Оставшийся один на телефоне Чарльз Понци дисциплинированно принимал звонки. Старый мошенник даже как будто помолодел от участия в столь бурном процессе. Видимо ему вспомнились горячие деньки Спрингфилдского ажиотажа, когда он за неделю богател на сотню тысяч долларов. И хотя сейчас он работал почти бесплатно, за еду и проживание, но в душе поднялась горячая волна предчувствия. Там, где так много звонков и клиентов, обязательно вскоре появятся деньги. Тем более что деваться Понци все равно было некуда, на отъезд в Южную Америку денег у него не было. А телефон все звонил. Звонили директора государственных и частных детских домов, уточняя, когда же и в каком порядке можно будет привозить детей. Первые полеты можно было начать уже после обеда. И поскольку уже на первый день оказалось свыше пятисот заявок, Павла решила катать детишек по трое в кабине. Один постарше, и с ним по два малыша лет семи-восьми. Нервы Терновского были зверски измотаны напоминанием о мерах безопасности в полетах, каждый из которых должен был длиться не более трех-пяти минут. За это время многого не увидишь, но цель тут была другая, и качество было принесено в жертву количеству. Работать на этом 'развлекательном конвейере' Терновскому пришлось в одиночестве. Суво вместе с Мертье и Вигалем помогали ему на старте, так что вылезать из кабины ему было не нужно. А Павла в это время вместе с рыжим 'металлистом' Аланом принялась за раскрой и обработку деталей будущих реактивных ускорителей. Времени у них было мало, ведь по договоренности с Розановым, к показу нужно было быть готовым уже через пару дней. Павла спешила, но и халтурить не собиралась. Один раз за лишнее отверстие в детали набитый кулак работодателя даже помаячил в опасной близости от носа недавнего безработного демонстранта. В целом процесс хоть и не очень быстро, но все же, двигался к результату. Конечно, Алан не мог тягаться в сноровке с Михалычем, но технология сборки агрегата была Павлой отточена еще в Москве, поэтому квалификации двух пар совсем не кривых рук вполне хватало.

   Пока длился этот первый из безумных дней, Голованов со своими помощниками внимательно отслеживал активность наблюдающих за его подопечными группами филеров. О том, что 'американцы' таскают за собой 'хвост' ему сообщила еще раньше приставленная наблюдать за ними местная советская резидентура. Именно поэтому для той 'прибрежной' беседы бесчувственное тело 'Кантонца' завернутое в ковер, Голованов лично вынес через черный ход на соседнюю улицу. Он еще вчера смог установить, что помимо местной полиции на хвосте у 'американцев' сидит еще кто-то. Вторая группа не вела тотального наблюдения, а лишь периодически следовала за 'Кантонцем'. Они появились, когда тот вернулся из Парижа, и как будто бы точно знали, когда он приедет. Слежка за 'Кантонцем' Голованова не пугала. Вся операция была рассчитана на привлечение к себе внимания. Во вчерашней беседе с Терновским он специально подчеркнул для него важность 'шумного следа' перед приездом в Польшу. Самым интересным и неожиданным во всей этой истории, для Голованова оказалось проникновение 'Кантонца' в Велизи-Виллакубле, проведение им переговоров с испытателями и достигнутая договоренность о покупке двухвостого истребителя. Кстати по последнему вопросу, начальство моментально дало свой ответ - за смешные такие деньги, планер надо было срочно покупать. Даже если он не сможет нормально летать, отработать конструкцию двухбалочного реактивного истребителя на нем было вполне реально...

   ***

  Работа 'горела в руках', но днем позже стало уже не совсем до веселья. Ко второй половине дня на Терновского стало страшно смотреть. Анджей не жаловался, и продолжал катать трогательно-восторженную мелюзгу, но по глазам было видно, как он устал от этого 'конвейера'. Сказалось отсутствие привычки к частым полетам. В обед Павла отправила его на подмогу к Алану в мастерскую, и сама села за штурвал.

  Дети в передней кабине увлеченно щебетали по-французски, тыча пальцами в незнакомые им достопримечательности приморского городка. Она положила 'Поте' на крыло. Вот они увидели корабли в бухте, и замерли с открытыми ртами. А Павла смотрела на них и думала.

