Волновала судьба семьи. Как-то в феврале или начале марта 1943 года меня пригласили в деревню Хворостово вблизи города Торопца в оперативную группу Белорусского штаба партизанского движения. Там присутствовали О. И. Рыжиков, Г. Б. Эйдинов, С. С. Бельченко, С. П. Мельников, К. И. Бударин, И. Ф. Климов и другие руководители штаба. Хорошо не помню, к какой победе над врагом был приурочен торжественный вечер. На улице деревни состоялся митинг и вручение правительственных наград группе партизан, прибывших с оккупированной территории. Я с большим вниманием слушал их рассказы о вооруженной борьбе в тылу врага.
В крестьянских хатах состоялся праздничный ужин. Рядом со мной за столом оказался молодой партизан. Он через 10—15 дней направлялся за линию фронта в Минск. Я обрадовался случаю и попросил его узнать что-либо о моей семье. Дал ему адреса жены и всех моих и ее родственников, близких, знакомых. Партизан записал адреса в свою книжку какими-то замысловатыми значками и крючками.
Через некоторое время я проводил партизана, пожелал ему счастливого пути, скорого и счастливого возвращения. Но больше его никогда не встречал и ничего о нем не слышал.
После освобождения Минска мне рассказали, что мою семью несколько раз кто-то разыскивал, расспрашивал, когда и куда она уехала. Но никто ничего путного сказать не мог, так как не знал.
Побывала на нашем фронте делегация Монгольской Народной Республики. Я участвовал во встрече ее на станции Торопец. В это время налетели немецкие самолеты, но большого вреда не причинили. Делегация привезла несколько десятков вагонов подарков, в числе которых были полушубки, валенки, шапки-ушанки, в чем мы особенно нуждались. Члены делегации побывали в частях и подразделениях на передовой, беседовали с бойцами, интересовались боевой деятельностью наших войск.
Запомнилась встреча с белорусскими артистами. Это было в марте 1943 года. На наш фронт прибыла бригада в составе народных артистов БССР Иосифа Михайловича Болотина (руководитель), Дмитрия Николаевича Орлова, Риты Вениаминовны Млодек, Софьи Юрьевны Друкер, солистки оперы Доры Захаровны Кроз, солисток балета Юлии Владимировны Хираско, Тамары Сергеевны Узуновой, цимбалистов Станислава Новицкого, Ханана Шмелькина, солиста хора Николая Николаевича Пигулевского. Группа состояла из 12 человек.
Хотя артисты приезжали к нам на фронт уже не один раз, но для меня эта встреча была особенно интересной. Мы не могли наговориться о родной Белоруссии, о борьбе ее народа против немецко-фашистских оккупантов.
Бойцы и командиры приняли артистов очень тепло.
В деревне Талица состоялся большой концерт, на котором присутствовало много людей. Затем бригада выехала в части на передовую, где пробыла полтора месяца. Концерты белорусских артистов посмотрели более сорока тысяч бойцов. Артисты выступали по два-три раза в день, на открытых площадках в лесах, в землянках, на огневых позициях артиллеристов и минометчиков, в непосредственной близости от передовой.
Артистов переправили даже через линию фронта в тыл врага, в Витебскую область, где они встретились с белорусскими партизанами.
По окончании пребывания бригады на нашем фронте Политуправление фронта объявило благодарность всем артистам. А командование 4-й ударной армии наградило М. М. Болотина медалью «За боевые заслуги».
В день отъезда бригады артистов принял командующий фронтом генерал-полковник М. А. Пуркаев и член Военного совета корпусной комиссар Д. С. Леонов.
В 1943 году меня перевели на более родственную мне работу, в штаб управления артиллерии фронтом. Командующий артиллерией был генерал-лейтенант Хлебников.
Николай Михайлович Хлебников в годы гражданской войны был начальником артиллерии 25-й Чапаевской дивизии, которая в 1918—1919 годах громила белогвардейцев в оренбургских и уральских степях.
Управление командующего артиллерии фронта. Сидит в первом ряду в центре — генерал-полковник Герой Советского Союза Николай Михайлович Хлебников. (9 мая 1945 года).
