Я честно отстоял пять минут у входа в отделение милиции, но оттуда выходили какие-то люди, милиционеры, а Люций Фер так и не появился.

– Что с него взять? – подумал я. – Хватанул невинную душу и был таков, а что с этой душой будет, это его не беспокоит.

Выходил из дома с букетом цветов, коробкой конфет и бутылкой вина, а возвращаюсь поздно вечером с побитой мордой и порванным костюмом, а завтра нужно идти на работу учить оболтусов английскому языку. Им этот язык совершенно не нужен, а приходится из сил выбиваться, чтобы втолкать в их головы байсикл или рэллвэй.

Вечером я внимательно разглядывал себя и ощупывал голову: не началось ли отрастание рогов, ороговение подошв и активизация роста атавизмов. Вроде бы ничего не происходит и запаха серы в доме не чувствуется, и хвост не растет, и копыт нет. Всё можно было бы принять за кошмарный сон, если бы не фингал под глазом.

Утром я надел парадный костюм с белой рубашкой, на глаза темные очки-хамелеоны, в руках пакет с порванным костюмом для сдачи в ремонт.

В школе все понимающе кивали мне. Некоторые дамы смотрели на меня с повышенным интересом: надо же, незаметный человечек, оказывается, имеет ещё одну жизнь, более захватывающую, чем жизнь человека в школьном футляре.

– Что, Алексей Алексеевич, – загадочно и вопросительно сказала мне завуч, – в тихом омуте черти водятся?

Ответа на этот вопрос не требовалось, и я не стал останавливаться около неё с объяснениями, что и почему. Не их это дело. Я на работе? На работе. В нормальном состоянии? В нормальном. А до моей души вам не должно быть дела. Действительно, какое вам дело до моей души? У меня и души-то нет. Продал её за свободу. Свобода – это самое главное в жизни. Даже зэки, когда клянутся, говорят – век свободы не видать. Но душа-то у меня осталась. Без души человек не может жить.

Я до сих пор с душой воспринимаю заботы моих коллег. Вот, например, ботаничка Танечка. Не замужем. Умница, но по её словам – всех хороших мужиков разобрали, а осталась одна шваль. И вдруг я почувствовал, что знаю, что творится в душе у Танечки. Она хочет найти себе богатого и преуспевающего мужа, чтобы бросить эту преподавательскую работу за гроши, поселиться в шикарном двух или трехэтажном особняке… А почему тебе не выйти замуж за простого учителя или другого человека? Почему не подтянуть своего мужа до своего культурного уровня, помочь ему с учебой, пройти все ступени семейной жизни?

Я вдруг понял, что моя встреча с Люцием Фером действительно состоялась и я сейчас не Алексей Алексеевич, а Люций Ал, который видит каждого человека насквозь. Не в смысле, что видит, что там под одеждой, хотя потом можно будет попробовать и посмотреть, а видит человеческое нутро.

Я посмотрел на завуча и вдруг явственно услышал её голос:

– Боже, какой мужик пропадает без дела. Всё равно я доберусь до тебя и выучу так, что лучшего мужика-любовника никому и никогда не найти.

Я отвёл взгляд в сторону. Голос завуча пропал, но зато послышался голос математички Любови Петровны:

– Эх, молодость, молодость, а что мы – не люди, что ли? Правильно, Лёшенька, мужчина мужает в сражениях и не должен стыдиться своих ран и шрамов.

Я опустил глаза, и наступила тишина. Что, я должен всё время ходить с опущенной головой? Чёрта с два. Тихо. Не произноси имя благодетеля своего всуе. Хрен вам всем. Не буду опускать голову, а буду смотреть сквозь вас, словно вы все дети стекольщиков.

Я поднял голову и стал смотреть так, как хотелось смотреть всегда. Вроде бы стало получаться, но всё равно обрывки каких-то разговоров слышались в моем сознании. Так бывает на сельских линиях связи после дождя, когда влажность начинает едва-едва замыкать телефонные пары и в проводах создаются наведенные токи, несущие с собой обрывки чужих телефонных разговоров.

Взяв классный журнал, я пошёл на урок в десятый «б». Вообще, классы «б» укомплектованы самыми лучшими учениками, которые не хватают звезд с неба, но имеют твердые знания и свои суждения по всем вопросам. Как раз из «букашек» и получаются выдающиеся люди, как из серых утят вырастают белоснежные лебеди.

