— Пять минут, не больше.

К счастью, Филипп согласился. Она не знала, почему он сдался, да это и не важно. Важно, что он согласился.

Когда они вошли в детскую, Аннабел уже сидела на диванчике у окна. Увидев их, она нахмурилась.

Маргарет решила, что не стоит обращать на это внимание. Она подозревала, что хмурый вид — обычная реакция Аннабел на любого, словно ей было нужно отвергнуть человека из боязни, что он может отвергнуть ее.

— Добрый вечер, Аннабел. Я пришла показать вам свое платье. — И Маргарет подняла руки и повернулась.

— На нем нет никаких оборок, а вот у бабушки есть, — сказала Аннабел, а потом добавила: — Я практиковалась в шахматы.

— Каким образом? — спросила Маргарет. Аннабел скорчила гримаску.

— Бабушка говорит, что это неподходящая игра для леди, вот мне и пришлось играть с самой собой, а когда знаешь, что ты сейчас сделаешь, выиграть трудно. Вы поиграете со мной?

— Мы сейчас уходим. — Поспешный запрет, наложенный Филиппом, вызвал у Маргарет раздражение. Бесценный законопроект может и подождать десять минут. — Но у нас есть время, чтобы начать партию, — сказала Маргарет. Конечно, потом Филипп выскажет ей свое неудовольствие, но это не так уж и важно. Он всегда отчитывает ее — не за то, так за другое. По крайней мере на этот раз она получит выговор за что-то стоящее.

— У меня все готово. — Аннабел поспешила к маленькому столику, стоявшему перед камином.

— Филипп, почему бы нам не сыграть партию, а Аннабел будет помогать мне?

— Как будто вам нужна помощь! — грустно усмехнулся Филипп и от этого на мгновение стал похож на какого-то; другого человека. Человека молодого и беспечного. Человека, с которым ей очень хотелось бы познакомиться поближе. «Это иллюзия, — поспешно напомнила она себе. — И, как все иллюзии, опасная».

Маргарет смотрела, как Филипп пытается усесться на детском стульчике.

— Мне больше всего нравятся кони, — сказала Аннабел. — Можно я сначала пойду конем?

— Примерное правило для начинающего состоит в том, что нужно сделать несколько ходов пешками, прежде чем ввести в игру коней, — сказала Маргарет.

— Как? — спросил Филипп. — Когда вы играли со мной, вы этого не сделали. Маргарет мягко улыбнулась.

— Но ведь я не начинающая.

— Плох тот джентльмен, который не умеет проигрывать, но еще хуже тот, кто не умеет выигрывать, — проворчал Филипп.

— А я не джентльмен!

— Нет. — Глаза Филиппа остановились на кремовых холмиках ее грудей, выступающих из выреза платья. — Вы определенно не джентльмен.

Кожу у Маргарет начало покалывать, когда она ощутила как груди у нее в ответ на эти слова отвердели. Она быстро нагнулась над доской, пытаясь скрыть свою непроизвольную реакцию. Филипп ни в коем случае не должен заподозрить как он ее волнует. Иначе его мнение о ней как о продажной женщине только укрепится.

— Так мы будем играть? — В смятенные мысли Маргарет проник обиженный голосок Аннабел, и она ухватилась за шахматную доску, точно за спасательный круг.

— Да. Прежде чем сделать ход, вы должны хотя бы приблизительно представлять себе следующие четыре хода, — сказала Маргарет.

— Зачем? — осведомилась Аннабел.

— Шахматы очень похожи на войну. Нельзя просто кинуться в гущу сражения и надеяться, что победишь, — объяснила Маргарет.

— Я знаю многих политических деятелей, которые уверены в противоположном, — пробормотал Филипп. Маргарет пропустила его слова мимо ушей.

— Нужно иметь план действий, Аннабел.

— Это не очень-то интересно. — В голосе девочки слышалось сомнение.

— Интересно будет, когда вы начнете выигрывать. Начнете использовать свой ум в борьбе с противником и побеждать его. Почему бы вам не поставить эту пешку вот сюда?

Аннабел поставила.

Через семь минут Маргарет объявила о своей очевидной победе.

— Он попался. Нужно было бы сделать еще шесть ходов, но его проигрыщ неизбежен.

— Правда? — Аннабел внимательнее всмотрелась в доску.

— Нет, — настаивал Филипп. — Я еще могу выиграть.

— Только если бы я вам поддалась, — возразила Маргарет. — А я испытываю слишком большое уважение к вашему интеллекту, чтобы пойти на это.

— «Женщина никогда не должна побеждать мужчину», — процитировала Аннабел бабушку.

— Поскольку женщины — слабый пол, у них редко бывает такая возможность, — сказал Филипп.

— Имеется в виду слабость физическая, а не умственная, — возразила Маргарет на это замечание. — Я еще не встречала доказательств того, что женщины не так умны, как мужчины.

— Значит, вы не так много наблюдали за обществом, — сказал Филипп.

— Общество доказывает мою правоту! Закон очень мало защищает женщин, поэтому они манипулируют мужчинами, чтобы сделать свою жизнь хоть немного более сносной.

«Манипулируют, как это делала Роксана?» — подумал Филипп и тут же отбросил эту мысль. Роксана была у него под защитой. Ей незачем было беспокоиться о своем положении в глазах закона. Он даже согласился… Он постарался прогнать болезненные воспоминания.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пожаловалась Аннабел.

— Не важно. — Филипп встал. — Ваша мачеха не права.

— Беспрекословные утверждения не могут заменить обоснованных аргументов, — сказала Маргарет.

— Тема закрыта. Мы едем к Ливенджерам. Маргарет подавила жгучее желание чем-нибудь запустить. в него. Чем-нибудь тяжелым. Как смеет он заявлять, что тема закрыта, просто потому, что у него не хватает аргументов? Из всех мужчин, которых она знала, Филипп Морсби вызывал у нее наибольшее раздражение. Она повернулась, чтобы выйти, и споткнулась об игрушку, лежащую на полу. Филипп схватил ее за руку и рывком притянул к себе, чтобы она не упала.

— Что там говорит старая пословица насчет гордости, за которой следует падение? Маргарет проигнорировала его слова.

— Спокойной ночи, Аннабел. Если хотите, завтра мы еще Доиграем.

— Может быть, — небрежно отозвалась девочка, но и это обрадовало Маргарет. Ведь Аннабел могла просто отказаться от ее предложения, но не сделала этого. Она явно делает успехи в отношениях с этим ребенком.

— Миссис Смит сказала, что утром вы разговаривали с Недом, — проговорил Филипп, как только они уселись в карету.

Маргарет внимательно прислушалась к его тону, чтобы понять, зачем он заговорил об этом. И не поняла. Голос его звучал совершенно безразлично. По крайней мере настолько, насколько он бывал безразличным в общении с ней. Обычно же он казался раздраженным. Ее вдруг охватило едва уловимое чувство сожаления. Но почему ее должно заботить, что Филипп относится к ней как к колючке в боку, с которой приходится мириться? Она ведь не собирается долго притворяться его женой.

— Ну? — Голос его стал резче.

— Что — ну? — спросила Маргарет, — Вы констатировали факт. Вы просите меня прокомментировать его?

Маргарет увидела, что его худое лицо от раздражения окаменело.

— Я спрашиваю вас, по какой причине вы посетили Неда.

— Потому что я уже видела его жену,

— Возможно, для женского ума в этом и есть какой-то смысл, но я нахожу это алогичным.

Маргарет заставила себя удержаться от резкого замечания. «Мягкий ответ смягчает гнев», — напомнила она себе, Хотя у нее и не было достаточных подтверждений этому при разговорах с Филиппом, она предпочла бы в настоящий момент не злить его. Сейчас, когда ей предстоит пережить бал у Ливенджеров.

— Неужели мой вопрос требует такой работы мысли? Или вы не понимаете, что значит «алогичный»?

— Нет, сэр. — Маргарет бросила на него невинный взгляд. — Я просто удивилась, что вы это знаете.

— Что? — рявкнул Филипп и тут же сморщился, потому что кучер от неожиданности дернул поводья и карету тряхнуло.

— Что же касается вашего вопроса, то, когда я разговаривала с Лорейн, она высказала беспокойство о своем муже и мне захотелось поговорить с ним.

— Ей незачем беспокоиться. Я сказал, что позабочусь о них.