С тех пор Макферсон и сам начал ездить по местам, хранившим древние традиции, и собирать-записывать народные предания и легенды. И вот ему попались поэмы Оссиана – это же шедевр древней литературы! Почти два года Макферсон корпел над переводами поэм со старого «шотландского гэльского наречия», хоть и был отличным переводчиком. Но справился! Умело, красочно и вдохновенно переложил стихи на современный английский язык. И к 1762 году издал целый сборник под длинным названием «Фингал, древняя эпическая поэма, в шести книгах, и некоторые другие стихи, сочиненные Оссианом, сыном Фингала; переведенные с гэльского языка».
Книга тут же была признана шедевром. Ее перевели на все европейские языки. Сам Гете поставил Оссиана рядом с Гомером. Более того, Гете ввел упоминание «Поэм Оссиана» в текст своего «Вертера», а это ставило поэмы уже в разряд культовых вещей мировой литературы. Начались и «подражания великому кельту». Даже русские поэты – Державин, Карамзин, Жуковский, Пушкин, Лермонтов и другие – создали немало стихов «из пересказов Оссиана» или «из времен древнего барда». По всему миру люди, зачитавшись великими строками, называли своих детей в честь героев книги. Например, известно, что французский маршал Бернадот, любимец Наполеона, дал своему сыну имя Оскар в честь сына Оссиана. И если учесть, что маршал Бернадот впоследствии стал королем Швеции, то и его сын впоследствии взошел на трон под именем Оскара I. Так древнее имя вернулось на монарший престол.
Макферсон стал мировой знаменитостью, а его деятельность получила солидную финансовую поддержку. За свои заслуги перед культурой Великобритании он был избран членом парламента, прикупил большой участок земли, выстроил дом. Умер в 1796 году на шестидесятом году жизни и был похоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с великими сынами Отечества.
Только вот не все литераторы и ученые поверили в подлинность его «находки древней изустной поэмы». Сомнения в подлинности оссиановских текстов периодически возникали еще при жизни Макферсона. Сразу же после публикации «Фингала» английский священник, доктор теологии и истории Уорнер, перечислил ряд странных ошибок в именах героев поэмы, удивляясь, неужели Оссиан не знал, как зовут его родню? Ведь у Макферсона бард называл одни имена, а в древних рукописных списках упоминаются совсем иные. Более того, заметил доктор Уорнер, биография «шотландского кельта» Фингала взята из истории жизни ирландского героя-правителя Финна. Но если же признать, что Финн и Фингал – одно и то же лицо, то в истории Ирландии – Шотландии вообще начинается неразбериха.
В 1766 году историк Чарльз О’Коннер в своем труде «Рассуждения об истории Ирландии» отметил, что Оссиан не знал и мест, где проживал, и где велись сражения, им описываемые. Но ведь их названия тоже сохранились, и о них можно узнать из древних рукописей.
Наиболее рьяные критики требовали, чтобы Макферсон предъявил оригиналы своих записок, которые должны были быть на «гэльском шотландском диалекте», ведь в предисловии книги значится, что именно его записывал Макферсон со слов стариков, живущих на западном побережье Шотландии и сохранивших в памяти все эти старинные поэмы Оссиана. Однако Макферсон тогда в ярости заявил, что поклялся никому не показывать своих записок на гэльском языке, ибо враги его стремятся их уничтожить. Более того, неукротимый и взрывной по характеру, Макферсон счел все нападки и вопросы личным оскорблением и начал вызывать литературных противников на. реальные дуэли. Сам же стал выходить из дома с увесистой палкой для защиты. В общем, всем было показано, сколь трудно издавать гениальные творения. И читательская общественность потребовала от критиков прекратить «разные там расследования».
После смерти Макферсона критики накинулись на его архивные бумаги, но обнаружили только черновики на английском языке. И ни одного варианта на гэльском. Так с чего же он переводил?! Современные же историки твердо считают, что он и не переводил – он сам сочинял гениальные «Поэмы Оссиана». К тому же историки подчеркивают, что Макферсон оказался не сведущ не только в именах и названиях, но и не знал истинных обычаев древних кельтов. Ну а в дневниках Макферсона остались сожаления о том, сколь трудно писать «истинные стихи, но никогда не посчитаться гением». Это же почти признание.
