Мой стреколет выскочил из облаков, точно демон из плохо запечатанной шкатулки, стремясь на юг, где за далеким лесом, ничуть не напоминающим вековые чащи, среди которых я вырос, меня ждал океан и, быть может, новая жизнь и дом.

Возможно, я несколько торопился с мыслями о будущем, особенно учитывая обстоятельства. Сейчас моей главной задачей стало убежать как можно дальше, а также поглядывать по сторонам и надеяться, что удача мне улыбнется.

Не улыбнулась, забери ее Небо! Сегодняшний день оказался не более удачным, чем вчерашний, – преследователи все еще крутились неподалеку. Они шли в трех милях впереди и в двух ниже меня. Их присутствие выдала сверкнувшая на фоне леса серебряная искорка – блик солнца на полированном борту стреколета.

– Ну почему вы не можете оставить меня в покое?.. – пробормотал я, бросив быстрый взгляд на магический шар, горящий на приборной панели и говоривший мне, что количество сапфировых клиньев в оружейном отсеке подходит к нулю. В предыдущем бою я растратил почти весь их запас, слишком жарко там было, чтобы я думал об экономии.

Прошло уже больше двух суток с тех пор, как я бежал из родного дома, в котором меня сочли чересчур опасным для того, чтобы я продолжал жить. За все время бегства я так и не успел сомкнуть глаз, уже пятьдесят часов находясь в кабине стреколета в тщетной попытке оторваться от погони, которую отправил за мной шеллэн[1], верный слуга кираллэты[2].

Мне трижды пришлось драться в небе, но те, кто уцелел, продолжали гнаться за мной, точно охотничьи леопарды, рвущиеся добыть редкий трофей для своего хозяина.

– Ну что же, – прошептал я, оценивая расстояние. – Пора заканчивать нашу историю.

Особого выбора у меня не было. Еще несколько часов погони – и я не смогу управлять стреколетом. Засну прямо в полете, и тогда они сделают из меня решето.

Так что сейчас в небе должен остаться или я, или они.

Я отжал жезл управления от себя, заставив мой «Серебряный источник» пойти вниз. Усталый демон в днище надсадно взревел, увеличивая скорость, и стреколет стал падать, словно сложивший крылья грифон. В перекрестье моего прицела попал прекрасный серебристый силуэт ведомого – остроносый, изящный, со стреловидными крыльями, под которыми висели пушки, хрустальной кабиной и золотистыми выемками воздухозаборников, – и я нажал на гашетку в тот самый момент, когда он проходил над широкой лентой безымянной реки.

Темно-синие трассеры взорвали спокойную водную гладь высокими белыми фонтанами и разорвали стреколет, созданный лучшими мастерами моего народа. Горящие обломки рухнули в воду и камыши, перепугав окрестных водяных.

Я вышел из пикирования у самой земли, заложив резкий вираж с набором высоты, пролетел над верхушками деревьев. Уцелевший противник, который еще несколько секунд назад был ведущим в теперь разбитой паре, успел среагировать и атаковал меня. Справа от крыла пронеслась пристрелочная очередь, и вокруг моего стреколета вспыхнули магические чары отражающего щита, поглощая попадание.

На следующем вираже – резком и с сильным креном – я смог сбросить преследователя с хвоста. Мы разлетелись, а затем, развернувшись над безучастным лесом, стали стремительно сближаться. Я открыл огонь на секунду раньше, расстреливая последние клинья. Мой стреколет сильно тряхнуло, когда я увернулся от смерти, но противнику повезло гораздо меньше.

Над его «Серебряным источником» всколыхнулось белое пламя, защитный купол лопнул от прямого попадания, и нос стреколета вспыхнул. Накренившись и оставляя за собой дымный черный хвост, «Источник» по пологой дуге начал снижаться к земле, рыская из стороны в сторону.

Было видно, что летун еще жив и пытается справиться с теряющей управление машиной. Я несколько секунд держал его в перекрестье прицела и убрал палец с гашетки.

Не хочу добивать того, с кем когда-то дружил.

