— Это одна женщина из моей группы, — спокойно отреагировала Мэгги.

— Передай ей от моего имени, что с такими «друзьями», как она, тебе не избавиться от врагов.

— Она одинокая скромная…

— …Идиотка. И ты тоже, если проболталась, кто ты на самом деле.

Мэгги не смогла сдержаться:

— Я ничего не рассказывала ей, черт побери! Просто Шарлет такой человек, который постоянно сует нос в чужие дела. Никто уже не удивляется.

— Мне показалось, что ты сказала, будто она одинокая и скромная. — Уголки рта Арчи скривились в усмешке.

— Я не обязана оправдываться перед тобой или кем-то еще, — отрезала Мэгги.

Ее слова, прозвучали так, словно она оборонялась. Можно было бы упрекнуть этого человека, что его не было рядом, когда ей одной пришлось бороться с трудностями, и что он не имеет права спрашивать с нее. Но, скажи Мэгги так, получилось бы, будто она ищет сочувствия, а от Арчи Брауна ей нужно совсем другое.

— Я следовала всем правилам, — холодно продолжала Мэгги. — Шагу не делала без разрешения тех, кто работал со мной по Программе. За три года никто ничего не узнал обо мне и не догадался о моем прошлом. До этого дня, — добавила она с горечью.

— Это был только вопрос времени после того, как по телевизору показали твою фотографию.

Мэгги вопрошающе вскинула голову, а Арчи продолжал:

— Черт возьми, пусть ты перекрасила волосы и изменила фамилию, но посмотри правде в глаза: возможно, надев маску в День всех Святых, ты могла бы выиграть двести долларов, прежде чем кто-нибудь из твоих знакомых узнал тебя, — сказал Браун сухо, — но даже в этом я сомневаюсь. Став брюнеткой и подстригшись, ты не слишком сильно изменилась.

— Я надеялась, что изменилась…

Арчи не ответил, и Мэгги взглянула ему в лицо, тут же пожалев об этом. Хотя появление этого человека на пороге ее дома связано с освобождением Джека Уоттера, мысли агента ФБР сейчас явно не о замышляющем новое преступление негодяе. Это видно по его глазам. Арчи отвел взгляд, устремив его через окно на каменную стену, окружавшую дом и сад. Мэгги заметила красные пятна, которые окрасили его щеки и шею…

— Всего три года прошло, а кажется, что все было так давно, — тихо произнесла она.

— Интересно, Уоттер испытывает те же чувства? — встретил ее взгляд Браун.

Ей показалось, будто он ударил ее.

— Давай прекратим наш разговор, Мэгги. Иди и собери необходимые вещи.

— Нет.

Арчи вздохнул.

— Послушай… Я не желаю спорить. Хочу только, чтобы ты оказалась в безопасности. Хорошо?

— Нет.

— Я знаю, что допустил ошибку, — обронил он, думая о чем-то своем.

Она хотела спросить, что он имеет в виду, но испугалась ответа. Мэгги ощутила странную, почти забытую тянущую боль под сердцем, которая, казалось, утихла навсегда. Выражение лица Арчи было каким-то отсутствующим, скорее грустным, чем сердитым.

Мэгги села и положила горячие ладони на прохладный дубовый стол. Гость тоже сел — осторожно, будто у него до сих пор болела спина. Три года назад, помнится, он восстанавливался после пулевого ранения. Это было другое время, другая, прошлая, жизнь. Мэгги неожиданно захотелось что-то сделать, чтобы уменьшить его боль. Было ли это желание отзвуком прежних чувств? Или оно возникло из-за того, что Браун был одним из немногих людей на земле, который знал ее прошлую жизнь и настоящее имя?

— Скажи, почему ты не хочешь перебраться в безопасное место? — спросил он.

— Ты видел мой дом. Здесь для меня безопаснее, чем где-либо. Если Джек захочет меня найти, то я бы предпочла иметь с ним дело на своей территории.

— Чушь! Ты не можешь иметь дело с Уоттером.

— Я устала убегать, — честно призналась Мэгги.

— Устала убегать или устала жить? — спросил Арчи резко и увидел, как женщина вздрогнула.

Он совсем не хотел ее обидеть. Ну а как ему следует поступить? Дать надлежащие инструкции и откланяться? Он не был силен в умении убеждать, ведь он больше человек действия, чем слов. Тем не менее три года назад все же сумел заставить Мэгги понять, что она никогда не будет в безопасности там, где ее бывший муж пытался избавиться от уз Гименея с помощью наемного убийцы.

