Давайте же познакомимся с этой жизнью поближе. Итак, возьмем самые впечатляющие, со зрительской точки зрения, сцены фильма — на камбузе и в столовых. Бачковые (наряд по камбузу) разносят по столам тарелки, которые так и ломятся под тяжестью наложенных в них блюд. На самом же деле — ничего подобного. Каждый матрос сам подходит к раздаточной — она расположена там же, в одном из жилых отсеков корабля, — заказывает раздатчику (как правило — негру) желаемые блюда, расставляет их на подносе, берет столовые приборы, наливает себе в кружку кофе из бачка и затем идет к любому столу, где есть свободное место, — словом, как в обычной гражданской столовой. В зависимости от боевого расписания экипаж авианосца питается три раза в день, причем на каждый прием пищи отводится два часа. Таким образом, моряки могут поесть в любое время — в пределах этих двух часов. Кто хочет, может попросить добавки — ради Бога, сколько душе угодно. И в этом заключается еще одно важное отличие американских армии и ВМФ от, например, французских. И тут остается лишь догадываться, во что превратились бы наши солдаты и моряки, случись в армии и ВМС Франции ввести либеральные американские порядки. Ведь для нас, французов, еда — целый ритуал, величайшее таинство, не то что для американцев или большинства других народов. В этом смысле преимущество американских матросов заключается в том, что они прекращают есть, как только чувствуют, что утолили голод. В процессе еды они потягивают воду или кофе. Впрочем, бачки с горячим кофе расставлены на американских кораблях чуть ли не на каждом шагу — пей не хочу. Слава Богу, военно-морскому командованию Соединенных Штатов не пришло в голову разливать матросам спиртные напитки, иначе... Ну а ежели такая шальная мысль все же была, то военачальники вовремя от нее отказались — и, право слово, поступили мудро. Так что алкоголь на американских военных кораблях, заметим, не в чести, и это распространяется как на рядовых членов экипажа, так и на офицеров. Наряду с бесплатным кофе, каждый из них волен купить в столовой любой другой безалкогольный напиток — например, разных сортов содовую или лимонад, а кто пожелает — мороженое. Единственно — ни грамма спиртного. Помимо того, в киосках, при тех же столовых моряки могут приобрести кое-что из обмундирования, предметов туалета, подарки родным, близким и любимым девушкам, сигареты, комплекты настольных игр, радиоприемники — в общем, все, что только может пожелать моряк, у которого в кармане водятся денежки. Мне доводилось слышать, будто одно время там можно было купить — правда, из-под полы — даже японские флаги, якобы добытые в боях за освобождение тихоокеанских островов, и прочие искусно подделанные военные трофеи. Впрочем, командиры кораблей довольно скоро пресекли такого рода торговлю. Ну а самым ходовым товаром в военные годы, известное дело, были портативные радиоприемники. Радио было неотъемлемой частью жизни на корабле: оно стало своего рода дозволенным и даже рекомендованным способом отдохновения от повседневных забот и, если можно так выразиться, тяжкого бремени неизвестности. Моряки знай себе покручивали ручки настройки, стараясь поймать ту или иную любимую волну; многие настраивались на Токийское радио, вешавшее также на английском языке. Правда, перед тем как включить приемник, надо было удостовериться, петли где поблизости создающего помехи источника магнитного поля, — и тут моряки целиком полагались на корабельных специалистов, благо на борту существовала целая радиослужба. Кроме того, экипаж авианосца имел возможность смотреть кино — его крутили несколько раз в неделю на ангарной палубе (она располагалась под полетной палубой). Вот когда была потеха! Моряки подсмеивались над патриотическими фильмами (нелюбовью к так называемому художественно-патриотическому кино, впрочем, отличались матросы и солдаты почти всех стран мира, невзирая на тщетные старания правительства внедрять его чуть ли не повсеместно), отдавая безусловное предпочтение кинокомедиям. Наибольшим же успехом пользовались документальные киноленты, снимавшиеся на различных кораблях и в самой что ни на есть настоящей боевой обстановке: моряки нередко узнавали на экране своих друзей и товарищей, а случалось — и самих себя. Такие фильмы любили смотреть особенно те, чьи места по боевому расписанию находились в чреве авианосца, откуда нельзя было увидеть то, что творится на открытых палубах и в море. Не самое последнее место в жизни моряков занимала и религия. Среди американцев атеисты вообще редкость, а среди моряков и подавно. Так что на богослужениях, проходивших в специальном помещении, обычно присутствовали все свободные от вахт и нарядов члены экипажа — и католики, и протестанты. Многие не считали для себя зазорным исповедоваться — особенно перед боем.