Стреколет скрылся за стеной деревьев, и теперь его местоположение указывал лишь густой дым. Я снизился, прошел над этим местом, увидел большую поляну, завалившийся на бок серебристый корпус, широкую межу вспаханной им земли.

Мне не следовало задерживаться, но иначе я просто не мог. Совершив посадку неподалеку, отстегнул ремни, взял прикрепленный к спинке кресла клинок, схватился за поручень, легко спрыгнул в высокую траву.

Маленькая бабочка-лимонница с полупрозрачными крылышками аккуратно присела на край сломанного хвостового оперения поверженного «Источника», перепутав его с одним из цветков, на которых собирали ароматный нектар ее подружки. Однако стоило мне подойти поближе, и она, встревоженная, вспорхнула. Я проводил ее немного завистливым взглядом – хорошо, когда можешь беззаботно летать от цветка к цветку и радоваться жизни.

Судя по повреждениям стреколета, в кабине меня не ждало ничего хорошего. Ее стеклянный колпак был разбит, в тонкой золотистой раме осталось всего лишь несколько острых осколков. На них алели брызги крови. Когда я заглянул внутрь, то увидел, что ею заляпаны все стенки и пол. Летный комбинезон прижатого ремнями к креслу эльфа превратился в окровавленную тряпку, в груди зияла дыра, но мой бывший боевой товарищ, вопреки всему, до сих пор был жив. Когда я склонился над ним, он открыл глаза и попытался улыбнуться:

– Я так и не смог превзойти тебя, Лас.

– Держись, – сказал я ему. – Сейчас я тебя вытащу, Нелан.

– Ни к чему, – сказал он. – Оставь все как есть.

Я знал, что он прав, и, видит Небо, испытывал сожаление оттого, что жизнь распорядилась таким образом. Рядом со мной умирал хороший эльф и отличный летун. Происходило это из-за меня – который не согласился с приказом, хотя основная вина в его смерти лежала на той, кто отдала этот приказ.

Я хотел остановить бессмысленную бойню. Хотел, чтобы эльфы, мои друзья по эскадрилье, больше не погибали в небе. Я отказался вести на убой своих подчиненных. Выступил с обращением к совету. Но в итоге лишь стал предателем и мятежником. И ничего не смог изменить.

Люди считают, что эльфы не убивают друг друга, однако они глубоко заблуждаются. Мы только этим и занимаемся в бесконечных стычках и конфликтах между семьями высоких родов. По сути дела, в своей глупой кровожадности некоторые из нас ничуть не лучше орков.

– Я ни о чем не жалею, – внезапно сказал летун. – Мне приказали остановить тебя. Я не мог не подчиниться. Как видно, у меня нет твоей смелости. Значит, уйду под сень Великого леса чуть раньше тебя… Квезаллэ[3] скоро будут здесь.

– Не скоро, – возразил я ему. – У меня фора в несколько часов, убийцы значительно отстают.

– Ты не скроешься от них, и шеллэн не оставит тебя в покое. Ты – первый, кто осмелился открыто перечить ему и кираллэте. Такое не прощается. Беги, Ласэрэлонд. На самый край земли, иначе все это было бесполезно.

Он увидел, что я хочу возразить, и с нажимом произнес:

– Мне бы очень не хотелось, чтобы моя смерть оказалась напрасной. Так что выживи.

– Я постараюсь исчезнуть.

– Хорошо. – Его благородное лицо было серым от боли и потери крови.

Он шумно вдохнул.

– Я что-нибудь могу для тебя сделать? – спросил я.

Нелан лишь качнул головой и посмотрел на безмятежный лес, губы его тронула горькая улыбка.

– Об одном жалею – больше не увижу дом, – сказал летун.

Еще через минуту он перестал дышать. Клинком я перерезал травяные ремни и с некоторым трудом вытащил его тело из кабины. Затем отнес в клевер, над которым умиротворенно гудели собирающие нектар шмели. У меня не было лопаты, да это и не требовалось. Тело эльфа должно покоиться под дубами, а если их нет поблизости, то следует предоставить его прах ветру и цветам.