Правда, никакими документами это «считалось, что…» не подтверждается. Более того, пропускная способность железных дорог к границе со стороны Германий как минимум вдвое превышает оную с нашей стороны, это было традиционной головной болью нашего Генштаба еще со времен Тухачевского, когда основным противником считалась Польша (естественно, тогда соотношение было несколько другим, но тоже далеко не в нашу пользу). Например, в ЗАПИСКЕ НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ В ЦК ВКП(б) И. В. СТАЛИНУ В. М. МОЛОТОВУ ОБ ОСНОВАХ СТРАТЕГИЧЕСКОГО РАЗВЕРТЫВАНИЯ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ СССР НА ЗАПАДЕ И НА ВОСТОКЕ НА 1940 И 1941 ГОДЫ, написанной летом 1940 года, указывался примерный срок развертывания германских армий на наших западных границах — 10–15-й день от начала сосредоточения. В этом же документе дается «расклад» и по отмобилизованию наших дивизий: к М-6 должны быть готовы 18 дивизий, к М-15 — до 46 дивизий, к М-25 — до 62 дивизий, остальные к М-0 (всего предполагалось развернуть на германской границе 108 дивизий и 7 бригад; в 1941 году состав и дислокация РККА, конечно, несколько изменились, однако общее представление о сравнительных темпах сосредоточения этот документ дает). Это значит, что при начале «гонки сосредоточений», когда секретность соблюдать уже не требуется (а это возможно в случае начала войны или объявления всеобщей мобилизации Советским Союзом, что в тех условиях однозначно означало скорую войну) и воинские перевозки осуществляются «в полную силу», темп сосредоточения вермахта будет вдвое выше, чем у Красной Армии. К этому еще надо прибавить время, необходимое нам на мобилизацию (в Германии мобилизация уже была проведена). Что получаем в результате? Если состав наших «главных сил», допустим, 100 дивизий, на отмобилизование и сосредоточение которых требуется две недели, то немцы за тот же срок подвезут к границе уже 200 дивизий. Но позвольте, во всем вермахте столько дивизий не было! Какими же силами немцы нанесли первый удар, если 200 дивизий им только ПРЕДСТОИТ сосредоточить? И главное, зачем? Ведь «фирменный почерк» Гитлера был совсем другой — тайно сосредоточить почти все наличные силы (даже оголив потенциально опасные границы) и нанести внезапный мощный удар. Для этого даже термин придумали — «блицкриг». И эта стратегия успешно работала до этого. Почему Гитлер должен был оказать любезность Советскому Союзу, отказавшись от столь успешной стратегии?

Подойдем с другой стороны. По нашим разведданным, к маю у наших границ немцы уже сосредоточили 120 дивизий. Очевидно, что все они будут участвовать в первом ударе (если он, конечно, состоится), а иначе зачем их там сосредотачивать, рискуя серьезными политическими осложнениями с СССР? Также очевидно, что процесс на этом не остановится и сосредоточение будет продолжаться, причем в том же мае наш Генштаб еще допускает возможность опередить противника в развертывании и нанести упреждающий удар. Иными словами, в Генштабе еще не считают, что нападение состоится со дня на день, то есть 120 немецких дивизий (по мнению нашего Генштаба) слишком мало для удара и еще есть время, чтобы подготовить свой упреждающий удар. Интересно, что в первом ударе «Барбароссы» приняли участие как раз примерно 120 немецких дивизий (всего было выделено 156, но часть из них составляли стратегические резервы, которые 22 июня еще не были подвезены к границе). То есть реальная сила удара была ничуть не выше ожидаемой еще в мае, поэтому выдвинутая маршалом Жуковым версия, ставшая официальной (или, наоборот, официальная версия, озвученная Жуковым), о том, что ждали удара малыми силами, «а они как ломанутся», не выдерживает критики.

