– Что-то не похоже, что ты вернулась с романтического свидания, – ехидно заметил Макс. – Скорее, с романтических похорон.

– Слушай… – Юлька решила пропустить мимо ушей его подкопы. – Слушай, он вроде такой милый…

– Да?

– И вежливый.

– Надеюсь, в меру?

– В меру, в меру, – проворчала Юлька. – Не сбивай. Вот только есть что-то… Знаешь, он непредсказуем, вот именно так, он непредсказуем!

– Так это же замечательно. – Макс пришел в дикий восторг. – Будет совершенно непредсказуемая пара.

– Макс, помолчи. – Юлька опустилась рядом с ним на тахту. – Дело не в том, что он может сказать что-то неожиданное или выкинуть какую-нибудь штуку… Это бы я поняла. Таких натур полно. А он… Знаешь, он как будто движется как-то толчками…

– Толчками? – изумился Макс. – Что ты хочешь этим сказать?

– Ну, все у него как-то сразу. И поэтапно.

– Яснее не стало.

– Ну, смотри! Раз: он мне неожиданно говорит – мечтал, мол, с тобой танцевать. Два: ты мне нравишься больше всех. Три…

– Я тебя люблю! – выпалил Макс.

– Нет, до этого не дошло.

– А может, это я от себя лично сказал? – Макс перевернулся на спину, подложив руки под голову.

– Не болтай! Я валюсь с ног.

– Так приляг рядом! – простодушно сказал Макс.

– Еще чего. Сейчас наверняка заглянет твоя мама и предложит нам…

– Детки, чаю? – сладко пропела в приоткрытую дверь Ольга Петровна.

– Спасибо, мам, лучше водки!

– Фу, Макс! – Ольга Петровна захлопнула дверь.

– «Фу, Макс! Иди сюда, Макс! Посоветуй, Макс!» – Он тяжело вздохнул. – Только и слышу, всем от меня чего-то надо. Только вот мне ничего ни от кого не надо.

– Так уж ничего и ни от кого? – прищурилась Юлька.

– О, женщина… – Макс легонько стукнул ее в спину коленкой. – Давай выкладывай дальше. Что там на счете три?

– На счете три он меня поцеловал. Но знаешь, Макс, как-то странно…

– Извращенно?

– Нет… Если бы извращенно. Меня никогда не целовали извращенцы.

– Попробуй со мной.

– Утихни, извращенец! Он меня поцеловал, как икону, понимаешь? Вроде бы как приложился.

– Может, он тебя сильно уважает? Есть такая патология, – оживился Макс. – Но тогда ты с ним намучаешься.

– Если уважает, зачем полез целоваться? Это что, в знак уважения? Теперь так модно?

– Дурочка. Может, он вовсе не хотел тебя целовать, а просто побоялся тебя обидеть?

– Ну, знаешь!

– А что! – Макс сел и уставился на нее во все глаза. – Может, у тебя на лице было написано: «Поцелуй меня, милый!» А он, как джентльмен…

– Придурок! Ничего у меня не было написано, – возмутилась Юлька. «А так ли уж не было?» – тут же засомневалась она.

– Ну, тогда… тогда он мог поцеловать тебя просто из застенчивости. Такое тоже бывает. Я первый раз тоже поцеловался из застенчивости. Понимаешь, мне было двенадцать лет, а ей – пятнадцать. Пропасть! Ну, я с горя и от застенчивости и поцеловал ее…

– Ну и врешь же ты!

– Ладно, пусть я вру. Но я ведь стараюсь тебе помочь, жертва платонической любви.

– Макс, не трави душу. Лучше скажи – все в порядке?

– Я думаю – все о’кей! – Макс ободряюще ей кивнул. – А сейчас иди-ка домой, голубка. Тебе ведь еще предстоит встреча с мамой.

– Тебе тоже.

– Нет, мне уже выдали по первое число. Я сказал ей, что Гарик недавно получил диплом и теперь натуральный юрист. Она сказала, что это только я ошиваюсь по всяким шарашкиным конторам, в то время как мои друзья делают себе карьеру.

– Ну, я себе карьеры точно не делаю. – Юлька вздохнула. – Маман и мне вкатит за это по первое число. Почему-то этот чертов вечер встречи на родителей действует всегда одинаково. Они впадают в истерику, почему их собственные чада оказались не такими уж удачливыми.

– Юлишна, ты уже начала делать себе карьеру, – возразил Макс. – Скажешь, твой принц – это не находка?

– Вот уж не знаю…

– Утро вечера мудренее, – вздохнул Макс. – Он назначил тебе свидание?

