«Политически сгноить», «дикая ненормальная сумасшедшая страна», «нация рабов», «ядерная бомба или снайпер», «изолирована от мира», «нелюди»…

Культурные высокоморальные люди, не правда ли? И наверняка все посмотрели уже фильм Вайды, в котором, как уверяют российские рецензенты, нет ни грамма русофобии и выведен даже один русский офицер в качестве положительного героя. Какая уж тут русофобия?

Обратите внимание, что речь уже не идет о Советах, а именно о «кацапах-русских». Это очень важно для избавления нас с вами от иллюзий, что ненависть Запада к стране объяснялась, как нас уверяют отечественные либералы, неприятием советской власти, Сталина, КГБ, КПСС…

Теперь понятно, зачем актуализируются и расчесываются до крови реальные и мнимые конфликты и споры? Ведь современные русские не причинили никакого зла этому поколению поляков. Да разве в современной политике это имеет значение? Разве современные сербы угрожали как-либо интересам США и стран НАТО, уничтожавших Сербию?

Учимся ли мы у истории? Трудно не согласиться с мыслью Элеоноры Рузвельт, которая вынесена в эпиграф статьи. Особенно когда видишь трогательную надежду польской интернет-публики на британских покровителей.

«Надежды юношей питают…»

Точно так же, вероятно, в 1939–1940 годах их деды надеялись на Англию и на Францию. Тем более горьким было разочарование.

В мемуарах польского офицера, пробиравшегося после оккупации Польши по Франции в Англию, немало интересных деталей о том, как воспринимали в 1940 году французы своих польских «союзников».

«При нашем появлении трое мужчин, находившихся в магазине, подняли руки. Один тут же ответил:

— Jawohl.

— На улице стоит ваш грузовик?

— Jawohl.

— Мы можем его взять?

— Jawohl.

— Но в нем корзины, вы можете их выгрузить?

— Jawohl.

Мужчины тут же вышли на улицу и стали поспешно разгружать грузовик.

Я обратил внимание, что один из них пристально изучает нас. Неожиданно он бросил корзины на землю и закричал:

— Это не Bouches! Это Polonaise?

Теперь и остальные поставили корзины и с удивлением уставились на нас. Они обрушили на нас страшный поток ругательств. Тут же откуда ни возьмись появились еще французы и тоже стали всячески оскорблять нас… Я… увидел, что один из французов достал нож и собирается проткнуть шины. Сташек выстрелил в воздух. Все разбежались».

Далее мемуарист заходит в магазин:

«— Etes-vous Polonaise?

— Да.

— Вы хоть понимаете, что навлекли на нас? Мы ведем войну за ваш Данциг и „польский коридор“. И к чему это привело? Les Bouches в Париже! Никогда не надо воевать за другие народы».

Русофобия автора процитированных мемуаров хотя бы понятна. «Я был воспитан в понимании, что немцы и русские мои враги, а моя священная обязанность как поляка — не щадить ни тех ни других», — честно пишет польский офицер Стефан Газел. Но вот на чем основана русофобия части современного поколения поляков? Думается, именно формирование «исторической памяти», заточенной под актуальные задачи сегодняшней польской элиты, как она их понимает, играет далеко не последнюю скрипку в формировании отношения к России и русским.

Нет, не снимут французские киношники такого фильма, да и не получить ему Оскара вовек! Как не снимут немецкие режиссеры «Дрезден», а японские «Хиросиму», а чешские «Мюнхен». Ибо «историческая правда» нужна сегодня далеко не всякая, а лишь строго дозированная и верно ориентированная. Это только в России модно снимать наполовину самооплевательские ленты вроде «Сволочей» или «9-й роты», не имеющие к реальной истории никакого отношения, способные вдохновить разве что дезертиров.