Будучи у генерала Хлебникова на инспекционной работе, я постоянно бывал в войсках и очень часто на передовой. В настоящее время невозможно вспомнить, — да, пожалуй, в этом и нет надобности, — какие части и воинские соединения я посетил, но были части, которые запомнились навсегда. Это 8-я гвардейская имени генерала Панфилова дивизия, 130-й Латышский корпус, 20-я и 21-я артиллерийские дивизии. А свою родную, 179-ю стрелковую дивизию я навещал при любом удобном случае.
Дивизия активно участвовала в боях по окружению и уничтожению пятидесятитысячной группировки немецко-фашистских войск в июне 1944 года под Витебском. В то время она входила в состав 43-й армии. Дивизией командовал полковник М. М. Шкурин, который начал войну здесь в чине капитана. Вскоре ему присвоили звание генерал-майора.
О самоотверженности бойцов и командиров 179-й стрелковой дивизии, в том числе и 234-го полка, тепло пишет в своих воспоминаниях командующий 43-й армией генерал армии Афанасий Павлантьевич Белобородов. В сборнике «Полки идут на запад» он отмечает особенно успешные действия бойцов 1-го батальона, которым командовал майор М. Е. Волошин, и бойцов разведывательной роты капитана А. Ф. Чинкова.
За успешные действия по освобождению Витебска было награждено орденами и медалями 4899 бойцов и командиров, а 51 человек удостоен звания Героя Советского Союза, в их числе капитан А. Ф. Чинков, старший лейтенант В. Ф. Цимбаленко, сержант Н. И. Романюк, рядовой В. И. Аверченко из 234-го полка.
Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян в том же сборнике «Полки идут на запад» пишет, что он с болью в сердце чтит память «безымянных героев, незаметных рядовых тружеников войны, вынесших на своих плечах все тяготы жестоких сражений, блестяще осуществивших разгром коварного врага и отдавших свою жизнь ради свободы и счастья советского народа». Да, рядовые труженики многое вынесли во время войны.
О героизме бойцов и командиров 179-й стрелковой дивизии особенно подробно рассказывает кандидат исторических наук Семен Петрович Кирюшин в книге «43-я армия в Витебской операции».
Во время освобождения Белоруссии мне не раз пришлось бывать в 43-й, 4-й ударной и 6-й гвардейской армиях, входивших в состав нашего, 1-го Прибалтийского фронта. Я осуществлял контроль и помощь в обеспечении частей боеприпасами с артиллерийских складов фронта. Начальниками этих складов были инженер-майоры Шульман и Железовский.
А как же семья?
После освобождения Минска я обратился к командованию с просьбой разрешить мне съездить в город и узнать о судьбе жены, дочери и сына. Но ввиду затянувшихся боев за Шауляй и выход к Балтийскому морю только в конце августа мне разрешили выехать в Минск.
Прибыл в столицу Белоруссии 31 августа. Минск лежал в развалинах. Только на окраинах города сиротливо стояли одинокие деревянные домики.
Дом на площади Свободы, где жил я до 1932 года, а позже сестра жены, был взорван. Лежала груда битого кирпича. Но на уцелевшей глыбе от стены я обнаружил выведенный детской рукой большими буквами адрес: «Лаповы живут на площади Свободы, дом 39, кв. 12». Как оказалось позже, эту надпись сделал 15—16-летний мальчик Борис Лапов, ныне кандидат филологических наук.
Но Лаповы судьбу моей семьи не знали. На следующий день, отыскав семью моего двоюродного брата Антона Капли, узнал, что моя жена еще осенью 1941 года вместе с детьми ушла из Минска. Куда, никто не знает.
Решил съездить в Ворониловичи, полагая, что жена, не имея никаких средств к существованию, возможно, пробралась туда, к брату Александру. Второй брат, Лука, в начале войны находился в Акмолинске, оттуда ушел на фронт и рядовым солдатом пробыл на передовой до разгрома Германии.
Из Минска до Ружан я добрался попутными машинами. По дороге в Ворониловичи стал расспрашивать встречающихся людей, не знают ли они что-либо о моей семье. Никто о ней ничего не слышал. Правда, еще в Ружанах меня направили в дом кузнеца, который при немцах жил в двух километрах от Воронилович, На вопрос, знает ли он Зинаиду Ходакову, ответил:
