И вдруг появляется Майя. Не могу понять, откуда она здесь. В ярком платье, в котором ушла в свой книжный клуб. Ее нельзя не заметить. Мы оба уставились на нее, а она удивленно смотрит на нас. Глаза ее на блюдца становятся похожи. Откуда она взялась? Может, попить принесла? Так пить хочется под палящим солнцем, губы смочить, как обычно делают во время поединков. А может, она какую-то важную бумагу принесла? Наверняка! Какой-нибудь план от Деда. Что делать, чтобы одержать победу, как перегруппироваться. Или сообщение о подкреплении.

— Павел, что случилось? — Она рассматривает мое лицо. — Что здесь происходит? — оглядывается по сторонам моя жена. — Что вы здесь устроили? — Хватается за голову. Замечает лежащего без движения слабака. Склоняется над ним. — Боже, что здесь происходит?! Что здесь происходит?! — повторяет она, как испорченная пластинка. — Что с вами? — Тут она обращает внимание на сидящую у стены Мажанну. Внимательно на нее смотрит. Хмурится. Видно, неприятная мысль приходит ей в голову. Майя трет лицо, закрывает глаза. — Вы из-за нее подрались? — спрашивает моя жена, качая головой. — Вы с ума сошли? — Прямо будто слабак это говорит, который лежит на камнях. Бабские речи!

— Инструкции принесла? — спрашиваю я Майку шепотом. — Приказы от Деда принесла, как дальше бой вести?

— Павел, что ты несешь? — Майка смотрит на меня непонимающим взглядом.

— Я ничего не могла сделать. Пыталась… — К Майке подходит Сандра. — Они такие. И всегда такими будут. Мне очень жаль… — Она опускает глаза. — Все это плохо кончится, очень плохо… — С этими словами Сандра исчезает в стене.

Майя смотрит туда, где только что стояла Сандра. Бессильно опускает руки и голову. Бедной, маленькой Маечке нужно помочь. Она стоит, растерянная, и не знает, что делать, но вдруг оборачивается к Мажанне, сжимая кулаки.

— Убирайся отсюда, уходи! — кричит она. — Смотри, что ты наделала. Вон!

— Я? — отзывается Мажанна первый раз с тех пор, как мы здесь оказались. — Я? А что я? — щебечет она сладким голоском. А я представляю, как бы она могла щебетать: «Павча, какой ты замечательный». — Это они, все они. Что я могла сделать? Не могла же я вмешиваться!

— Иди, Павел, надо тебя перевязать. — Майя берет меня за руку. — И тебя, Алекс, тоже. А с ним что? — указывает она на лежащего слабака.

Значит, она санитарка! Я знал, что она тоже в нашем подполье, в отряде Деда. Пусть она не принесла приказов, не служит связисткой, зато стала санитаркой. И у нее наверняка есть вода. Но я с поля боя не уйду. Пусть она здесь меня перевязывает. Я же не могу оставить Мажанну с ним. Потому что он, как я вижу, никуда уходить не собирается. Однако Майя решительно тянет меня за собой. Крепко держит мою руку.

Открываю глаза. Вижу над собой ее лицо и потолок. И понять не могу, сон это был или явь. А она смотрит на меня также, как там, в крепости на меня смотрела. И удивленно хмурится.

— Павел, что случилось? Что случилось с твоими глазами? — Садится рядом со мной на диван.

Нет, похоже, Сладостная Дремота меня покинула, раз я на диване лежу. Проверяю, целы ли все зубы. Целы. Что за глупости, что за глупости приходят в голову? Но глаза широко открыть не могу.

— Что с тобой стряслось, Павел? — снова спрашивает Майя.

А я не знаю, что ей ответить. Притворяюсь, будто сплю, ничего не понимаю. Бормочу, что все расскажу, а пока еще сплю. Неужели он там с Мажанной остался? Нервно переворачиваюсь на диване. Где Алекс? В восьмой квартире у моей Мажанны?

— Павел, дай я осмотрю твои глаза. — Майя не дает себя обмануть. — Ты обо что-то ударился? Прикладывал лед, Павел? Делал компрессы со льдом?

— У тебя есть что-нибудь попить? Ты фляжку с водой захватила? — спрашиваю я, чтобы выиграть время. — Очень пить хочется.

Не знаю, отчего у меня такая жажда — от солнца палящего или от водочки, которую мы у Алекса пили.

Слышу ее шаги. За водой, наверное, пошла.

Но она не возвращается, все ходит по квартире. В комнаты заглядывает, в ванную и туалет. Воды найти не может?