После рассекречивания «планов прикрытия», когда лживость официальной версии стала очевидной, появился ее модифицированный вариант, весьма популярный у «антирезунистов». Суть его такова. Доблестная советская разведка должна была вовремя вскрыть сосредоточение противника, и правительство объявляет мобилизацию и вводит «планы прикрытия» еще ДО немецкого нападения, чтобы встретить его «во всеоружии». Действительно, ряд несуразиц «официальной версии» здесь уже отсутствует. В частности, теперь понятно, почему разведке поставлены задачи вскрывать сосредоточение и развертывание противника, а авиации ему препятствовать (если бы немцы уже нанесли удар, и войсковая разведка, и авиация «работали» бы по ударным группировкам противника, а не по подходящим резервам где-то в его тылу). Также становится понятным, почему нельзя переходить или перелетать границу без приказа «свыше» — ведь формально войны пока еще нет. Поскольку точный срок «вскрытия» неизвестен и в фантазиях авторов этой версии он может быть сколь угодно долгим, теоретически возможна ситуация, когда к моменту нападения противника эти пресловутые две недели уже пройдут и РККА полностью отмобилизуется.

Однако надо понимать, что объявление мобилизации еще до гипотетического немецкого нападения сделает войну практически неизбежной. Это серьезное политическое решение, и основание для него тоже должно быть серьезное. Иными словами, вражеских войск на границе должно быть действительно много. Однако «много» — это сколько «в граммах»? Критерии могут быть разными, вот наиболее очевидные из них:

1) больше, чем у нас;

2) больше, чем необходимо для обороны.

Второй критерий можно сразу отбросить — при такой длинной границе (примерно 2000 км от Балтийского до Черного моря, из них примерно половина — советско-германская граница, а другая половина — граница с Венгрией и Румынией, которые были союзниками Германии). Всего вермахта не хватило бы, чтобы обеспечить ее оборону с уставной плотностью 8–12 км на дивизию. А вот первый критерий требует пояснения.

Как известно, весной 1940 года граница с немецкой стороны была практически открыта — все силы немцы сосредоточили на Западном фронте. После разгрома союзников войска постепенно стали прибывать на восточную границу, поскольку Западный фронт как таковой перестал существовать. В то же время в 1940 году советские войска с границы никуда не уводились, наоборот, для «освободительных походов» перебрасывались дополнительные войска из внутренних округов. В результате к началу 1941 года сложилась ситуация, когда советских войск у границы было в несколько раз больше, чем немецких. Теперь представим, что немцы начали переброску войск на советско-германскую границу и наша разведка это вскрыла. Как это расценивать? На наши претензии Гитлер ответит — мол, советских войск у границы вон сколько, мы опасаемся за свою безопасность и считаем, что должен быть паритет — количество немецких дивизий у границы должно соответствовать количеству советских. Это справедливое требование, не так ли, герр Сталин? А ведь действительно, на таком же принципе строилась вся наша дипломатия во время «холодной войны». Принцип паритета как таковой, безусловно, справедлив, и нельзя запретить Германии перебрасывать войска к границе, пока их количество не сравняется с советскими. А что будет, когда сравняется? А тогда уже «поздно пить боржоми». Как было сказано выше, «гонку сосредоточений» мы однозначно проигрываем по объективным причинам (из-за слабости железнодорожной сети, больших расстояний и необходимости тратить время на мобилизацию), поэтому даже если наша разведка вскроет дальнейшее сосредоточение и будет объявлена мобилизация, немцы все равно развернутся первыми и ударят примерно с тем же результатом, как и в «текущей реальности». Поэтому такой план тоже заведомо неработоспособен, и, по сути, эта версия мало отличается от первой, «официальной».

Третья версия была озвучена Виктором Суворовым. Согласно этой версии, основные задачи мобилизации выносятся в предвоенный период, в «День М» мобилизация из тайной становится открытой, одновременно наносится наш удар заранее отмобилизованными «армиями прикрытия» и авиацией с целью срыва развертывания противника и захвата выгодных рубежей. Давайте сразу вынесем за скобки вопрос о том, является ли такой удар в реалиях 1941 года упреждающим или это акт агрессии — юридически правильного ответа на этот вопрос не существует, поскольку на тот момент не было ни четкого определения агрессии, ни четкого определения упреждающего удара. С военной точки зрения принципиальной разницы нет, а политические оценки всегда имеют конъюнктурный характер. Строго говоря, даже в «классической» агрессии против Гитлера не было бы ничего плохого, поскольку он уже поставил себя вне закона и на роль «невинной жертвы» никак не подходил.