– Черт, Лепесточек. Давай-ка я натяну это.

Его брюки были расстегнуты, но не спущены. Сзади могло даже показаться, что мы танцуем или просто целуемся. Но его член пульсировал в моей ладони, и осознание этого лишало меня рассудка. Он готов был взять меня прямо здесь, на балконе, нависшем над толпой внизу. И в этой толпе были люди, знавшие меня как Порядочную Сару, Ответственную Сару, Сару – верную подружку Энди.

Новый дом, новая работа, новая жизнь. И новая Сара.

Его член был длинным и увесистым. Я хотела его и в то же время немного опасалась, что он может причинить мне боль. Не уверена, что прежде мне попадались мужчины с таким размером.

– Ну и большой же у тебя, – брякнула я.

Он ухмыльнулся, словно волк, и вправду готовый меня съесть, и зубами порвал упаковку.

– Это лучшее, что ты можешь сказать мужчине. Можешь даже добавить, что не уверена, помещусь ли я.

Я провела головкой по входу и задрожала. От моего незнакомца струилось тепло: мягкая кожа, тяжелое дыхание.

– Черт. Я кончу сейчас прямо в твой кулак, если ты не прекратишь.

Его рука чуть дрожала от нетерпения, когда он разжал мои пальцы и натянул презерватив.

– Ты часто это делаешь? – спросила я.

Он стоял прямо напротив, освещая меня улыбкой, как прожектором.

– Делаю что? Занимаюсь сексом с прекрасной женщиной, которая не хочет назвать своего имени и предпочитает, чтобы я трахнул ее прямо в коридоре клуба, а не в каком-нибудь более подходящем месте типа кровати или лимузина?

Он начал входить, мучительно медленно. В его глазах плясали искорки, и – черт побери – никогда не думала, что секс с незнакомцем может быть настолько… интимным. Он следил за сменой выражений моего лица.

– Нет, Лепесточек. Должен признать, что я никогда такого не делал.

Незнакомец сказал это сдавленно и хрипло, а затем его голос осекся – потому что он был глубоко внутри меня, здесь, в этом шумном клубе, где повсюду вокруг нас была музыка и живые дышащие тела, где люди проходили всего в пятнадцати футах от нас, не зная, что происходит наверху. Но при этом весь мой мир сжался до чувства наполненности, до его сильных движений, когда с каждым толчком он терся о мой клитор, до теплой кожи его бедер, вдавливающихся в мои.

Больше не осталось слов – только неглубокие толчки, становившиеся все быстрее и быстрее. Вместо слов пространство между нами заполнилось вздохами, стонами и нетерпеливым рыком. Он впился зубами мне в шею, а я крепко сжала его плечи из страха, что упаду за край – и даже не на танцплощадку, а в какой-то другой мир, где никак не смогу насытиться этим чувством предельной обнаженности, когда мое наслаждение открыто любому взгляду. И в особенности его взгляду.

– Как ты прекрасна, – он чуть откинулся назад, покосился вниз и ускорил ритм. – Никак не могу оторвать глаз от твоей восхитительной кожи и от – черт – от того, как я вхожу в тебя.

Свет определенно был на его стороне, потому что я видела лишь освещенный со спины силуэт своего незнакомца. И внизу я ничего не могла разглядеть: только тени и некий намек на движение, внутрь и снова наружу. Твердый, скользкий от смазки, он давил на клитор с каждым толчком. И тут, словно для того, чтобы подчеркнуть – мне ничего и не надо видеть, – все огни в клубе пригасли до почти полной черноты, и в этой черноте запульсировал медленный, ленивый ритм.

– Я снял твой танец на мобильник, – шепнул незнакомец.

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем до меня дошел смысл его слов.

– Ты… что?

– Не знаю зачем. Я не собираюсь никому это показывать. Просто…

Он вгляделся мне в лицо и замедлил движения, видимо, чтобы я могла слегка прийти в себя.

– Ты была как одержимая. Мне хотелось это запомнить. Черт побери, чувствую себя так, словно в грехах исповедуюсь.

Я сглотнула, и он, нагнувшись ближе, поцеловал меня. А затем я спросила:

– Как ты думаешь, странно, что мне это нравится?

Он рассмеялся мне в рот и продолжил двигаться, неторопливо и выверенно.