На зрителей «Воителя», ко всему прочему, произвела неизгладимое впечатление и вольность в выборе обмундирования. Так, глядя на всех этих бравых парней, одетых кто во что горазд, только не в униформу, узнать в них военных моряков можно было едва ли. Герои фильма предпочитали рядиться в броскую спортивную форму, дабы выглядеть на экране, как говорится, на все сто. И, надо признаться, им это удалось на славу. Но что бы там ни было, на борту настоящего, а не «бутафорского» авианосца, когда он выходил в море, члены экипажа и правда одевались в униформу разного цвета — в зависимости от специальности. Таким образом было легко определить, кто есть кто. К тому же обмундирование отличалось отменным качеством, было удобно и вполне соответствовало роду занятий и сезону. Потом, оно состояло из стольких элементов, что во французском языке попросту не хватит слов, чтобы дать каждому из них свое название. Матросы обыкновенно носили комбинезоны — либо синие, либо цвета хаки, фуфайки и просторные бушлаты — по их цвету можно было определить специальность матроса. Впрочем, впереди у нас еще будет возможность разобраться в богатой палитре американского военно-морского обмундирования — когда мы с вами поднимемся на полетную палубу авианосца. Морские пехотинцы носили форму только одного цвета — хаки, офицеры — брюки и рубашки того же цвета. К завтраку они повязывали черные галстуки, а к обеду старались являться во всем белом. В дневное время большинство матросов и офицеров ходили в шортах, а в свободные от вахты часы всем членам экипажа дозволялось появляться на открытых палубах в так называемых пляжных костюмах, а проще говоря — в одних лишь шортах. Больше того: всем, кто работал во внутренних отсеках корабля, в свободное время даже настоятельно рекомендовали почаше выходить на свет божий. Единственное, от чего их предостерегали, так это от продолжительного пребывания под палящим солнцем — во избежание ожогов и солнечного удара. Тем более что в уставе корабельной службы было черным по белому написано: «Преступником следует считать всякого члена экипажа, который по собственной халатности оказался неспособным к несению повседневной службы и ведению боевых действий».
Наконец, зрителей фильма не оставила равнодушной дисциплина, царящая на борту авианосца, — точнее говоря, характер взаимоотношений между офицерами и подчиненными. С точки зрения любого европейца, военной дисциплины, как таковой, там не наблюдалось вовсе. Было такое впечатление, будто действие фильма происходит не на боевом корабле, а на каком-нибудь заводе или, того хлеще — стадионе, где спортсмены и тренеры суетятся и гомонят, точно перед выступлением на ответственных соревнованиях. В общем, все то же самое: чтобы освоиться во взаимоотношениях между членами экипажа американского авианосца, необходимо какое-то время прослужить на его борту. Но в одном можно быть уверенным безусловно: отношения между уорент-офицерами, старшинами и матросами были далеки от того, что принято называть «муштрой», введенной еще Фридрихом II [10] и сохранившейся в вооруженных силах иных европейских стран и в наши дни. Бесспорно, однако, и то, что за серьезные провинности в американском флоте всегда наказывали весьма сурово; кроме всего прочего, в определенных обстоятельствах — во время учений, смотров, парадов и других официальных церемоний — субординация между старшими и низшими по званию соблюдалась исключительно четко и строго. Зато в повседневной жизни, в смысле — во время обычной службы, эти отношения и впрямь выглядели скорее спортивными, нежели военными, — ни малейшей строгости. Таким образом, демократизм можно считать основополагающим принципом в военно-морском флоте Соединенных Штатов. И ярче всего, на мой взгляд, этот принцип проявляется в том, что американские офицеры и матросы, образно выражаясь, едят из одного котелка. «Рацион питания у офицеров должен соответствовать рациону питания матросов. В случае крайней необходимости он понижается одинаково как у матросов, так и у офицеров» — это положение военно-морского устава соблюдалось неукоснительно. Хотя человеку невоенному оно может показаться несущественным, на самом деле это далеко не так: на практике подобный принцип распределения довольствия оказывается самым что ни на есть существенным. Матрос, знающий, что адмирал или командир корабля получает ту же пищу, какую выдают и ему, относится к своим обязанностям и переносит тяготы службы совсем не так, как тот же матрос, который знает, что в отличие от него офицерский стол ломится от обилия и разнообразия яств. Я позволил себе остановиться на этом подробно отнюдь не в целях пресловутой пропаганды или оттого, что восхищаюсь американскими порядками, а только ради того, чтобы констатировать факт, говорящий сам за себя.
