Помнишь прошлогоднюю мантру – команда Гайдара «спасает Россию от голода и гражданской войны»? Забавно, что голод и война при Гайдаре как раз начались.

Гайдар разыграл сталинский дебют. Любимую игру Сталина в Губителя-Вызволителя, разнесенную по персонам мышиного калибра.

Советская система. Действие в логике предкатастрофы. Люди Холодной войны «продолжают жить убийством», это стирает в них личность. То, что из Холодной войны можно выйти людьми, иллюзия. Драма разведчиков, Григулевич. Новое русское странствие будет страшным ♦ Гайдар и сталинское превращение власти в собственность ♦ Советская агония 70-х, «кадры упрощателей». Непревращаемость вела к катастрофе. Меняясь и защищаясь от перемен, перестройка создала теневой промежуточный социум. Реформы идут в никуда, ловушка игнорирования «третьих состояний» ♦ Преодолеть промежуточный социум и «горбачевство Ельцина». Стабилизатор РФ – державность «доверчивой массы». Не тиранична ли эта масса? Идея насильственной безработицы. Нельзя разорять и одновременно оскорблять людей. Гайдар создал оскорбленную массу, та уйдет от Ельцина, но к кому?

Михаил Гефтер: Меня задевает одна мысль. Почему мы, люди советской страны, каждый из которых внес личный вклад в то, что послесталинский мир отошел от коллективного самоубийства, не превозмогли то, что Холодная война сделала с нами, и продолжаем вести свою личную Холодную войну? Почему? Мы действуем в логике предкатастрофы человечества. Стыдно признать, что люди, сформированные Холодной войной, и среди них неплохие, продолжают жить убийством. А убийство стирает в них личность. Вопрос заостряется, а ответ становится невозможен. Какой уважающий себя человек в этой свалке власти захочет ее брать? Только если он сам скрытый убийца.

Представляю, каково сейчас разведчикам, военным терять базы, зоны влияния – все, что они строили десятилетиями. Я тебе рассказывал про этого типа, Григулевича¹⁹? В науке был субъект еще тот. Глядя на него, доброго не скажешь – скользкий тип и пройдоха. Не догадаться, что когда-то был отчаянно смелый, выдающийся человек вроде Джеймса Бонда. Вхож был в покои римского папы, со Сталиным разрабатывал операции.

Я о том, что человек слаб. Иллюзия, будто из Холодной войны можно выйти людьми. Нельзя, это как СПИД. Дело не в том, что многих обесчестили и те деградировали. Дело в том, что великая идея человечества ушла к себе навсегда. Надо выучиться жить своим домом, через «не могу»! Иначе мы пустимся в русское странствие опять, и оно опять будет страшное.

До какой-то степени Гайдар прояснил мне природу власти при Сталине. То, что началось еще до войны, а после войны гигантски продвинулось, – превращение власти в собственность.

Глеб Павловский: О превращении власти в собственность тонко рассуждал Лен Карпинский²⁰.

Очень интересно, я ему как раз говорил обратить на это внимание. У него есть точки соприкосновения и с этим, как его, Виталием Найшулем²¹?

Найшуль и Кордонский²², административный рынок.

Да-да-да. На все стоит посмотреть под таким углом зрения.

Когда люди обходят тему корысти, возникает догадка, что им не помешал бы не только Маркс, но и Фрейд. В том, как Найшуль объяснял мне Гайдара, есть точные детали. Насчет психологической компенсаторики, дополнившей беспочвенность стратегии умопостигаемой ясностью. Похоже на двойные мысли по Достоевскому. Императив «преодоления совка» при проектировании условий, которые перекуют «гомо советикус» в «гомо экономикус», отворяет внутреннее подполье самому проектанту. Социальная корысть переходит в личную жуликоватость, одно подпитывает другое. Идеальное проектирование рыночного изобилия в условиях дефицита, поощряемое получением мелких подачек за какие-то лекции, выступления. Как вдруг советский подпольный человек догадался, что он теперь не подпольный, а передовой! Что ему не надо больше ничего в себе преодолевать и терзаться. Он сам себе реформатор и сам благоприобретатель реформы.

Он-то и есть найденное политическое искомое.

Искомое политическое насекомое.

…К 80-м советская система вошла в затяжную агонию. Потому что простых задач уже не было и надо было их изобретать. Спрос на кадры упрощателей в 70-е годы привел к тому, что те расплодились и забили поры системы. И я пришел к выводу, что система не превращаема в другую. Это первый мой тезис. Второй тезис – но ведь тогда неизбежна катастрофа непревращаемого, его обвал? Как было увязать оба тезиса? Этого я не знал. Вот негативная формулировка проблемы, к которой мы пришли, уже пережив катастрофу.

А что предлагали горбачевцы? Частные улучшения – но на это никто не хотел давать деньги. Система менялась, одновременно защищаясь от изменений. Затем гайдаровцы пытались ее одним ударом превратить в иное, то исторически сложившееся, что именуют капитализмом. То есть поставили задачу несусветную совершенно!

Это сальто-мортале они называли «вернуться на столбовую дорогу мировой цивилизации», если помнишь.

Да-да, на столбовую дорогу цивилизованных наций, глупцы! Здесь, впрочем, известное философское заблуждение – игнорирование третьих состояний. Скажем, историю начинают с кроманьонца. Но тот возник не путем линейной эволюции приматов, а путем искоренений и истреблений всего промежуточного. Где неандерталец, куда его дел, братец Каин? Кроманьонец не мог возникнуть по прямой линии ни из неандертальца, ни из мнимой «прогрессивной веточки».

Эллинский мир, возникнув из олигархии, к демократии тоже перешел не прямо, а через тирании, опиравшиеся на народ. Вообще, мировая история – это история третьих состояний и их вытеснения. У нас должен был возникнуть и в конечном счете возник теневой промежуточный социум.

И задача политика не в том, чтобы якобы окончательно похоронить сталинскую систему, не выйдет. Кто «реформирует посткоммунистическое общество», тот реформирует ничто. После 1987-го из СССР сконструировали нечто межеумочное. Теперь задача реформы, если бы была реформа, – преодолеть горбачевство как промежуточное состояние. И ельцинское горбачевство в первую очередь! Реформа может лишь заместить и превозмочь эту вот промежуточную систему, возникшую у нас на глазах. Описав ее и поняв.

Распад Союза – не просто разрыв экономических связей, а паралич системы, когда та уже как централизованная невосстановима. Радикально меняется первичный набор условий. Возник новый момент – суверенная Украина. И Россия должна возникнуть заново, как нечто не имевшее места никогда.

После наших долгих с ним разговоров Явлинский понял, что необходим этап создания предварительных условий. В рамках которых далее можно провести реформу. Это надо теперь перевести в политическую конкретику.

Тут игра со словом «реформа». Создание условий, благоприятных для действия, и есть то, что следует иметь в виду под реформой. Что значит «начать реформу» после этого? После этого надо просто начинать жить. И спорить о сценариях будущего развития. Сейчас такой спор действительно не имеет ценности, не влияет ни на что.

Эти предварительные условия должны представлять собой нечто политически целостное, взаимоувязанное, разумно объясненное. Такие вещи, как проект Конституции²³

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».