Однажды стрела чиркнула по потолку, и Развияр вдруг ощутил свою беспомощность: запертый в коридоре с дальнобойным луком, как личинка огневухи – в яйце. В каменной щели «поправка на ветер» – бессмысленные слова; здесь нет места, чтобы протянуть красивую, плавно изогнутую дугу, частью которой должна стать летящая стрела. Мешали стены, давил потолок, мучила темнота. Развияру захотелось свободы – но не такой, когда можно идти на все четыре стороны.

Свободы думать. Связывать целое из частей. Видеть людей насквозь, предугадывать чужие поступки, понимать магов во всей их непостижимости. Он хотел этого гораздо сильнее, чем совсем еще недавно желал девушку Джаль.

И, погибая от собственного несовершенства, Развияр бросил лук и заплакал – благо, никто его не видел.

А потом – через несколько минут – чувство сдавленности прошло. Развияр удивился: что с ним было, откуда накатила тоска? Может быть, это воспоминание о давящих стенах там, внизу, где лежит мертвый маг-зверуин?

Он поднял лук и продолжал упражнения. Еще через час его застал за этим занятием сотник Бран; постоял за спиной, посопел, потом решительно подошел и, ругаясь, стал выправлять хватку на тетиве, постановку ног, поворот головы, и Развияр понял, что прощен.

Джаль отделилась от стены и встала перед ним, когда он, едва живой, волочил ноги с вечерней пробежки.

На ней было все то же желтое полотняное платье с завязками у горла. Она ничего не говорила, просто стояла, перегораживая коридор, и больше не улыбалась.

– Зачем ты здесь? – спросил Развияр. – Ведь был уже колокол?

Она прижала к впалым щеками стиснутые кулаки. Смотрела на него и молчала.

– Ты чего? – тихо спросил Развияр.

– Я тебя ждала, – сказала Джаль. – Думала, ты придешь. Спрашивала… Думала, тебя убили…

– Вот еще, – он чувствовал все возрастающую неловкость. – Не убили. Поцарапали.

– Как тебя зовут? – спросила Джаль.

– Что?!

– Как тебя зовут? Тебя все кличут по-разному, то «малой», то «гекса», то «любимчик»… Ты даже не сказал мне… имени.

– Зачем тебе? – спросил Развияр после очень длинной паузы.

Она опустила руки:

– Просто, чтобы знать.

– Развияр. Так меня зовут, – сказал он медленно.

Она улыбнулась – но не привычной напряженной, виноватой улыбкой. Открыто, почти радостно:

– Красивое имя. Теперь я буду так называть тебя. Когда я стану о тебе думать.

– А зачем обо мне думать?

Он понимал, что говорит глупости, но ничего не мог с собой поделать.

– Ты больше не придешь? – тихо спросила Джаль.

– Не знаю.

– Развияр… Давай убежим?

– Прости. Сейчас не время.

Она хотела сказать многое, но молчала и смотрела на него. Под этим взглядом он вспомнил обреченного зверуина. Тот тоже хотел говорить, и понимал, что это бесполезно, и чувствовал, как истекают последние мгновения.

– Что, Джаль?

Она все еще улыбалась.

Ночью он не спал, несмотря на усталость. Ворочался, ходил пить воду, долго стоял в коридоре, потом сидел, привалившись спиной к стене. Порывался идти «в птичник». Возвращался. Слушал храп отдыхающих стражников. Задремывал и просыпался: ему мерещилось тонкая фигурка в желтом платье, летящая со стены.

На другой день он увидел ее: Джаль мела коридоры жесткой метелкой из перьев и не заметила Развияра.

– У меня есть для тебя работа, маленький гекса.

Властелин принимал Развияра в помещении, где тот прежде никогда не бывал. В башне, на страшной высоте над ущельем, рос обильный сад, и вьющиеся растения оплетали своими побегами стены, решетки на окнах и ажурную куполообразную крышу. Вдыхая запах листьев и цветов, влажной земли, зелени, Развияр вспомнил лес своего детства.

– Опять кого-нибудь убить?

Властелин расхохотался. Даже глаза его, прежде глядевшие сквозь Развияра, изменили выражение и, кажется, повеселели.

– На этот раз – нет. Ты знаешь, что в Фер есть ворованная библиотека?

– Ворованная?

