Узнав об этом, капитан I ранга Китицин срочно связался с русским послом в Лондоне через военно-морского агента в Японии контр-адмирала Б.П. Дудорова и получил разрешение первому нанести заговорщикам упреждающий удар при поддержке английских боевых кораблей, стоявших на якоре в бухте Гонконга.

Утром 25 января 1918 года корабли учебного отряда блокировали английские крейсера. На «Орел» прибыл русский консул В. Эйтинген. Посты у арсенала, складов и ружейных пирамид заняли 40 вооруженных гардемаринов. Команду построили на верхней палубе, и консул зачитал бумагу, по которой все революционные нововведения отменялись. Не желавшим подчиняться решению предложили вернуться во Владивосток на английском вспомогательном крейсере. Матросы бросились к хранилищу оружия, но их встретил вооруженный караул из гардемаринов и офицеров. Председатель судового комитета вынужден был сдать командиру «Орла» ключи от артпогребов и складских помещений с оружием.

К вечеру того же дня на трех кораблях Учебного отряда из личного состава нижних чинов остался только один матрос. Вместе с матросами, списанными с кораблей Учебного отряда, в Россию возвратился и «черный» гардемарин Иван Кожанов. Подозрения командира вспомогательного крейсера «Орел» о его неблагонадежности и причастности к работе большевистской организации на корабле оказались не напрасными. Гардемарин с 1917 года являлся активным членом РСДРП.

Головокружительна и трагична морская карьера этого человека. Ровно через год после неудачного военного переворота на крейсере «Орел» 22-летнего Ивана Кузьмича Кожанова назначили начальником военно-морских отрядов Волжско-Каспийской флотилии. Его усилиями и талантом, по существу, сформировали тогда первое в нашей истории регулярное соединение морской пехоты. Через 2 года, после разгрома Врангеля, в феврале 1921 года, 24-летнего моряка Реввоенсовет назначил командующим морскими силами Балтийского моря. И наконец, в 1938 году по ложному доносу арестован командующий Черноморским флотом, член Военного совета РККФ, флагман II ранга Иван Кузьмич Кожанов, ему предъявили стандартное для того времени обвинение в измене Родине и «в преступной связи» с одним из руководителей «военного заговора» – Тухачевским. 28 августа 1938 года его расстреляли. Позже в беседе с адмиралом Кузнецовым маршал Ворошилов спросил, знает ли он Кожанова, и, получив утвердительный ответ, довольно определенно сказал: «Я не думаю, чтобы он был врагом народа».

В том же роковом и тревожном 1918 году после удачно проведенной контроперации бунта нижних чинов на кораблях Учебного отряда и списания революционных моряков во Владивосток крейсер «Орел» и оба миноносца остались без матросов. Капитан I ранга Китицин распределил всех гардемаринов по основным корабельным службам и боевым частям – от сигнальщиков и комендоров до трюмных и кочегаров включительно.

Позже, в ноябре 1918 года, распоряжением прибывшего в Сибирь адмирала А.В. Колчака во Владивосток направили всех гардемаринов Морского корпуса, Морского инженерного училища и Отдельных гардемаринских классов. В городе, в помещении Шефнеровских казарм, в расположении школы морских специалистов, открыли Морское училище, его начальником назначили капитана I ранга М.А. Китицина.

В январе 1919 года директор Владивостокского Морского училища в своей докладной записке на имя адмирала Колчака писал, что «самая большая ценность нынешнего выпуска (бывшей 3–й роты Петроградского Морского училища), что он сохранит историческую непрерывность отечественного морского воспитания офицеров… Если влияние старшего выпуска распространится на новый, то это обеспечит ему традиционную преемственность…»

Распоряжением адмирала Колчака во Владивостоке сформировали специальный учебный отряд кораблей Морского училища. В его состав входили канонерская лодка «Манджур» (брейд-вымпел начальника Учебного отряда капитана I ранга Китицина), миноносец «Смелый», посыльное судно «Якут» и два ледокола – «Улисс» и «Диомид». В декабре того же года во Владивосток вернулись из-за границы миноносцы «Бойкий» и «Грозный», а также вспомогательный крейсер «Орел», которые сразу же были включены в состав судов Учебного отряда Морского училища Владивостока. На них летом проводились регулярные практические занятия и учебные плавания гардемаринов.