— Мэгги, послушай, — начал Арчи, стараясь интонацией выразить свою симпатию и заставить выслушать его, но все же его голос прозвучал резко и холодно. Ему хотелось бы сказать этой женщине о многом, и это многое ничего общего не имело с Джеком Уоттером или событиями, которые произошли три года назад, кроме, пожалуй, одного эпизода.

— Бесполезно уговаривать меня уйти, — возразила Мэгги мягко.

И от ее богатого контральто по спине Брауна снова побежали мурашки. Так было и тремя годами раньше. Ее голос словно играл сонату на его позвоночнике, укрепляя решение противостоять желанию заключить Мэгги в объятия и послать к черту последствия. Однажды он уже сделал ошибку и не хотел бы повторить ее. А, судя по выражению ее лица, она не позволила бы ему это.

— Спасибо, что предупредил меня о Джеке. Нужно позаботиться о мерах безопасности в собственном доме.

Арчи не нашел ее слова забавными, скорее горькими и вымученными. Обиженная одним человеком, Мэгги не чувствовала доверия к другим, готовым помочь ей. Ее слова устанавливали границу между ними.

— Мэгги… Нам надо поговорить.

— Теперь не о чем разговаривать. Я знаю, Шар-лет допустила ошибку, позвонив на телевидение.

Мэгги подняла руку, будто Браун собирался прервать ее речь. Ему казалось, что он имеет дело с темноволосым двойником женщины, которая не понимает, что ей грозит, и воспринимает все слишком легкомысленно.

— Но что сделано, то сделано, — продолжала она. — И, кстати сказать, я рада, что Шарлет так поступила.

— Что?! Ты соображаешь, что говоришь?

Мэгги кивнула, волосы, стянутые на макушке «в хвост», упали ей на плечо. Интересно, подумал Арчи, они такие же шелковистые на ощупь, как кажутся?

— Может быть, я наконец выпутаюсь из всей этой лжи. — Мэгги вызывающе встретила взгляд собеседника. — А ты представляешь, как трудно поставить свою жизнь под контроль, когда твое существование сплошь пропитано обманом?

Он покачал головой, но ничего не ответил.

— Ты знаешь, чем я зарабатываю на хлеб? Я учу женщин, как отстаивать свое достоинство, как постоять за себя, как за милю учуять ложь. И в это же время сама лгу им и даже начинаю верить своей лжи.

— И ты винишь за это меня? — спокойно спросил Арчи.

— Частично.

— Потому что я включил тебя в Программу?

— Потому что ты не убил Джека Уоттера, когда имел возможность сделать это.

Если бы она двинула Брауна ногой в живот, тот, наверное, был бы меньше удивлен. Он предполагал разные варианты разговора с Мэгги, но такого оборота не предвидел. Взглянув на лежащий на столике пистолет, Арчи спросил:

— И когда, по-твоему, я имел такую возможность?

— Когда Джек передавал деньги.

— Он был безоружен.

— Но он нанял человека убить меня.

— И сел за это в тюрьму.

— На три года. Большое дело!

— Но ему не удалось…

— Нет? Ты называешь это удачей, Арчи? Бежать ночью из собственного дома, переехать в город, где тебя не знает ни одна живая душа, жить под чужим именем, лишиться прошлого, остаться без друзей? Я называю это потрясающим успехом.

Арчи попытался сдержать гнев. Он спас жизнь этой женщине, а она прокляла все то хорошее, что он для нее сделал.

— Можешь называть это как угодно, — буркнул он. — Но я все еще вижу перед собой живую Мэгги. И не имеет значения, что у тебя темные волосы, не имеет значения, какой сердитой ты стала. У тебя есть язык, чтобы спорить со мной и высказывать все, что ты думаешь. И я не считаю это выпадом.

Глядя на свою подопечную, Браун находил ее такой же прекрасной, как и раньше. Черные волосы, туго стянутые в «конский хвост», делали Мэгги похожей на подростка, большие голубые глаза навевали мечты о воскресном утре в постели, о теплом очаге зимой. Ее фигура была превосходна, хотя Мэгги выглядела более худой, чем прежде, ее длинные ноги, плотно облегаемые брючками, были все такими же стройными. И все же она стала другой. Совершенно другой.