Эти названия вызвали в памяти Кристи ряд картин: дорога на Блейк-Плейс, церковь на ранчо де Таос, длинный ряд тополей и ворон, каркающий, словно накликая смерть.

Кейн указал на горы, встававшие перед ними на горизонте.

— Ранчо Привидений там. Теперь там что-то вроде курорта для церковных деятелей. А управляет им мой друг.

— Ранчо Привидений действительно так красиво, как рассказывают?

— Об этом ты скажешь мне завтра, — засмеялся Кейн.

Кристи вопросительно посмотрела на него.

— Мы проведем там ночь, — объяснил он.

Проехав еще с милю, Кейн свернул с шоссе на гравиевую дорогу, ведущую по направлению к скалам и каменистым плато. С дороги плохо были видны строения, но до них оказалось недалеко.

Кейн остановился на небольшой стоянке и выключил мотор.

— Похоже на первоклассный курорт, — сказала Кристи.

— Если приглядишься получше, то увидишь то, что осталось от старого ранчо.

Он вылез из машины.

— Скоро вернусь.

Кристи вылезла из кабины, разминая затекшую спину, и уселась на подножке, любуясь закатом.

За новыми зданиями виднелись остатки старых: сараи, запущенный сад, заросшие канавы, когда-то орошавшие всю площадь в пятнадцать акров.

Остатки старого ранчо выступали из-под новых построек, словно полупризрачный каркас. Догорел последний луч заката, и тени прошлого исчезли — осталось лишь переливающееся яркими огнями настоящее.

Через несколько минут из длинного дома, в котором размещался обслуживающий персонал ранчо, показался Кейн.

— Нам повезло, — сказал он, подходя к машине. — Мэк всегда держит одну из старых хижин про запас для случайных гостей. Там есть даже еда, если нам не лень готовить.

— Я не против, — зевнула Кристи. — Извини. Я действительно очень устала.

— Просто у тебя кончается адреналин.

Рассмеявшись, Кейн подхватил ее на руки и осторожно усадил обратно в кабину, сел сам и направил машину к хижине, стоявшей отдельно от других на противоположной стороне каньона.

Фары выхватили из темноты небольшой старенький кирпичный домик с плоской крышей, окна которого смотрели на темные, таинственные скалы. Кейн выключил мотор, и ночь наполнилась стрекотанием кузнечиков.

— Может быть, по манхэттенским стандартам и не блеск… — сказал Кейн, смотря на хижину.

— Здесь свои стандарты и свои традиции, — ответила Кристи.

— Древние, как пещеры анасазей.

Кейн понял, что Кристи говорит это совершенно серьезно.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — сказал он через минуту.

— Это потому, что ты смотришь на меня и думаешь о Нью-Йорке, о Джо-Джо, о своих проблемах… Кристи запнулась и глубоко вздохнула.

— Впрочем, что касается проблем, то здесь ты, пожалуй, прав, — признала она. — Я действительно принесла тебе много хлопот.

— Твоей вины здесь нет, Рыженькая. Проблемы начались много месяцев назад.

— Много лет назад. — Ее голос срывался. — Все это началось тогда, когда я уехала в Нью-Йорк и оставила Джо-Джо одну.

— Ерунда, Рыженькая.

Кристи устало покачала головой:

— Я была единственной, кто мог найти к ней подход. И я уехала. Никогда себе не прощу…

— Джо-Джо сама выбрала, что хотела, — сказал Кейн, вылезая из кабины. — И ничьей вины, кроме ее собственной, здесь нет.

Кристи спрыгнула на землю. Напряжение, в котором она жила весь день, измучило ее, и, когда ноги коснулись земли, она чуть не упала от слабости.

— Давай не будем говорить о Джо-Джо, — сказал Кейн. — А то это тебя совсем доконает.

Кристи понимала, что он прав. В первый раз в жизни она почувствовала себя хрупкой и беззащитной. Это чувство было ей неприятно, но она была не в силах с ним бороться.

Хижина оказалась не заперта. Кейн широко открыл дверь и включил свет. По западным меркам, хижина была обставлена роскошно. Единственная комната все еще хранила дневное тепло и запах высохших цветов, стоявших в вазе на столе. Один угол комнаты был оборудован под кухню, дверь с противоположной стороны вела в ванную. В комнате стоял двухспальный диван.