Неудивительно, что ровно через сто лет исследователь гэльских баллад Дж. Ф. Кэмпбелл написал, подытоживая все литературные споры о макферсоновской мистификации: «Ныне я убежден, что ОССИАН Макферсона – великое оригинальное творение, написанное именно в то время, когда и было опубликовано – в 60-е годы XVIII столетия…»
Вот так – великое творение. И точка.
Явление Мадонны
В мире всего около десятка признанных картин великого Леонардо да Винчи. И две из них находятся в зале легендарного петербургского Эрмитажа. Если подняться на второй этаж по бывшей Советской лестнице и повернуть направо, то в зале № 214 можно увидеть ранний шедевр Леонардо да Винчи – «Мадонну Литта». Посетители всегда замирают перед этой небольшой, но прелестной, завораживающей картиной. И мало кто знает, что ее появление в Эрмитаже достойно самого удивительного – авантюрного и любовного – романа.
Сокровища старинного рода Литта
Джулио Литта, командир военного корвета «Пелегрино», более месяца стоявшего на неаполитанском рейде, взглянул на развивавшийся над его кораблем красный флаг с белым крестом и тяжело вздохнул. Еще бы – он давно уже должен был отплыть на Мальту, но все еще медлил с приказом сняться с якоря.
«Не иначе наш капитан влюбился, – шептались между собой бывалые матросы. – Ну да с кем не бывает, дело-то молодое».
Литта действительно был молод. Его огромный рост, загорелое лицо и пышущие румянцем щеки говорили о том, что у этого великана отменное здоровье. А белый восьмиконечный крест, вышитый на груди, извещал любого, что перед ним – рыцарь славного Мальтийского ордена.
В его ряды граф Джулио Ренато Литта Висконти-Арезе вступил еще 8 лет назад, в 1780 году, когда ему едва исполнилось 17 лет. Орден принял его с распростертыми объятиями, ведь Джулио принадлежал к сливкам итальянской аристократии. В его семье объединились два самых богатых и древних рода Милана – Литта и Висконти. А к 25 годам Джулио уже проявил себя отважным воином. Его сделали командором, доверив командование одним из боевых кораблей. Не раз его корвет участвовал в смелых морских операциях, сражаясь с турками и алжирскими пиратами, освобождая из разбойничьего плена захваченных в рабство христиан. Сам глава Мальтийского ордена, Великий магистр герцог де Роган, отличал молодого Литту. Словом, ни о каких печалях и вздохах не могло быть и речи. Но Джулио все-таки вздыхал.
Вот и сейчас он, перескакивая через ступеньки винтовой лестницы, спустился с палубы в капитанскую каюту. У двери, как обычно навытяжку, стоял дежурный: командор ордена мог возить секретные бумаги. Джулио вошел, захлопнув за собой дверь. Если бы только матросы знали, какую тайну он возит с собой!
Дрожащими руками Литта открыл замок походного сундука, достал плотный футляр коричневой кожи, откинул крышку и, как всегда, от восторга затаил дыхание. Вот оно – его сокровище, его картина! Прекрасная юная мать кормит младенца. Ее нежные руки заботливо держат сына, взгляд обволакивает его теплом и лаской. «Мадонна с младенцем» великого Леонардо да Винчи…
О картине не ведал даже Великий магистр. По уставу члены ордена не имели права на предметы личной роскоши. Но эта картина не могла быть роскошью – она была Мадонной. И Джулио, спрятавший ее в сундуке среди одежды, не видел греха в таком утаивании. И когда выдавалась свободная минутка, вынимал картину из кожаного футляра и смотрел. Долго. Пристально. Пока взор не туманился и не начинало казаться, что таинственная Мадонна и ее младенец тоже начинают смотреть на него, Джулио Литту.