– Да. Ноготь, хозяин городского рабского рынка, обожает редкости и книги. Для него их везут из Империи, рискуя шкурой, и он покупает за большие деньги – не только «Фавориток» и «Путешествия», хотя и их тоже. Несколько дней назад ему привезли «Хронику зверуинов», написанную одним имперским землемером двадцать лет назад. Я отдал Ногтю корабль за право переписать ее.

– Корабль?!

– Один из моих парусников в порте Фер.

– Что же в ней такое, в этой книге? – растерянно спросил Развияр. Ему представилась «Крылама» с тремя ее мачтами, с каютами и трюмом, с резными деревянными столбиками, поддерживающими навес, с командой и капитаном. Обладать таким чудом – и отдать его за книгу?!

– Многое, – властелин остановился у окна, увитого ярко-зеленой, с белыми цветами, лианой. – Мне нужна эта книга как можно быстрее. Хроники, пояснения, словари; родословные, имена богов, традиции кланов, жизнеописания вождей и героев. Все перепишешь в точности, каждая черточка может иметь значение.

– Ее привезут сюда?

– Нет. Ноготь не выпускает из рук ничего, что однажды удалось сграбастать. Ты поедешь в Фер, сегодня, сейчас. С тобой поедет телохранитель-спутник. Тебя пропустят в хранилище, перепишешь книгу и вернешься с копией назад. Два дня на дорогу в один конец… Три дня на работу. Через семь дней ты положишь копию мне на стол, маленький гекса, и тогда я награжу тебя по-настоящему.

– Властелин, – сказал Развияр, вспомнив, как долго тянулся по горам рабский караван. – Два дня на дорогу в один конец… невозможно мало.

– Ты не пойдешь пешком через перевалы. Ты отправишься от Кипучки через тоннель, потому что мне нужна быстрота, а не дешевизна! Чистый переплет купишь в Фер, там есть отличная лавка на базаре. Еду и воду купи заранее и возьми с собой в хранилище, потому что три дня тебя оттуда не выпустят. Держи.

На резной столик упал мешок из кожи печорки, объемный, тяжелый. Развияр покосился на него со страхом.

– Что такое? – властелин покривил перечеркнутые шрамом губы.

– Властелин… мне не нужен телохранитель, я сам за себя постою. Мне нужен человек, который… знает, где сесть на подземную телегу, и где купить бумагу в Фер, и как найти библиотеку этого Ногтя. Потому что я…

Развияр запнулся. Я беспомощный раб, следовало сказать. Никогда в жизни ему не приходилось путешествовать самостоятельно, да еще при деньгах. Он мог бы напасть на Кипучку, поселок у теплого озера, с оружием в руках – но не явиться, как путешественник, и спросить у трактирщика, где тут дорога к тоннелю.

– Не прикидывайся, – сухо проговорил властелин. – Я дам тебе охранную грамоту, с ней тебя будут принимать, как любимого родича. Человек с тобой поедет… кого сам выберешь, из стражников или из слуг. А в библиотеку явишься без оружия – что это за переписчик такой, при клинках.

Развияр взял в руки мешочек с деньгами. Тяжело перекатились монеты под мягкой, отлично выделанной шкурой.

– Властелин… вы отправляете меня в Фер с деньгами? Меня?

Властелин сорвал с лианы белый цветок. Приложил к ноздрям, усмехнулся:

– Шуу, не чую запахов, давно… Да, маленький гекса, я знаю, что делаю. Собирайся, живее. Я хочу, чтобы через полчаса ты был в дороге.

Развияру приходилось бывать на перевале с патрулем. Шагая по знакомой дороге, он не верил, что уходит из замка.

Поднялись на перевал. Миновали башню – пост. На высоком шесте висел хвост зверуина – высохший, облезлый, вывешенный в насмешку и ради устрашения, а вокруг, сколько хватало взгляда, лежали горные хребты, зеленые, синие, желтые, в траве и в тумане, с белыми каменистыми гребнями, в нитках водопадов.

– Спускайтесь, – сказал Тари-Колесо, стоявший во главе патруля. – Дорога отсюда чистая аж до Кипучки, а мы проследим.

Развияр пожал ему руку и, не оглядываясь, двинулся по дороге вниз. Горизонт дрогнул и начал суживаться; рядом, не поспевая, почти бежал старый Шлоп – младший замковый интендант, которого Развияр силой выдернул из привычной и удобной рутины.