Кристи посмотрела на Кейна, словно задавая вопрос, который рано или поздно неизбежно должен был возникнуть.

— После ужина кинем жребий, кому спать в машине, — сказал Кейн.

— На железном полу?

— На матрасе. Ларри не дурак.

Кейн открыл окна, и прохладный ночной воздух проник в комнату.

— Нужно развести огонь, — сказал Кейн. — Я принесу дрова, а ты пока посмотри, что можно приготовить на ужин.

— Ты хочешь что-нибудь заказать? — улыбнулась Кристи.

— Это на твое усмотрение. Я не привередлив.

Кристи догадывалась, как голоден Кейн. Самой ей казалось, что она не ела уже несколько дней.

«Вот почему я чувствую себя такой слабой. Я просто голодна».

Кристи быстро просмотрела содержимое кухонных шкафов и маленького холодильника. В холодильнике оказались яйца, сыр, масло и несколько лепешек. В буфете — большая банка фасоли, бутылка вина и банка кофе.

Кофейник и чугунная сковорода стояли на плите, поскольку в шкафу было очень мало места. Пошарив у плиты, Кристи нашла спички.

Пока Кейн разводил огонь в маленьком камине, Кристи накрывала на стол. Лепешки шипели на политой маслом сковороде.

— Пахнет аппетитно, — сказал Кейн, садясь за стол. — Спасибо за ужин.

Она удивленно посмотрела на него:

— Не стоит. Подумаешь — разогреть лепешки!

— Не скажи. Я люблю ужин, приготовленный в домашней обстановке.

Ели они молча, глядя на уютное пламя камина. Где-то несколько раз протяжно прокричала сова. Из рощи на противоположном краю каньона ей ответила другая.

Закрыв глаза, Кристи наслаждалась тишиной и уютом. По звуку она поняла, что Кейн наливает ей кофе. Этот звук странным образом был похож на таинственные ночные шорохи за окном.

— Почему ты рассталась со своим другом? — спросил вдруг Кейн.

Кристи пожала плечами.

— Хорошо, начнем сначала, — сухо сказал он. — Почему ты в свое время с ним сошлась?

Кристи открыла глаза.

Кейн не сводил с нее своих янтарных, ярко горящих глаз.

— Мы оба ошибались, — ответила она. — Я думала, что ему нужна женщина, которую он мог бы водить на выставки, на концерты…

— И с которой спать?

Кристи пожала плечами:

— Секс не был для нас главным. А потом ему исполнилось сорок и захотелось семьи, дома, уюта…

Кейн рассмеялся, покачав головой:

— И чего еще?

Она удивленно покосилась на него.

— А почему ты порвала с ним именно тогда, когда я сидел в баре с Ларри? Ведь это, кажется, произошло именно тогда? Ты сказала этому типу…

— Его зовут Ник.

— …чтобы он убирался к черту.

— А что, по-твоему, я должна была ему сказать? Что я шляюсь по Дикому Западу с человеком, которого разыскивают за убийство индейца по имени Джонни Десять Шляп, который, в свою очередь, хотел убить нас обоих? Что я видела, как погиб человек, как истекала кровью собака…

Голос Кристи сорвался.

— Успокойся, родная. Все в порядке.

— Нет, не в порядке.

Кристи почувствовала, как к горлу подступает комок, она хотела замолчать, но не могла. Сознание ненормальности того, что случилось, охватывало ее темными волнами, словно она проваливалась в какой-то грязный омут…

— Или, может быть, я должна была ему сказать, — продолжала она, — что ищу свою тайную сестру, которая есть не кто иная, как всемирно известная модель, чей портрет он видит в каждом журнале?

Глаза Кейна сузились.

— Нику нравилась Джо-Джо?

— Они никогда не встречались. Ник до самого последнего времени не знал, что мы сестры.

— Почему?

— Потому что я чертовски устала быть некрасивой сестрой знаменитой красавицы.

— Некрасивой? Ты с ума сошла, Рыженькая!

— По сравнению с Джо-Джо я уродина, — мрачно сказала она.

— Во всяком случае, не для меня.

Кристи не услышала его.

— Или, может быть, я должна была рассказать Нику о Питере Хаттоне, который украшает свою спальню скульптурами демонов и любит смотреть, как моя сестра трахается с местными ковбоями?