— Виктор, — дружелюбно ответил я, ведь мне хорошо известно, как следует себя вести в песочнице и что теперь в моде заниматься детьми. А сколько моему Малышу лет, я сразу не мог вспомнить. Считал, считал, украдкой костяшки на руке пересчитывал, но никак не мог сообразить, а чудак внимательно на меня смотрел. И странная улыбка на его лице вдруг появилась.
— Больше двух, — ответил я, потому что так вышло. И правильно вышло — моему Виктору действительно было больше двух.
— Прекрасно! — Чудак вскочил, словно увидел, что наши выиграли. — Столько же, сколько и Каролю! Я тоже никогда не знаю, сколько ему… — И заржал, как конь, как Дед говорит. — Люблю сюда приходить, смотреть на него, следить за тем, как он с каждым месяцем меняется, как растет, — признался он, немного помолчав. — Это ведь больше не повторится. Надо смотреть и запоминать. Время так быстро летит, а он так быстро растет, — рефлексировал Современный.
— Да, замечательные у нас дети. — Глаза у меня расширились от удивления — я не привык такие признания делать. Но ответил так, как следует отвечать в подобных ситуациях.
Я вновь подумал: вот пример Современного Мужчины. Настоящая Мать-Полька в штанах. Продукт женских журналов, которые можно почитать в приемной у стоматолога. Ты подожди! Тебе еще боком выйдет это материнство! Вот увидишь, твоя жена, которая наверняка сейчас на работе, начнет к тебе как к бабе относиться, а тебе это не понравится. Когда-нибудь начнешь реанимировать то, что у каждого мужчины между ног находится, захочешь снова стать мужчиной. Это она, наверное, покупает тебе такие пиджаки, в которых ты в песочнице возишься. Но этому придет конец, и тогда она потребует от тебя Твердости, а не ребячества в песочнице. Они Твердости жаждут, ночами по ней тоскуют.
— Я здесь расслабляюсь, отдыхаю после работы. — Чудак продолжал исповедоваться.
После какой работы? «О какой работе этот чудак говорит? — думаю я. — Что ты делать-то умеешь, кроме того, чтобы целый день у песочницы сидеть?»
— Вот где покой и настоящие ценности. Это сидение у экрана стоит мне стольких нервов. Я даже уснуть не могу, если мы с Каролем не выйдем и не поиграем в этой песочнице.
Спать не может, если в песочнице не поиграет?! Спать не может после работы? Да ты, слюнтяй, даже не знаешь, что такое работа, что такое настоящая мужская работа! Да когда приходишь с работы, с настоящей мужской работы, то бросаешь портфель и ноутбук, и сразу Сладостная Дремота тебя охватывает.
— А вас я ни разу здесь еще не видел, — сказал он, широко улыбаясь. — Вы не ходите с малышом в песочницу?
— А мы разве соседи? — вырвалось у меня.
— Мы на последнем этаже живем. — И показал рукой на окна пентхауса. — Я иногда вас вижу, когда вы за рулем… Вы обычно не обращаете внимания на пешеходов… — И он заржал, как конь.
Так это он живет на самом верху! Не может быть! У него самая большая квартира в нашем доме! Это невозможно. Этот чудак занимает четыреста пятьдесят квадратных метров на последнем этаже? Да у него же денег, как грязи! Это же он сколотил состояние, играя на бирже, и управляет активами, о которых можно только мечтать!
На скамейке рядом со мной сидел настоящий миллионер. И этот человек, этот мужчина копал пластиковой лопаткой песок, кормил из баночки своего карлика и рассказывал мне, какое это доставляет ему удовольствие. Я ничего не мог тогда понять, и даже сейчас, спустя три года, не понимаю. Я был настолько удивлен, что, должно быть, смотрел на него с открытым ртом, но по крайней мере мне стало ясно, откуда у него такой дорогой пиджак и фирменная рубашка. Тем временем его светловолосый карлик вышел из песочницы и подбежал к скамейке, на которой мы сидели.
— Папа, яблочко, — попросил он.
— У тебя такие руки грязные, — заметил Миллионер, которого я все никак не мог раскусить. — Вижу, у вас салфетки есть. — И показал на коляску Малыша. — Можно у вас попросить?
Как он их заметил? Не дожидаясь моего ответа, он вынул их из коляски и тщательно вытер пальцы Кароля. Настоящая Мать-Полька! Но ведь он не Мать-Полька, а Миллионер, мужчина, зарабатывающий колоссальные деньги игрой на бирже. Так кто же он все-таки? И так меня это изумило, что я не заметил, как к нам подошел Малыш и тоже попросил яблочко. Представьте, этот Миллионер, который непонятно кого изображал, и ему вытер руки нашими салфетками, а потом почистил для него другое яблочко!