Однако к середине января 1920 года революционная обстановка в городе значительно осложнилась. Ввиду создавшегося критического положения командование приняло оперативное решение – эвакуировать весь личный состав и воспитанников Морского училища из Владивостока на кораблях Учебного отряда. Командующий морскими силами контр-адмирал М.А. Беренс приказал начальнику учебного заведения капитану I ранга Китицину сформировать также отряд судов особого назначения из всех способных двигаться кораблей Сибирской флотилии.

Но таковых к этому времени оказалось немного. «Магнит» стоял на рейде с разобранной машиной, на «Улиссе» вдруг «неожиданно» взорвался цилиндр высокого давления, а на «Свири» все цистерны с пресной водой буквально перед выходом кто-то просверлил во многих местах. М.А. Китицину удалось взять под личный контроль и сохранить в неприкосновенности лишь три судна: вспомогательный крейсер «Орел», посыльное судно «Якут» и ледокол «Богатырь». На исправных кораблях организовали круглосуточную вооруженную охрану из гардемаринов и офицеров. Решили эвакуировать личный состав Владивостокского Морского училища на этих судах. Офицеры и гардемарины погрузились на корабли. Дополнительно на уходивших из города судах Учебного отряда разместили также около 500 морских офицеров Сибирской флотилии и членов их семей.

Выход кораблей в море, однако, все время откладывался. Контр-адмирал Беренс медлил с отдачей приказа об отходе. Обстановка была довольно сложной. Отсутствовала какая-либо согласованность в действиях между сухопутным и морским командованием. На рейде на виду у города стояла довольно внушительная эскадра кораблей союзников, по непонятным для всех причинам ведших двойную игру. Союзники противились уходу отряда гардемаринов из Владивостока. Американцы высказывались по этому поводу без дипломатических церемоний, заявляя, что откроют орудийный огонь, если русские суда станут уходить. Только смелое личное вмешательство в спор союзников японского флагмана вице-адмирала Кавахары, позволило, наконец, адмиралу Беренсу решиться на эвакуацию воспитанников Морского училища из города – Владивосток практически находился под контролем большевистски настроенных матросов, солдат и рабочих.

В ночь с 30 на 31 января 1920 года контр-адмирал Беренс наконец-то прибыл на крейсер «Орел» и отдал приказ: «Сняться с якоря!» В 5 часов утра ледокол «Байкал», ломая прибрежный лед, начал медленно выводить корабли Учебного отряда из бухты Золотой Рог. В этот момент американский крейсер «Бруклин» вместо традиционного прощального салюта с кораблями своих союзников вдруг демонстративно навел на них свои прожектора и орудия главного калибра, потребовав застопорить ход. Выручили японцы. На броненосце «Миказа» сыграли боевую тревогу и, в свою очередь, навели мощные орудия на «Бруклин». Отряд судов Морского корпуса, увеличив ход, прошел мимо противодействовавших в этом конфликте кораблей союзников. Однако, выйдя на чистую воду, команды кораблей теперь опасались обстрела мятежной артиллерийской батареи Русского острова. Но при проходе отряда пушки крепости безмолвствовали.

Ледокол «Байкал», пожелав судам счастливого плавания, вернулся во Владивосток. Гардемарины разошлись по корабельным постам и службам. Они поочередно несли судовые вахты. На уходивших кораблях имелся запас свежей провизии, довольно много консервов и приличное количество пресной питьевой воды и угля. Начальнику Морского училища М.А. Китицину удалось обменять денежный запас учебного заведения на валюту, к ней прибавилась сумма в 10 000 иен – личный подарок японских морских офицеров с броненосца «Миказа».