— А где Виктор? — Она снова стоит надо мной. — Он дома?

Малыш? Был дома. Я его у телевизора оставил. Разве его там нет? Но разве я могу сказать Майе, что оставил его у телевизора? Тогда где же он? Пусть она меня в покое оставит! Лежу и глаза не могу открыть. Дремота, пусть ко мне вернется Сладостная Дремота!

— Пить хочу, — говорю я, потому что во рту пересохло.

— Где наш сын? Павел, что происходит? — Майя повышает голос. — Отвечай, черт возьми! Его нигде нет, ты слышишь! С кем ты его оставил? — нервно кричит она. А у меня от ее крика снова голова начинает болеть. — Он у соседей? Что с тобой?! — И слышу, как она убегает.

— Нет, не у соседей, — отвечаю сам себе, — хотя у меня и были такие планы, но сосед был занят приготовлением кашки. — Так где, черт побери, этот Малыш? Надо постараться открыть глаза. А может, и не надо. Может, она сама его найдет. А я пока полежу. Не буду вставать без надобности.

— Ты разрешил ему играть на компьютере? — кричит она из моего кабинета. — Компьютер включен! Я же тебя просила не позволять ему играть. Павел, ребенка нигде нет. Ты слышишь? Где Викторек? — И снова прибегает в гостиную.

— Не знаю, — отвечаю я, потому что уверен — больше не продержусь, не удастся мне отвертеться, тем более, что и самому интересно, где он. — Включил ему фильм, а сам задремал, — признаюсь я, не открывая глаз и не поднимаясь с дивана.

— Но его же нет у телевизора. И ты не знаешь, где он? — Майя пытается успокоиться.

— Ну, не знаю я… — И медленно поднимаюсь с дивана.

— Знаешь, Павел, у меня все это в голове не укладывается. Как это ты не знаешь, где он?! — Майя снова повышает голос. — Павел, я с тобой больше не могу. — Слышу, как она ходит из стороны в сторону. — Что делать? Что делать? Может, он ушел? Дверь была открыта. — Она разговаривает сама с собой. — Нужно его найти, может, он к соседям пошел, может, на лестнице стоит, а может, во дворе. Ты должен был с ним сидеть! — снова кричит она, а у меня голова раскалывается. — Что ты делал, дебил?!

Я падаю на диван. Если она будет так себя вести, пусть не рассчитывает, что я встану. Пусть думает, что говорит.

— В голове все это не укладывается! — кричит она на всю квартиру. У меня даже глаза открылись от этого ее крика. Несмотря на отеки открылись. Вот что бабьи крики делают. Мертвого поднимают. — А ты все лежишь?! — Я слышу ее громкое недовольное сопение — так Дед обычно сопит. — Ты встанешь или нет? — Жена хватает меня за рубашку. — Ладно. Буду сама его искать. Еще пожалеешь об этом, Павел, вот увидишь!

Майка выходит и захлопывает дверь.

Воцаряется тишина. Вытягиваюсь в полный рост. Сейчас Малыш найдется. Ну, а куда он мог деться? Умный мальчик, может, к Депутату и Министру пошел. Но как он мог один пойти? Он один из дома не выходит. А может, он решил самостоятельность проявить. Не захотел папу будить, которого Сладостная Дремота сморила. Сыночек любимый. Закрываю глаза. Голова вроде меньше болит, только жажда мучает. Тишина, покой, вот я и лежу, лежу и не шевелюсь и не собираюсь шевелиться, даже если жажда станет невыносимой. Лежу спокойно, как будто на спине плыву.

Вдруг слышу какие-то шорохи, тихие шаги. Может, Сладостная Дремота ко мне возвращается? И снова я в каком-то странном месте оказываюсь. Лежу, отдыхаю.

— А, здравствуй, Павел, — слышу над собой голос, незнакомый и знакомый одновременно. — Я вошла, дверь была открыта. Смотрю, спишь, дорогой мой. Ну, не буду мешать. Спи, спи. Я разденусь в прихожей. А потом на кухню пойду. А ты спи, спи.

Теща! Я совсем забыл о том, что она приехать собиралась, забыл. Теща приехала, мама, мамочка. Может, она и Теща, но в то же время Мать! Этот голос, такой знакомый. А может, это не Теща, а моя Мама, но даже если Теща, то она все равно Мама. И я могу полежать, поспать. С закрытыми глазами, в объятиях Сладостной Дремоты. Потому что Мама приехала и всем займется.