решил работу над спектаклем прекратить.
Так закончилась вторая попытка поставить на сцене эту гениальную, как назвал ее Станиславский, эрдмановскую пьесу.
* * *
В архиве Николая Робертовича сохранился любопытный документ.
На первый взгляд в нем нет как будто ничего особо примечательного. Но по некоторым соображениям я счел нужным привести его тут полностью.
► ОПИСЬ ИМУЩЕСТВА
24 декабря 1959 г.
На основании исполнительного листа нарсуда 2-го участка от 23 октября 1959 г. № 22-605 о взыскании с гр. ЭРДМАНА Н.Р. 7950 р. в пользу Главного управления по делам искусств г. Москва.
При описи присутствовали: домработница Анфимова Н.И. и понятая лифтерша Прохорова А.В.
Название и описание арестованных предметов / Счет, мера, вес / Оценка
1. Холодильник «ЗиЛ» Москва / — / 2000р
2. Сервант полированный двухстворчатый со стеклом коричневого цвета, с двумя полками / — / 1500р
3. Буфет, 2 м ширин, на 1 м выс., полированный, с деревянной резной отделкой / — / 1500р
4. Письменный стол полированный, коричневого цвета, с двумя тумбами и тремя ящиками, с двумя полочками / — / 500р
5. Кресло мягкое с деревянными стенками красного цвета — ткань / — / 200р
6. Столик туалетный круглый со стеклом (поверхность — стекло) / — / 1300р
7. Тахта красн. цвета, мягкая / разм 2 метра длина на 80 см / 1500р
8. Стол-буфет корич. цвета полиров. / 1 x 80 см / 1500р
9. Кресло, обитое кр. материей мягкое / длина на 80 см / 1200р
10. Лампа комнатная / 2 м 25 см / 1250р
11. Шкаф полиров., внизу три ящика и вверху две створки, корич., без зеркала / 1 м 65 см / —
12. Радиоприемник «Рига-10» / — / —
Все описанное имущество сдано на хранение домработнице Анфимовой Н.И., которая по ст. 168 УК РСФСР предупреждена.
Явиться с квитанцией об уплате истцу 7950 р. к судебному исполнителю 25 / X с 17—19, 26 / X.
(Н. Эрдман. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. Стр. 370).
Жизнь у Николая Робертовича была пестрая.
Бывало, что жил он безбедно, а по тем временам (разумеется, не тем, что нынешние) даже богато. А случалось — и бедствовал. И в этой описи не бог весть какого роскошного имущества и угрозе предстать перед судебным исполнителем ничего исключительного вроде нет. Такое случалось тогда со многими литераторами. Вспомним опись имущества И. Бабеля, о которой рассказал принимавший в ней участие во время своей студенческой юридической практики Борис Слуцкий.
Но эта опись представляет для нас особый интерес. Потому что она напрямую связана с еще одной, к сожалению, тоже несостоявшейся попыткой поставить на сцене эрдмановского «Самоубийцу».
Исковое заявление, на основании которого была произведена эта опись, кое-что тут проясняет. Но — далеко не все.
Однако оно так красноречиво, что я считаю нелишним и его тоже привести тут полностью:
► ИСКОВОЕ ЗАЯВЛЕНИЕ
В Народный суд Советского района г. Москвы.
Главное управление по делам искусств
(г. Москва, Китайский проезд, 7)
от 17 августа 1957 г., исх. № 08-Б
По договору № 42 от 17. XII. 1956 г. с Главным управлением по делам искусств Министерства культуры РСФСР, гр-н Эрдман Николай Робертович принял на себя обязательства написать пьесу под названием «Самоубийца» сроком выполнения обязательства к 26 декабря 1957 г., на основании которого он получил от Главка аванс в размере 25% — 7500 рублей.
Автор Эрдман Н.Р. своих обязательств не выполнил: пьесу не написал и к указанному сроку ее не представил...
На основании изложенного просим Суд вынести решение о взыскании с гр-на Эрдмана Н.Р. в пользу Главного управления по делам искусств следуемые ему 7500 рублей и судебные издержки по делу.
Заместитель начальника главка
Ф. Евсеев.
(Н. Эрдман. Пьесы. Интермедии. Письма. Документы. Воспоминания современников. Стр. 371).
Нелепость и юридическая несостоятельность этого искового заявления очевидны. Николай Робертович Эрдман никак не мог «принять на себя обязательства написать пьесу под названием «Самоубийца» сроком выполнения обязательства к 26 декабря 1957 г. по той простой причине, что пьеса эта была им уже написана без малого тридцать лет тому назад. Речь, стало быть, могла идти лишь о редактуре этой давным-давно написанной пьесы, в крайнем случае о каких-то мелких доделках и переделках.
Но тут сразу возникает вопрос: если таковые обязательства автор на себя действительно взял, почему же в таком случае он их не выполнил? А если и выполнил, то почему этот отредактированный, доделанный или слегка переделанный вариант в соответствующий срок в соответствующие инстанции не представил?
А дело было так.
Сталин уже давно гнил в своей могиле, и хотя хрущевская оттепель была уже на исходе, времена все-таки были еще вполне вегетарианские. И Николай Павлович Охлопков, бывший в то время режиссером театра Революции (впоследствии и ныне - Театра имени Маяковского), вспомнил про эрдмановского «Самоубийцу» и решил его поставить.
Тут надо сказать, что в свое время Николай Павлович был актером театра Мейерхольда, о блистательном успехе эрдмановского «Мандата» помнил хорошо, да и страстное желание Мейерхольда поставить «Самоубийцу» тоже не забыл. Возможно, даже лелеял какие-то надежды воспользоваться в этой новой постановке давними режиссерскими находками Мастера.
К тому же как раз в этот момент Охлопков вдруг пошел в гору: его назначили заместителем министра культуры. (Кажется, не СССР, а всего лишь РСФСР), но должность эта была тоже высокая и довольно влиятельная.
Когда Охлопкова спросили, справится ли он с этой своей новой должностью, он пренебрежительно ответил:
