Прекрасно зная упрямый характер своего братца, Лешка поначалу не очень-то за него и волновалась. Она не сомневалась в том, что свой дурацкий клад Ромка будет искать до упора. Утешало и то, что в лесу он не один, а с Катькой – уж она-то точно не будет торчать там целый день.

Но когда Маргарита Павловна в очередной раз взглянула на часы и в глазах ее вспыхнула нешуточная тревога, Лешку вдруг пронзила страшная мысль: а вдруг с Ромкой и Катькой что-то случилось? Что, если они заблудились в лесу? Или на них кто-нибудь напал? Или оба, что всего хуже, провалились в болото?

Все были наслышаны о том, что в глубине леса за Чистым озером существует самая настоящая трясина. Кошмарная история о том, как в ней много лет тому назад утонул какой-то человек, до сих пор ходит по Медовке, с течением времени обрастая все новыми и новыми леденящими душу подробностями. Одни уверяли, что в болото затянуло грибника, другие – мотоцикл вместе с ездоком, третьи – целую группу туристов из Москвы.

К счастью, Лешкины страхи оказались безосновательными. Только-только они с Маргаритой Павловной собрались снарядить экспедицию на поиски Ромки с Катькой, задействовав в ней не только Петра Ивановича и Жан-Жака, но и всех прибывших на озеро баскетболистов, как два кладоискателя сами вышли из леса. По их уставшим и недовольным физиономиям, особенно Ромкиной, сразу было понятно, что они не нашли никаких сокровищ.

– Почему так долго? Разве вы не догадывались, что мы здесь места себе не находим? – упрекнула их Маргарита Павловна.

– Вы разве волновались? Почему? – удивился Ромка. – Ведь в этом лесу невозможно заблудиться, он небольшой, исхожен вдоль и поперек.

– Но вы могли угодить в трясину!

– Не могли, – покачала каштановой головкой Катька. – Никак не могли. Там щит стоит с предупреждением «Осторожно, болото!». Только зря мы вообще ходили. Весь лес обыскать невозможно. Ромка надеялся, что ему интуиция подскажет, где клад лежит, а она у него промолчала.

Но Ромка не собирался опускать руки.

– Расчертим лес на квадраты и будем искать по новой, – упрямо заявил он. – А если ты, Катька, откажешься, то я и без тебя обойдусь, но и ты тогда меня больше ни о чем не проси.

– Ладно, посмотрим, – вздохнула Катька. Ходить с Ромкой в лес ей больше не хотелось, но и ссориться с ним тоже ни к чему: вдруг он и правда больше никуда ее не возьмет, а с ним бывает так прикольно! – Ой, а мы там зверя видели! – вскричала она. – Непонятно какого, черного, он из-под пня, как ненормальный, выскочил и меня по ноге больно задел.

– То, должно быть, хорек был, – услышал ее Петр Иванович. – Что-то, видно, его спугнуло, хорьки обычно днем спят.

– Спугнуло? Сорока, должно быть. Она на ветку взлетела, на сухую, ветка и обломилась, – вспомнила Катька и присела к костру, а Маргарита Павловна налила ей и Ромке по огромной миске вкусной ухи.

Ромка слопал уху мгновенно и попросил еще.

– Мы там ягоды ели и от них еще больше проголодались, – сказал он, опустошив после второй еще и третью миску. Потом поднялся, похлопал себя по туго набитому животу и побежал к баскетболистам.

А спустя какое-то время пришло время собираться домой. Ромка хотел было остаться с Аллой и ее спутниками, чтобы продолжить поиски своих сокровищ, да и Лешка с Артемом не отказались бы еще одну ночку посидеть у костра, но Петр Иванович торопился на работу – бывший майор милиции подрабатывал в пристанционном киоске. А Маргарита Павловна сказала, что хорошего понемножку, и раз она обещала Нине Сергеевне за ними присмотреть, то должна привезти их обратно.

Перед отъездом все сфотографировались на память. Фотографом сначала был Ромка, потом Артем, потом позвали Аллу и, всучив ей фотоаппарат, образовали живописную группу: взрослые присели на бревна, а четверо друзей встали сзади.

– Мы и в лесу снимались, на той полянке, где на нас зверь выскочил, – сказала Катька, просматривая фотокадры. – Как только приедем в Медовку, сразу распечатаем снимки. Ромка, помнишь, как там было красиво?

Ромка не ответил. Его занимал только один вопрос: где теперь искать клад?

– Может, кто-нибудь из вас припомнит, как раньше выглядело это озеро? Вы же в Медовке давно живете, должны знать, каким оно было раньше. Нарисуйте мне его, пожалуйста, – обратился он сразу и к Маргарите Павловне, и к Петру Ивановичу.

Но никто из них не помнил прежних очертаний Чистого озера. Желая угодить своему юному другу, Петр Иванович подсказал:

– В Медовке полно старожилов. Попробуй расспросить об этом кого-нибудь из них. Возможно, у них и старая карта местности отыщется.

– И верно, – обрадовался Ромка, тут же вспомнив, что у него самого есть знакомый старик, который живет на окраине поселка, у леса. У него во дворе еще есть старый колодец с необыкновенно вкусной водой. И родители, и дед с бабкой – в общем, все предки этого старика исстари жили в Медовке, и кому, как не ему, знать все о том, что происходило в ней и ее окрестностях.

И потому, вернувшись домой, юный кладоискатель сбросил с плеч рюкзак и, даже не переодевшись, помчался к знакомому деду.

Старик с седыми насупленными бровями увидел Ромку из окошка своего приземистого домика и с приветливой улыбкой вышел ему навстречу. Общительный, как и все старые люди, он радовался любому собеседнику. Напоив Ромку свежей водой из своего колодца, дед усадил гостя в тенек под высокую, с густой кроной яблоню и заглянул в его озабоченное лицо:

– Вижу, неспроста ты ко мне пришел.

– Ага, – сознался Ромка. – Я хотел узнать, нет ли у вас старой, еще довоенной карты Чистого озера.

Дед покачал седой головой:

– Такой карты у меня нет. У лесника надо спросить, вот у кого. А зачем она тебе понадобилась?

Ромка помялся, а потом подумал, что раз старик до сих пор не откопал спрятанные немцами ценности, о существовании которых он, конечно же, не мог не знать, то теперь и подавно не побежит за ними в лес и конкуренцию ему не составит. А потому решил не хитрить.

– Интересно бы узнать, где спрятаны вещи, которые фашисты украли у Марьи Антиповны. Вы слышали эту историю?

Старик вдруг изменился в лице и уставился на Ромку как на невесть откуда взявшееся привидение, но, помолчав, оживился и быстро заговорил:

– О Марье Антиповне-то? Конечно, я очень хорошо ее знал. Еще мальчишкой к ней бегал. Она долго о своем богатстве сокрушалась, а потом смирилась. Да и не нужно оно ей было. После смерти мужа жила затворницей, без прислуги даже, а богатство то далеко не последним было, не бедствовала она. Но как же странно-то… – И дед медленно закачал головой, не сводя с мальчишки изумленных глаз.

– Что ж тут странного? – удивился Ромка.

– Да вот ты ко мне пришел о ней спрашивать, а до тебя, дня два назад, другой человек приходил и тоже интересовался Марьей Антиповной. Много лет о ней никто не вспоминал, и вдруг сразу двое в один, считай, присест.

– Какой еще человек?! – вскинулся кладоискатель.

Старичок сдвинул косматые брови:

– Погоди, дай минутку, сейчас вспомню. Кажется, назвался он Дмитрием Геннадиевичем. Седой весь, почти как я, но еще не старый, роста среднего, одет прилично. Лицо его мне отчего-то знакомым показалось, хотя, может, и ошибаюсь я.

– И что ему было надо? Он что, тоже у вас просил карту озера? – заволновался Ромка.

– Нет, карту он у меня не просил. Этот Дмитрий Геннадиевич хотел знать, как жила Марья Антиповна, не нуждалась ли в чем в последние годы, и еще он расспрашивал меня о ее домработнице: что за человек она была да как к ней относились люди.

– О какой домработнице? О той, что в доме оставалась в ту ночь, когда здесь высадился немецкий десант?

– Ну да, о ней. Мать моя с ней когда-то зналась, Агриппиной ее звали, Грунечкой. Но она давным-давно отсюда уехала, говорили, что на Украину подалась, к родне своей. А теперь ее, наверное, тоже в живых нет, сколько уж времени утекло. Не понял я только, зачем этому Дмитрию Геннадиевичу понадобилось старое ворошить.