– Ну да. Мы пойдем с ним в кафе.

– Класс. Ну вот, присмотрись к нему повнимательней, а потом дашь мне подробный отчет. Если что – я вас благословлю портретом Фрейда. Пока!

И Макс сделал вид, что внезапно уснул.

На следующий день Юлька проснулась поздно. Полежала, позевала, посмотрела в потолок. Прислушалась. Мать, судя по звукам, готовила на кухне обед. «Вчера обошлось без нотаций, – подумала Юлька. – Может, и сегодня пронесет? Ну как ей объяснишь, что высшее образование ума мне не прибавит? Ни ума, ни счастья… И есть, в конце концов, что-то надо… Другая бы еще радовалась, что дочь хоть какие-то деньги в дом приносит. Ну, не миллионы… Далеко не миллионы…»

И она с тоской подумала о том, что сегодня уже воскресенье, а в понедельник с утра ей опять тащиться в свою редакцию и сидеть там за компьютером, набирать, как безмозглая машина, чужие мысли и слова. «Одно счастье, – усмехнулась про себя Юлька. – Ежедневные пьянки, военные, что с них взять. Да и работа та еще… Когда гонят строку, когда неделю сидишь, кофе пьешь… А удостоверение чего стоит! Сотрудник органа печати ФПС Главкомата РФ! Еженедельник «Государственная граница». Сила! Вот только платят мало, что да, то да… Ну и черт с ними».

– Юля! – Мать заглянула в комнату. – Есть будешь?

– Не-а, неохота.

– Как неохота, уже первый час! – Мать, как всегда, в штыки восприняла отсутствие у Юльки аппетита. – Наверное, вчера выпила лишнее, да? Вот и не хочешь.

– Хо-хо, мамочка. – Юлька накинула халат и обняла ее. – Да вчера я была трезва! Трезвее трезвого. Клянусь!

– Но повеселились-то хорошо?

– Так, средне. – Юлька сделала скучающее лицо. – Ты ведь знаешь, наших было всего ничего. Половина чужих. Да и тех кот наплакал. Так что все было весьма так себе.

– И Макс не помог? – усмехнулась мать.

– Макс помогал, как только мог. – Юлька вздохнула. «Расскажи я сейчас про свой обморок – конец! Тут же началась бы истерика. Нет, чрезмерная забота – это тоже бывает плохо». – Мам, кофейку бы!

– Идем.

Они уселись на кухне. Юлька с наслаждением пила слабый растворимый кофе со сливками из своей любимой огромной кружки в красный горох. Маленькие кофейные чашечки она с презрением отвергала. Мать, сидевшая напротив, пододвинула к ней вазочку с печеньем.

– Съешь.

– Ладно, – согласилась Юлька.

Она задумалась о событиях вчерашнего вечера, и вопрос матери застал ее врасплох. Самым естественным тоном мать спросила:

– Юля, а кто это подвез тебя вчера?

Юлька на миг застыла, пытаясь выгадать несколько секунд.

– Знакомый.

– Это очень общее понятие. Кто-то из твоих одноклассников обзавелся машиной или это был один из тех самых посторонних?

– Да, – обреченно призналась Юлька. Она прекрасно знала, как болезненно относится мать ко всем ее знакомствам, хотя, как она сама считала, повода для опасений не было никаких. «Ну не гулящая же я! – в отчаянии подумала Юлька. – И не дура малолетняя! Что же она так переживает всякий раз». – Мам, это очень приличный и воспитанный парень. Уверяю тебя! – «Дура я! – ругала она себя. – Все ее тревоги из-за того, что ты ни словом не обмолвилась о нем вчера. Тогда бы мать не думала, что ты что-то скрываешь! Ну что делать, если все свои грехи я несу Максу, а не ей. Для ее же блага. Ну разве могла бы я обсудить с ней то, как он вчера меня поцеловал?»

– Что же это за парень? – Мать, похоже, не собиралась успокаиваться. – Кто он?

– Сын адвоката.

– Господи, при чем тут адвокат?! Там что, был адвокат? Это что, знакомый Гарика?

– Наверное… – Юлька поджала губы. «Вот и опять я в дурах, – прокомментировала она. – Я ведь так и не знаю, чей он знакомый. Да какое мне дело?»

– Ты даже не знаешь? – Мать изумленно смотрела на нее. – Но кто-то же его пригласил?

– Мам, он не бандит с большой дороги, даю тебе слово.

– Как ты можешь давать слово за незнакомого тебе человека?