«Историческая правда» в качестве сырья для сегодняшней пропагандистской лжи. Вот правда из интернетного «Живого Журнала», например, не нужная ни Вайде, ни белорусским демократам: «Двоюродный прадед с семьей жил на хуторе в белорусском Понеманье. Хутор был довольно глухой. Настолько глухой, что о том, что сменилась власть, пришла Красная Армия в 1939 году, прадед узнал только к Рождеству, когда случилось ему попасть в Лиду за покупками, которые он пытался сделать на польские злотые. Все взаимоотношения с новой властью свелись к тому, что старшего сына призвали в армию. Впрочем, он сам этого хотел. Ну, очень глухим был хутор. О приходе немцев узнали быстрее, потому как вблизи хутора шли бои. Оккупацию пережили относительно благополучно. В 1944 году Красная Армия вернулась. Уже в сентябре младшая из троих дочерей была отправлена в райцентр в школу. В ноябре хутор был сожжен, скот угнан, все жители (около 20 человек) убиты. Фронт был уже не близко, но расследованием занимались смершевцы. Хутор был уничтожен и ограблен одичавшим отрядом Армии Крайовой, состоявшим из кадровых польских офицеров. Помимо таких „подвигов“ за ними числились еще и диверсии в тылу армии, которая примерно в это время вела бои в Западной Польше.

По слухам, когда отряд был блокирован, выживших в бою смершевцы расстреливали. Из уважения к благородному происхождению и офицерским званиям… Несмотря на то что полагалось вешать. Выжившая дочь моего прадеда уже много лет живет в Питере. Очень бодрая старушка.

Недавно польский премьер Ярослав Качиньский, поддержанный братом — президентом Лехом, предложил учитывать военные потери Польши при выработке системы голосования в ЕС, поскольку, по его мнению, если бы не война, население Польши составляло бы не 38, а 66 миллионов. Это привело участников саммита ЕС в Брюсселе в состояние ступора. Премьер-министр Люксембурга Жан-Клод Юнкер выразил мнение многих западноевропейцев, заметив по этому поводу: „Пора жить настоящим. Когда все время смотришь в зеркало заднего вида, это в конечном счете ничего хорошего не принесет“».

Польско-российские отношения больше всего отягощает история, считают 56 процентов опрошенных в исследовании, проведенном польским пиарагентством Polonia. 52 % поляков считают, что Россия должна разобраться с вопросами прошлого, особенно с темой Катыни, иначе хороших отношений с Польшей у нее не будет. 69 % из них убеждены, что нужно простить россиянам Катынь. В этом вопросе согласны и молодые, и люди старшего поколения, разница между их ответами очень невелика.

Святейший синод Элладской православной церкви, многие общественные организации страны резко выступили против учебников по новой истории, введенных с этого учебного года в греческих гимназиях. Авторы учебника, по мнению экспертов, переборщили с толерантностью, аккуратно обойдя все вопросы отношений Греции с ее соседями. По сравнению со старыми учебниками, из нового исчез раздел о греческих новомучениках, убитых турками за веру, раздел о роли Церкви в национально-освободительном движении, в формировании новогреческой нации, почти ничего не говорится об антитурецких восстаниях греков, не упомянут геноцид греков и армян во время Первой мировой войны. Вскользь в учебнике говорится и о сопротивлении греков сперва фашистской Италии, а потом нацистской Германии во Второй мировой войне.

Так какую «историческую правду» мы должны преподавать детям?

«Везде, куда ступала нога англо-американских войск, их встречали как освободителей, и везде они обращались с местным населением уважительно и пристойно (чего нельзя, конечно, сказать о наших советских союзниках)», — пишет в газете «Лос-Анджелес Таймс» американский преподаватель истории Университета имени Вандербильта Майкл Бесс, автор книги «Каленое железо выбора: моральные аспекты Второй мировой войны».

В массовом сознании создается контрастный образ насквозь пропитанных этикой гуманизма западных армий, которые только тем и занимались всю войну, что спасали «рядовых Райанов», и коварных, жестоких, не знающих жалости мародеров и насильников красноармейцев.

Да что там союзники. Даже сателлиты Германии, например Финляндия, якобы являли собой в войне образец рыцарства и благородства. Не раз на сайтах военной истории приходилось слышать, например, мысль о благородном поведении европейцев-финнов, участвовавших в походе Гитлера на СССР якобы «не на всю катушку». Они якобы вели свою, «особую войну». Тем более что командовал ими благородный царский генерал Карл Густав Маннергейм, а не сталинские комиссары.