– Просто наслаждайся, хорошо? Мне нравится смотреть на тебя. Ты танцевала для меня. В этом нет ничего странного.

Он поднял меня, обвив обе мои ноги вокруг своей талии, а потом, на несколько восхитительных секунд в полной тьме, начал двигаться по-настоящему. Быстро, нетерпеливо и сопровождая это самыми откровенными стонами – если бы теперь кто-то поднялся в наш укромный закуток, у него не возникло бы вопросов, что происходит. Одна эта мысль, мысль о том, где мы и что делаем, и о том, что нас могут застать в ту секунду, когда этот мужчина так грубо меня трахает, заставила последние капли рассудка улетучиться. Я откинула голову к стене, ощущая…

ощущая

ощущая

…как в моем животе растет сладкая тяжесть, как огненный шар скатывается по позвоночнику и затем наружу и взрывается так сильно, что я громко вскрикнула – ничуть не заботясь о том, что меня могут услышать.

Даже не глядя ему в лицо, я знала, что он наблюдал за мной в момент оргазма.

– О боже!

Его толчки стали резкими и неравномерными, и он кончил с низким стоном, впившись пальцами мне в бедра.

«Могут остаться синяки, – подумала я, а второй моей мыслью было: – Надеюсь, что останутся».

Когда мы расстанемся, мне надо сохранить какой-то знак, напоминание об этой ночи и об этой Саре, чтобы провести черту между старой и новой жизнью.

Он затих, тяжело навалившись на меня и прижавшись губами к моей шее.

– Боже правый, маленькая незнакомка. Ты совсем меня опустошила.

Незнакомец пульсировал во мне – последние толчки прошедшего оргазма, – и мне захотелось, чтобы он оставался там, в глубине, вечно. Я представила, как мы выглядим с того конца клуба: мужчина, прижавший женщину к стене, и в темноте, чуть видным намеком, бледный отсвет ее ног, обхватывающих его бедра.

Его широкая ладонь погладила мою ногу от лодыжки до бедра, а затем с тихим стоном он вышел, поставил меня на ноги и снял презерватив. Боже пресвятой, я никогда не делала ничего хотя бы отдаленно столь же безумного. Я ухмыльнулась до ушей, не обращая внимания на дрожь в ногах, которые, казалось, вот-вот подломятся.

Не психуй, Сара. Не психуй.

Это было идеально. Все, что случилось, было идеально, но оно должно закончиться здесь и сейчас.

Поступай теперь по-другому. Никаких имен, никаких обязательств. Никаких сожалений.

Оправив платье, я поднялась на цыпочки и поцеловала своего незнакомца в губы. Один раз.

– Это было невероятно.

Он кивнул, чуть хмыкнув, и ответил:

– Да. Так мы…

– Я спускаюсь вниз.

Я начала пятиться, небрежно помахав ему на прощанье.

Незнакомец удивленно уставился на меня.

– Ты…

– В порядке. Я в порядке. А ты?

Он деревянно кивнул.

– Ну… тогда спасибо.

С радостью прислушиваясь к гулу крови, все еще кипящей от адреналина, я развернулась, не дожидаясь ответа, и ушла, бросив его с расстегнутыми брюками и удивленной улыбкой.

Спустя пару минут я нашла Хлою и Джулию. Обе были готовы идти домой. Мы под руку вышли из клуба. И только когда я села в лимузин и начала молча восстанавливать в памяти все, что произошло между мной и этим странным, сильным человеком, я вспомнила: на полу у его ног остались мои трусики, а на его мобильнике – ролик с моим танцем.

Еще в субботу моя жизнь была идеальна: блестящая карьера, чисто прибранная квартира и несколько женщин, с которыми можно было поразвлечься когда и где угодно. Воскресенье и понедельник: абсолютный хаос. Я никак не мог сосредоточиться и только раз за разом, как маньяк, пересматривал этот чертов ролик, а трусики незнакомки тем временем медленно прожигали дыру в моем комоде. Поерзав в кресле, я провел большим пальцем по экрану, в тысячный раз за день проверяя мобильник. Разговор за обеденным столом опять вильнул в сторону. Я отчаянно попытался сделать вид, что меня интересует, о чем говорят остальные участники встречи – но, как только парни вернулись к теме регби, я вновь отключился.