– Алексей Алексеевич, – поднялся с задней парты Никифоров Саша, здоровенный детина, в которого всегда была влюблена соседка по парте Шурочка, в этом году пересевшая к нему за парту и как бы во всеуслышание заявив на него свои права, – а можно поговорить не на школьные темы?

– Конечно, можно, Саша, – сказал я, – но только по-английски. На любые темы.

Класс замер. Разговор на любые темы не предлагался никем из учителей. Ученики недоумевали, что это, провокация учителя или новая методика преподавания? Я уже знал, о чём будет вопрос. Всё-таки интересно разговаривать со школьниками. Они говорят о том, о чём думают. У них пока не выработалась двойственность личности, присущая взрослым.

– Считайте, ребята, что это новая методика преподавания, – про себя думал я, втайне надеясь, что мои мысли дойдут до них. – Для чего мы учим иностранный язык? Для общения на любые темы. Так почему для общения на иностранном языке могут быть запретные темы? Такого быть не должно.

Никифоров, ввязавшийся в это дело, с трудом составлял фразы. Я слушал его и думал, а как бы научить людей слышать себя со стороны, чтобы услышать, каким косноязычным является ваш иностранный язык, и что иностранцы будут составлять списки афоризмов, произнесенных богославами на их родном языке. Перлы будут ничем не хуже тех, что срываются с языка нашего бывшего премьер-министра.

Никифоров с трудом, но всё-таки выдавил из себя вопрос о том, как начать собственное дело без первоначального капитала.

Резонный вопрос. На пороге окончания школы пора бы задумываться о том, чем каждый будет заниматься. Никифоров не блистает знаниями, но зато он человек упорный и если что решит, то сделает обязательно. У таких людей всегда большое будущее.

– Знаешь, Саша, – сказал я на английском языке, – без первоначального капитала ни одного дела начать нельзя. Все эти сказки в огромных книгах о том, что самые большие капиталы в мире создавались с нуля, это просто пиар и способ продажи этих книг и идей. Авторы книг «Как заработать миллион» заработали не один миллион на продаже своих идей и пересказе легенд о миллиардерах. А перед вами стоит задача начать дело с минимальным использованием первоначального капитала, который есть у вас. А в чём заключается этот капитал?

Класс молчал. Наконец, кто-то подал реплику – компьютер. Кто-то добавил – интернет. Наличие собственного жилья, – сказал Никифоров.

– И главное, – подытожил я, – умение пользоваться тем и другим, и знание английского языка, без которого трудно обойтись в современном мире. Наши люди хорошо подготовлены во всех областях знаний. Они могут применить свои силы для начала дела с помощью интернета при наличии того первоначального капитала, о котором говорили вы. Подумайте, что вы предложите миру из того, что можете делать и того, что будет востребовано потребителем. Считайте это домашним заданием.

Внезапно закончившийся урок прервал нашу беседу. Никифоров подтолкнул меня к вопросу, который неоднократно приходил и в мою голову, но не находил должного ответа.

Время, когда учительская работа будет престижной в нашем обществе, придёт ещё не скоро. Очень даже не скоро. Следовательно, каждый учитель должен искать путь улучшения собственного благосостояния. Надежд на государство мало. Оно само не знает, что ему делать. Большевиков только угроза предстоящей войны заставляла вкладывать деньги в собственное развитие, помимо собственного обогащения. Если бы нам не угрожали, то Советская Богославия благополучно загнулась бы в тридцатые годы и стала просто Богославией, одним из огромных государств, которое на какое-то время отделилось от всего мира, а потом вернулось в него.

В конце дня я неторопливо шёл домой и почему-то остановился у районной Доски почета. На меня смотрели гордые лица тех, кого начальство определило в передовики, достойных представлять лицо района перед всем городом. Такое ощущение, что эти пятнадцать человек работают, не покладая рук, а остальные пятьсот тысяч отбывают номер. Как определяют кандидатов для награждения орденами и медалями, мы все знаем. Александр Сергеевич Грибоедов в «Горе от ума» в одной строчке охарактеризовал всю нашу наградную систему: «Представить ли к крестишку иль к местечку, ну как не порадеть родному человечку». И эти почетные граждане отбирались по тому же принципу.