Малыш с Каролем съели по яблоку и вернулись в песочницу. А я все еще не мог рта закрыть и ничего не мог понять. Чудак-сосед между тем с энтузиазмом собирал очистки, грязные салфетки в сумку и вытирал ножик.
— А вы постельное белье крахмалите? — вдруг спросил он меня, и я от неожиданности чуть не задохнулся. Настоящий чудак, если спрашивает меня, что я делаю с постельным бельем! Меня, Юриста, мужчину, спрашивать о таких вещах?! Разумеется, время от времени постельное белье меняется, но чтобы я об этом думал… Конечно, интересно, как происходит эта замена и кто это делает — гномы или Майка, но я никогда об этом не задумывался. Я же Юрист и занимаюсь по-настоящему важными делами, а он, Миллионер, управляющий миллионными пакетами акций, крахмалит постельное белье! Павел, ты уже ничего не понимаешь! Кто из нас сошел с ума? Что за представление устраивает этот человек?
— А я в последнее время крахмалю. Неплохо получается, должен сказать, — продолжал он свой монолог и вдруг прервался. — Смотри, смотри… — И кивнул головой в сторону куколки в мини, которая как раз склонилась над своим малышом в песочнице, и стало видно, что ее Формы обтянуты кружевными трусиками. — Ой, как же я люблю кружева! — Миллионер зажмурился от восторга. — Потому что иногда упаковка бывает важнее содержания, ну а когда упаковка и содержание такие, как здесь, то лучше и быть не может. — Он причмокнул. — А ты, я вижу, не крахмалишь. — К моему несчастью, он вернулся к прежней теме. — Мне в последнее время понравилось спать на накрахмаленном и отутюженном белье. Я тебе расскажу, как это делается. Берешь крахмал, завариваешь его, как кисель, и выливаешь перед последним полосканием в воду с бельем. — И снова умолк, показывая взглядом на ту мамашу в мини. — О чем я говорил-то? Ах да! О накрахмаленном постельном белье! — И улыбнулся. — Ложишься в накрахмаленную постель, а рядом жена в кружевах. Ням! А однажды я пошел сдавать его погладить, думал, встречу там толпу болтливых баб, а там, представь себе, парень приемщиком работает. Велел прийти через неделю, поэтому я так никого и не встретил.
Слушал я его, и все труднее мне становилось дышать, и ничего понять не мог, и до сих пор не понял. Что он имел в виду? Советовать мужчине заварить крахмал и вылить в белье! Как настоящая баба говорил, как подкаблучник, а еще на бирже миллионы зарабатывает.
Павел, нет таких мужчин! Просто он кого-то изображал, роль исполнял. Или он слабак, хоть и парень, черт бы его побрал! Корова он или бык?
Все это у меня никак в голове не укладывалось. Не выношу таких двусмысленных ситуаций. В таких обстоятельствах я не могу найти четких правил, необходимых параграфов и адекватных решений.
Такая ситуация вполне могла вывести из строя мой процессор. Мне срочно нужно было ее переломить, потому что я уже чувствовал тлеющие провода. И уже не испытывал ни малейшего удовольствия от рассматривания куколок и сидения у песочницы. И больше ни за что не хотел туда ходить, чтобы не встретить его, ведь мир после этой встречи для меня перевернулся с ног на голову. Поэтому в том, что я перестал гулять с Малышом, нет ничего удивительного. К тому же столько дел на работе, в Конторе и за ее пределами!
А нервничать так мне не стоило. Миллионер с семьей вскоре уехал, купив дом где-то за границей, на юге.
Выхожу на лестницу и поднимаюсь к соседу — не хочу на лифте ехать. Прохожу мимо восьмой квартиры. Ах эта восьмая квартира! Замедляю шаг, останавливаюсь перед дверью. Здесь живет Мажанна, живет одна в однокомнатной квартире, потому что в нашем доме тоже есть однокомнатные квартиры. Мажанна — молодая, красивая девушка, обладательница таких Форм и Пропорций, при виде которых мой организм начинает работать, как автомобиль на пятой передаче. Иногда я встречаю Мажанну в лифте или на лестнице, мы здороваемся, и тогда я испытываю Волнение, от которого в брюках едва взрыв не происходит. Тяжелее всего в лифте, особенно летом, когда ее Формы становятся более подчеркнутыми и откровенными, а я пытаюсь от них отвлечься, завязав с ней разговор, но с трудом выговариваю слова и все время сглатываю слюну, а она на это лишь «угу» и «да» отвечает. Я всегда выхожу раньше и не могу спокойно полюбоваться тем, как она поворачивается ко мне спиной и выходит.