  'Малыши... Как же вы счастливы всего лишь от этого короткого подъема в воздух. Вы живете в мире своих надежд и переживаний, которые взрослым кажутся мелкими и никчемными. Но только ваши чувства не изуродованы взрослым лицемерием и ханжеством. Прекрасная чушь, слетающая с ваших губ важнее и искреннее тысячи выспренних речей. Но только взрослые могут защитить ваш маленький мирок. А иногда и они не могут. А впереди у вас война. Война, которую многие из вас запомнят голодным урчанием в животе, встревоженными лицами взрослых, чужими запахами, потерянными игрушками и куда-то навсегда пропавшими близкими. А на долю ваших ровесников из СССР выпадут и гораздо более тяжкие испытания, и даже смерть из-за глупости и предательства одних, и подлости и мерзости других. Как же это страшно...'.

  Суровое лицо летчика на мгновение разгладилось улыбкой, когда счастливые детские голоса дружно чирикнули ей 'Мерси, мсье!'. В этот момент с другого борта ее несильно шлепнули крагами по плечу.

  -- Адам, слезай, давай.

  -- Вы что уже все там доделали с Аланом?!

  -- Нет, просто за тобой машина из Парижа пришла.

  -- Розанов?

  -- Наверное, я не спрашивал, но там два офицера и гражданский. Из офицеров один капитан ВВС, а второй в какой-то странной форме.

  -- Понятно. Как сам? Сможешь сегодня долетать до конца ?

  -- Смогу. И чего это ты вдруг так за меня распереживался-то?

  -- Да лицо твое увидел, словно из кино про вампиров.

  -- Это ты, значит, в Париже по кинотеатрам разгуливал?

  -- Ты как всегда верен себе. Все-то вокруг тебя сплошь бездельники и анархисты. Ладно. Пост сдал!

  -- Хм. Пост принял. А тебе все бы шутки шутить, и с ума всех сводить.

  Дальнейшего ворчания напарника Павла слушать не стала. У машины стоял действительно Розанов, и с ним двое мужчин. Один в плаще, а второй в незнакомом военном мундире.

  -- Рад вас видеть, Константин Владимирович.

  -- Взаимно, Адам. Знакомьтесь. Адам Моровски наш американский друг и поляк по совместительству. А это майор Людвик Будин из аннексированной германцами Чехии. И майор в отставке Эдуар Корнильон-Молинье.

  -- Рад знакомству. Господин майор. Господин майор.

  -- И мы рады, лейтенант. Здесь где-нибудь можно поговорить без лишних ушей?

  -- Можем доехать до нашей квартиры там довольно тихо, толстые стены и двойные рамы.

  -- Лучше прокатимся вдоль моря и устроим небольшой пикничок.

  -- Хорошая мысль.

  Беседа шла на немецком.

  -- Так вы молодой человек собрались в Польшу воевать с 'бошами'?

  -- Да собрался. Только прошу вас, господин майор, не спешить тут выражать жалость по поводу моей скорой гибели. Это будет слегка преждевременным.

  -- Неужели вы так уверены в своем бессмертии?!

  -- Дело не в бессмертии. Просто нужно хорошо готовиться к каждому трудному делу.

  -- Гм. И эти ваши детские 'покатушки' вы считаете хорошей и серьезной подготовкой?

  -- По этому поводу у меня предложение, господа. Чтобы не заниматься пустым бахвальством я предлагаю оценить наш с паном Терновским уровень пилотирования. Если мсье Розанов нам поможет, то я бы предложил парные воздушные бои на одинаковых и не слишком сложных в управлении машинах.

  -- Найдешь нам самолеты, Костя?

  -- Хм. Я вообще-то как раз это и хотел предложить. В Шербуре стоит резервная эскадрилья на верхнепланах Loire-46. Они даже чем-то похожи по своей динамике на стандартные польские Р-11. Завтра в десять утра мы сможем проверить утверждение лейтенанта о его боеготовности. А пока Адам просто поделитесь с нами мыслями о будущей войне. И зовите всех по именам. Никто не против? Эдуар?